Синдром разбитого сердца - Елена Михайловна Минкина-Тайчер

кардиологию были покрашены изнутри непрозрачной светлой краской, но вокруг рам оставались полоски прозрачного стекла. И она, войдя в отделение, уже увидев молча сидящего на стуле Шехнера и каталку с накрытым простыней телом, все продолжала смотреть сквозь такую полоску на троицу в коридоре, на трех детей вот сейчас, прямо на ее глазах, потерявших отца. И в первую очередь на высокого парня с таким хорошим, родным лицом, который через несколько минут узнает ужасную правду и примет этот груз на всю оставшуюся жизнь.

– Left main, сто процентов, – сказал Шехнер. – Никакого шанса, работали уже на трупе. Иди, скажи им.

Она так отчаянно замотала головой, что слезы брызнули в разные стороны, как у куклы в мультфильме.

– Ладно, уйди с глаз, я сам скажу.

Сквозь ту же узкую полоску она видела, как Шехнер медленно вышел к ожидающим, как разрыдался солдатик и еще отчаяннее заплакала девушка. И вдруг высокий парень посмотрел Нете прямо в глаза. Он ее точно видел сквозь ту же прозрачную полоску, видел, как она глупо, беспомощно вытирает глаза и нос форменным зеленым рукавом. И оба понимали, что они больше не встретятся, потому что врач обязан спасать и утешать, а не распускаться и плакать. А если ты не умеешь спасать, то и не лезь к людям, сиди дома и жалей самого себя!

Собственно, тот случай все и решил. Нета осталась в кардиологии, даже когда ротация продолжилась в других отделениях, – никто никогда не возражает против дополнительных рук, особенно рано утром и на дежурствах. Все к ней привыкли, поручали открывать вены и зажимать бедренную артерию после коронарографии, и по окончании стажа она первой получила место в целевой ординатуре. Она уже давно знала, что стопроцентную закупорку главной левой артерии не может купировать сам Господь Бог, потому что сразу прекращается подача крови к остальным сосудам сердца. Правда, остается срочное шунтирование, но ведь у Шехнера не было даже четверти часа на подготовку к операции. Если бы встретить того парня и все ему объяснить… Или просто посмотреть в глаза – он бы сразу понял. Но даже номера телефона не осталось. Конечно, Нета могла поднять историю болезни из архива, посмотреть имя и адрес, но зачем? Напомнить и огорчить без нужды?

В тот же день она, не раздумывая, выпроводила Ронни из своей жизни, аккуратно упаковала сковородку, в отдельный пакет сложила полсотни нестиранных носков и маек. Ронни страшно обиделся, требовал причин и объяснений, лез обниматься и даже предложил частично оплачивать квартиру. И как она его терпела целых три года? Ума не приложить!

Больше особенно вспоминать нечего. Случайные знакомства, случайные связи – будто доел обед с чужой тарелки. Страшно не хватало времени на занятия, голова лопалась от обилия материала к экзаменам. Про сами экзамены лучше вообще не вспоминать! Да еще коллега-ординатор, веселый, приветливый Ави Шварц, под конец наплевал в душу. Зачем было так ласково смотреть в глаза, провожать ее домой после работы, дарить цветы и пирожные, словно юный влюбленный, и при этом спать со всеми дежурными сестрами и даже с замужней санитаркой Таней? Оказывается, все, кроме Неты, давно знали!

– Доктор Файнберг, можно ли быть такой непримиримой старомодной барышней? Человек должен расслабляться, особенно на нашей работе. Извини, если огорчил. Я искренне считал, что у нас с тобой могут сложиться серьезные отношения. Даже хотел предложить съехаться.

Козел, что еще скажешь.

Кстати, вопрос жилья требовал срочного решения. Нета жила все в той же квартире, правда, теперь только со вторым соседом, которого звали Рои, поскольку первый официально женился наконец на давней подруге и купил собственный дом. А Нета и Рои решили не искать нового жильца, а просто поделить пополам оставшийся платеж и жить себе спокойно и привычно. Лишняя комната очень пригодилась для склада зимней одежды и как спальня для случайных гостей. Они оба уже работали, оплата была вполне терпимой, но квартира все больше нуждалась в ремонте – то сыпалась штукатурка, то прямо с мясом вылетала вешалка из стены, уж не говоря о холодильнике, который постоянно грозился умереть.

– Знаешь, – как-то субботним вечером сказал Рои, – пожалуй, я женюсь на Зоар. Она вредная, конечно, но я понемногу притерпелся, зато красивая и готовит хорошо. Все равно когда-то надо заводить семью и собственное жилье. Ты думаешь на эту тему?

В том-то и дело, что она думала! Думала постоянно, потому что больше всего хотела вернуться к самой себе и своим мечтам, то есть купить дом и родить сына. А что? Денег накопилось достаточно, считая взнос дедушки Йозефа, родить сегодня можно и без партнера, мама поможет найти хорошую, надежную няню. Нета уже месяц назад записалась к известному специалисту по искусственному оплодотворению. Говорят, в банке спермы даже указывают цвет глаз и рост потенциального донора – она выберет похожего на деда.

– Я давно думаю. – Рои можно было рассказать все, как родственнику. – Ординатура окончена, деньги есть. Но не знаю, как именно искать, потому что я хочу купить дом. Не новый, но хороший и уютный, со старым садом.

– А как же на работу ездить?

– Что-то придумаю! Можно сутками работать один-два раза в неделю и еще взять полставки по месту жительства. Только где найти такой дом?

Вот тогда Рои и сказал, что есть отличный вариант. Бывший сослуживец продает прекрасный дом, причем срочно. Причем не торгуется, только хочет основную сумму получить наличными. И еще он хотел бы первый месяц остаться жить в одной из комнат, пока не найдет новое жилье. Заодно обещает помочь с мелким ремонтом и покраской, если потребуется. Классный парень, можно доверять, как себе самому.

И они договорились, что в ближайший вторник после дежурства Нета уйдет пораньше и будет ждать Рои и потенциального продавца прямо у себя дома. Лучше не ехать сразу бог знает куда, а для начала познакомиться и обсудить условия и возможные варианты.

Эрез

Многие люди любят с умилением вспоминать собственное детство – мол, счастливая беззаботная пора. Раньше Эрез искренне пытался их понять – неужели не обижались по пустякам, не страдали от невнимания, не дрались? Неужели он один, такой идиот, не умел и не ценил заботливую хохотушку-маму, добряка-отца, лучшего на всю жизнь друга?

Мама постоянно что-то затевала и придумывала, да еще требовала восхищаться ее идеями. Например, назвать всех троих детей на одну букву «алеф»: Эрез Дрори, Элинор Дрори и Эльдад Дрори. Как мило, не правда ли? Будто они всю жизнь будут вместе на радость родителям, а не разлетятся по