Да здравствует жизнь! - Софи Жомен

или слишком худой для своего роста.

Роза вытерла руки тряпкой и бросила ее на стол.

– Не переживай из-за этого, Пакита, ¡eres demasiado joven para pensar en eso[23]! Ешь все, что тебе нравится, и точка!

Пакита улыбнулась. Родители всегда были на ее стороне. Всегда.

Список моих запретов

Носить юбки, короткие платья и шорты

Топы на бретельках и короткие рукава

Пояс для чулок (со смеху еще никто не умер)

Просвечивающая одежда

Фотографироваться в купальнике

Приходить в бассейн без парео

Заниматься любовью при свете дня

Принимать ванну или душ вместе с Элиоттом

Примерять одежду перед подругами

Говорить с матерью

Есть жирное или сладкое на глазах у других

Носить раздельный купальник

Танцевать на вечеринках

Ходить в спортзал

Петь на публику

Родить ребенка…

Глава 8

Если в субботу утром начнется сумасшедший наплыв народа, меня это совсем не удивит, поскольку я собираюсь выйти на пробежку. Последний раз я надевала кроссовки минимум лет пять назад, как раз перед нашим отпуском на Канарах, – тогда я вбила себе в голову, что перед отъездом мне надо сбросить пять-шесть кило… Но тогда я отказалась от этой затеи уже через пять минут.

На это раз я не ставлю никаких грандиозных целей, но… кто знает.

Элиотт выходит из спальни в шортах и оглядывает меня с головы до пят.

– Я красивая?

Как будто, чтобы бегать, нужно быть красивой… Но мне всегда нужно ободрение, без него никуда.

– Красивая, только в этих спортивных штанах ты умрешь от жары.

– Это единственное, что я могу себе позволить.

– Тебе было бы легче в шортах…

– Слушай, я смогла убедить себя побегать, не надо требовать от меня еще и луну с неба!

Элиотт с удовольствием готов составить мне компанию, но от последнего замечания морщится, потому что не понимает меня – впрочем, как и почти всегда. Однако он знает: лучше меня не дразнить, иначе я в мгновение ока могу передумать.

– У меня приличный вид, точно? Я не похожа на слона?

Элиотт качает головой и улыбается.

– Нет, солнышко, ты похожа на девушку, которая собралась на пробежку. Давай, пошли!

Еще не слишком жарко, и мы решаем бежать вокруг озера в парке Сен-Пьер. Я всегда любила это место – зеленое, огромные деревья дают густую тень, и находится все это великолепие в каких-то двух шагах от нашего дома!

Вперед, начали!

Еще очень рано и в парке нет никаких толп – то что нужно. Мы немного разминаемся и переходим на бег.

Ситуация просто эпическая: я надела плохой бюстгальтер, и моя совсем маленькая грудь второго размера подпрыгивает чуть ли не до самого горла. Это невыносимо, к тому же я просто подыхаю от жары, но все-таки нахожу в себе силы продержаться хотя бы десять минут.

С пылающими щеками, мокрая, как Чарли Инглз[24] после колки дров, я останавливаюсь, наклоняюсь вперед и, держась за бока, тяжело отдуваюсь.

– О, да это совсем неплохо! В следующий раз пробежишь пятнадцать минут, потом двадцать, и вот увидишь – тебе даже понравится! – горячо убеждает меня Элиотт.

Размечтался! Сам-то свеж, как огурчик. Меня это нервирует… Наверное, он сжег не больше пятидесяти килокалорий – бедняга был вынужден бегать со мной в стариковском темпе.

– Пить хочешь?

Он протягивает мне фляжку с водой, которую не выпускал из рук во время пробежки, и широко улыбается.

– Можешь собой гордиться.

– Не уверена, что захочу это повторить, у меня колени не выдержат…

– Наоборот, колени скажут тебе спасибо! Погуляем по парку, чтобы отдышаться?

– Ты серьезно? Тебе-то это даже не нужно!

Он улыбается одними уголками губ – его улыбка всегда сводила меня с ума.

– Нет, но это предлог, чтобы подольше разглядывать твою футболку.

– Что?

Опускаю глаза: от пота у меня на футболке между грудями образовался мокрый треугольник, сквозь который просвечивает кружево бюстгальтера. Класс!

Элиотт подходит вплотную и целует меня в губы. Вот так. Киношный поцелуй посреди парка – на нас оборачиваются бегуны, а старички, выгуливающие своих собачек, закатывают глаза к небу. Смотрите все, это мой парень!

– Знаешь, что тебе нужно? – говорит он мне по дороге домой.

– Не знаю, но думаю, ты мне сейчас расскажешь.

– Побольше таких трудностей, как эта.

– Или побольше визитов к недоумку-доктору, который внушает мне, что я в чем-то виновата, – ты это хочешь сказать?..

Я ведь не дура и понимаю, что неожиданное желание бегать – хотя я ненавижу бегать, – это попытка что-то доказать тому, кто заварил всю эту кашу. «Вы толстая, вы потенциальная преступница, детоубийца!» – именно так я восприняла его слова и бессознательно соглашаюсь с ними. Доктор нащупал мое уязвимое место. Это совершенно несправедливо, но как есть.

Элиотт останавливается посреди тротуара и берет меня за руки.

– Марни… Знаешь, почему чувство вины – это зло?

– Потому что оно мешает нам двигаться вперед?

– Угу. Поэтому пошли его подальше и оставь в прошлом. Забудь об этом визите и живи своей жизнью. А рожать ребенка прямо сейчас мы не обязаны, согласна? И даже не сейчас, а вообще. Мы ничего не обязаны.

На глаза у меня наворачиваются слезы, потому что он любит меня, потому что он всегда так добр ко мне, потому что он – моя главная опора. С первого же дня.

Я бросаюсь к нему в объятия и крепко прижимаю его к себе.

– Спасибо…

* * *

Естественно, на следующий день у меня ломит все тело, я еле переставляю ноги. К черту этот спорт с его мучениями! А вот Элиотт повторил забег. Но на этот раз с приятелем, более соответствующим его уровню.

Уже в десять утра я валюсь на диван, намереваясь намазаться кремом от боли в мышцах, и просматриваю свой «список запретов», который всегда лежит на тумбочке. И вижу, что Элиотт напротив строки «Заниматься любовью при свете дня» приклеил стикер с надписью:

«Никогда не устану тебя убеждать, что твоя задница – самая красивая в мире!»

Мое негодование длится не больше двух секунд. Обожаю его!

Я массирую себе мышцы, морщась от боли, и вдруг в дверь кто-то звонит. На мне все еще ночная рубашка, но она достаточно длинная, чтобы в ней можно было открыть дверь. На пороге я с удивлением вижу Фран.

– Та-дам!

Она подносит мне к носу пакет, полный свежей выпечки.

– Проходила мимо твоего дома, а парень, который делает у вас уборку, оставил дверь открытой, этим я и воспользовалась. Но, может, я не вовремя? – спрашивает она, переводя взгляд на мою рубашку.