Книжный магазин воспоминаний. Что бы вы изменили, если бы могли вернуться в прошлое? - Сон Ючжон

гостиную и распахнула дверь в туалет. Ее не было и там. Развернувшись, я побежала в маленькую комнату, где жил брат. Но и в ней мамы не оказалось. Неужели… А что, если она вышла на улицу? Может, я пропустила какую-то страницу в книге?!

Я стремительно подбежала к двери и резко распахнула ее. Уже не помню с какого момента, но эта дверь всегда открывалась с громким скрипом. В прихожей меня встретили три выстроенные в ряд велосипеда и целая гора всякой всячины, покрытая слоем затхлой пыли. Прошло слишком много времени, и теперь я не могла как прежде догадаться, куда ушла мама, по одной только обуви в прихожей. Я резко опустилась на корточки и схватила себя за волосы. Я ведь знала, нельзя снова встретить человека, которого потеряла однажды. Но тогда зачем я здесь…

– Ким Чживон! Ты что, оглушить меня решила? Хватит кричать.

В этот миг я ощутила за спиной присутствие человека, по которому скучала каждую ночь так, что не могла дышать. Меня позвало по имени само чудо. Ноги подкосились, и я завалилась всем телом вперед. Глаза застлало слезами, когда сзади послышалось веселое:

– Эй, ты что тут делаешь?

Я ощутила такую горечь, что невольно свернулась комочком и уткнулась носом в твердый деревянный пол. Это голос, который я не слышала долгие годы – после того, как мамины голосовые связки пострадали из-за осложнений вследствие лучевой терапии. Со временем язык перестал ее слушаться, и она не могла ни говорить, ни глотать, поэтому приходилось общаться посредством сообщений в телефоне или записок на бумаге. Однако сейчас… мама ясно и четко произносила мое имя. «Ты что тут делаешь?» – поинтересовалась она со смешком в голосе. Я подняла голову и разрыдалась, прежде чем увидела мамино лицо. Слезы падали на деревянный пол, оставляя круглые следы. Но я не могла поднять взгляд. Я помнила, о чем предупреждала хозяйка книжного.

Если будете вести себя не так, как обычно, или совершать поступки, которые были не свойственны вам в ту пору, придется потратить много времени, чтобы объяснить свое поведение другим людям. Вы же помните? У вас ровно три часа. Не забывайте, время не ждет.

Плакать нельзя. Если я, никогда в жизни не показывавшая слез другим людям и тем более родителям, заплачу перед мамой, мне никогда с ней не объясниться. Украдкой вытирая залитое слезами лицо и текущий нос рукавом, я пообещала себе: что бы ни произошло, перед ней я должна выглядеть спокойной.

– Мам… где ты была?

Я подняла голову и осторожно выпрямилась, к лицу прилила кровь. Я как можно медленнее повернулась, прикрывая его ладонями. К счастью, мама разглядывала себя в зеркале на стене прихожей. Я задохнулась на мгновение, увидев ее здоровый и цветущий вид. Вместо сдавленных рыданий из горла вырвался какой-то странный свист. Но мама, похоже, не замечала, что со мной что-то происходит.

– Как где? В туалете в спальне. Уже четвертый день не получается сходить по-большому. Наверное, придется все-таки выпить лекарство.

Она давно не красила голову – в темных волосах, которые мама рукой зачесывала назад, тут и там белели седые пряди. Я вспомнила, как она говорила, что, как и бабушка, рано начала седеть, и жаловалась, что, вместо того чтобы унаследовать что-нибудь хорошее, ей достались одни неприятные вещи. Лишь теперь я почувствовала, как на лице появляется улыбка. Мама столько времени провела в аду, на грани жизни и смерти, а сейчас ее беспокоит четырехдневный запор и несколько седых волосков… С ее губ сорвался не то стон, не то смешок, и меня затопило облегчение.

Не осмеливаясь встречаться с мамой взглядом, я подобралась сзади и обняла за талию. Она была на восемь сантиметров ниже меня, и я уютно устроила подбородок на ее хрупком плече. В ушах явственно отдавалось тиканье секундной стрелки, хотя она двигалась совершенно беззвучно. У меня получится. Я спасу ее. Мы сможем вернуться в настоящее вместе. Выгравировав это обещание на сердце, я сильнее сжала маму в объятиях и прошептала:

– Мам. Пойдем в больницу.

Приемная была полна пациентов, ждущих своей очереди. Большой медицинский центр занимал целое здание, но сегодня все почему-то толпились в отоларингологии. Однако в будущем главный врач именно этой больницы первым обнаружил мамин рак, и он же распознал симптомы рецидива потом.

Я пристально наблюдала, как сменяются имена пациентов на настенном табло, нервно постукивая ногой. Мама похлопала меня по дергающемуся бедру и прошептала:

– Хватит стучать. С ума меня сведешь.

– …

– Кстати, как ты узнала, что я сегодня записана к врачу? Я напрочь об этом забыла.

– Что? А, ну ты же сама говорила, мам. Сказала напомнить, если забудешь.

– Правда? Надо же, все начала забывать. Что же будет, если у меня, как у бабушки, деменция начнется…

– Ну мам! Не говори так!

– Ой, напугала. Зачем так кричать-то? Теперь люди на нас смотрят. Просто я беспокоюсь. Наследственность – страшная штука.

– Словами можно беду накликать, ты что, не знаешь?! Поэтому не говори такое вслух! – резко закричала я, и голос треснул, как разбитое стекло.

Мама ударила меня по спине и огляделась по сторонам. Смутившись от направленных на меня взглядов, я поспешно спрятала лицо в ладонях. Удивленная столь необычным поведением мама продолжала пристально смотреть на меня, но я упорно избегала взгляда.

Сердце, казалось, вот-вот разорвется на части. По пути от дома до больницы, пронзаемая насквозь ледяным ветром, я изо всех сил пыталась хотя бы разок заглянуть маме в лицо и несколько раз пыталась заставить себя вытащить руку из кармана пуховика, чтобы взяться за мамину ладонь. Почему в прошлом я всегда шла поодаль, стесняясь ходить с ней под руку? Почему была холодной и угрюмой дочерью, проводя все время за закрытой дверью комнаты? Как было бы хорошо, если бы раньше я была хоть немного ласковее. Если бы тогда относилась к маме теплее, сейчас не было бы так сложно просто взять ее за руку…

Я начала брать маму под руку, держаться за руки и мыться вместе, раздевшись догола, только когда половину ее тела охватил паралич. Но это было не желание, а необходимость, – маме нужен был человек, на которого она могла бы опереться, как на посох, ведь мыться самостоятельно не получалось.

Я оторвала взгляд от входной двери и, повернувшись к маме, принялась внимательно разглядывать ее профиль. Изящно заправленные за уши короткие волосы очень ей шли, тонкая яйцевидная