Это - Фай Гогс
Это читать книгу онлайн
Это – роман, который не ждал успеха, но неизбежно произвел фурор.
Скандальный. Нахальный. Безбашенный. Он не просто вышел – он ворвался в мир, швырнув вызов всем и сразу. Его ненавидят. Его запрещают. Поговаривают, что его автор, известный в определённых кругах как Фай Гокс, отсиживается где-то на краю цивилизации. Именно там и родился его дебютный роман, который теперь боятся печатать и цензурировать – настолько он дерзок и едок.
Вы не готовы к этой книге. Она слишком смешная, слишком злая и слишком умная. Она заставит вас хохотать и одновременно задыхаться от возмущения. Вы захотите её сжечь… а потом, скорее всего, купите второй экземпляр. Готовы рискнуть? Тогда открывайте. Если осмелитесь.
Джо, двадцатипятилетний рекламщик из Нью-Йорка, получает предсмертное письмо от своей тети, в котором та уведомляет его, что собирается оставить все свое весьма крупное состояние своей воспитаннице Лидии, о которой тот ничего не знает. В письме содержится оговорка: наследство достанется Джо, если он докажет, что Лидия — ведьма.
Задача, с которой сегодня справилась бы даже парочка третьеклассниц, вооруженных одной лишь верой в силу слез и взаимных исповедей, на поверку окажется куда сложнее. Герою не помогут ни трюки с раздваиванием, ни его верная «Беретта», ни запоздалое осознание глубокой экзистенциальной подоплеки происходящего.
«Это» — роман, написанный в редком жанре онтологического триллера. Книга рекомендована к прочтению всем, кто стремится получить ответы на те самые, «вечные» вопросы: кем, когда, а главное — с какой целью была создана наша Вселенная?
В большом искусстве Фай Гокс далеко не новичок. Многие годы он оттачивал писательское мастерство, с изумительной точностью воспроизводя литературный почерк своих более именитых собратьев по перу в их же финансовых документах. Результатом стало хоть и вынужденное, но вполне осознанное отшельничество автора в природных зонах, мало подходящих для этого в климатическом плане.
Его дебютный роман — ярчайший образчик тюремного творчества. Он поставит читателя перед невероятно трудным выбором: проглатывать страницу за страницей, беззаботно хохоча над шутками, подчас вполне невинными, или остановиться, бережно закрыть потрепанный томик и глубоко задуматься: «А каким #@ №..%$#@??!»
Увы, автор не успел насладиться успехом своего детища. Уже будучи тяжело больным, оставаясь прикованным к постели тюремной лечебницы для душевнобольных, он не уставал твердить: «А знаете, что самое паршивое? Написать чертов шедевр и видеть, как эта жалкая кучка имбецилов, так называемое "остальное человечество" продолжает не иметь об этом ни малейшего понятия!»
– Ну все, куда без нотаций…
– А тебе не пришло в голову, что Генерал был бесполезен, потому что находился тогда у самого подножья своей арки? Или что я специально обучил Пинки дерьмово стрелять? Короче, твой план…
– План?! – вдруг взорвался он.
Я слишком поздно понял, что именно имел в виду поверенный, когда говорил, что к моей последней битве даже он не сможет меня подготовить.
– План?! Обернись и посмотри! По-твоему, это тоже было частью моего плана?!
Я обернулся – и сразу зажмурился. Во внезапно сгустившейся над домом дымной тьме красно-синий неон мигалок машин скорой помощи и полиции больно резали глаза.
– Нет, не закрывай их. Ты должен, должен это увидеть… – свистящий шепот, будто сотканный из тысяч обертонов тишины и направленный изнутри на мой ничем не защищенный слуховой нерв, оглушил меня.
Я послушно открыл глаза и увидел, как из дверей сожженного дома выносят изрезанные, опаленные трупы отца, мамы, сестры и отца О’Брайена, нашего семейного духовника.
– Видишь, что ты сотворил? С твоим крошечным мирком?
– Кстати, неплохая попытка, – как можно безразличнее ответил я, – вот только делаешь ты это не впервые. Тут нужен был элемент неожиданности.
– А что… я делаю… не впервые?
Его слова отдавались невыносимым ревом в моих евстахиевых трубах. У меня появилась паническая мысль, что если уж шепот почти погубил меня, то крика я точно не вынесу. Как всегда, паника сразу же успокоила меня.
– Разрушаешь очередной мой мир – в надежде, что я снова возьму вину на себя. Больше не прокатит.
– А помнишь, сколько их было? Твоих миров, которые я разрушил?
Я уже знал, что он собирается мне показать, поэтому спросил тоном, который он терпеть не мог:
– Э-э… штуки три?
– Три?!
Я почувствовал, как нечто вроде раскаленного крюка впилось в позвоночник и стремительно поволокло куда-то вниз, во тьму.
– Это не тьма. Это страх обнаружить хаос, который даже ты не сумеешь упорядочить…
И в самом деле, мои глаза быстро привыкли к темноте (потому что я не боялся). Мимо проносились какие-то гигантские застывшие формы – что-то вроде насекомых, вплавленных в почерневший от времени янтарь. Во всех я узнал нечто знакомое.
– Потому что они – отпечатки твоих сгинувших миров. Видишь, сколько их?
– Да, – согласился я, – много.
– Все это – твои мертворожденные, никому не нужные дети.
– Квадриллионы населявших их существ, которых ты убил, с тобою бы не согласились.
– Нельзя убить тех, кого нет. Они выдуманы.
– Да, выдумал их я, а значит для тебя они были…
– О, наш старый спор! Разговор слепого с глухим. Где ты – и тот и другой. Тебе кажется, что ты создал поверенного и священника по своему подобию, а оба генерала срисованы с меня, но в одном все они не отличались друг от друга – были педантичными пустышками, картонными апологетами различных форм порядка…
Крюк отпустил меня, и я оказался в запыленной, заваленной ветхим скарбом комнате. Здесь когда-то давно жил одинокий, всеми забытый старик. Об этом мне сказал запах обиды и тоскливого отчаяния, который пытались развеять строгим распорядком – «встать ровно в 6:20, каша на завтрак – только на воде! – успеть к открытию магазина – к семи, потом сразу на рынок – успеть купить диоды у жадного барыги, чтобы перепаять плату – приемник-то почти новый, чего добру пропадать…»
Я подошел к запыленному письменному столу, чувствуя, что ловушка спрятана где-то здесь, и мне надо ее найти, чтобы поскорее покончить со всем этим. Спичка с осыпавшейся серой, сломанный карандаш, истлевший носовой платок, телеграмма от тестя, старая неоплаченная квитанция и заросшая свежей плесенью банка сардин в томате, которая сразу привлекла мое внимание – она появилась здесь явно позже всего остального.
Взяв со стола мутный осколок линзы от очков, я соскреб плесень. Под ней обнаружилась единственная одноглазая сардина. Очевидно, так начинающий сценарист намекал на суд. Глаз был влажный и медленно вращался. Скучая, я стал всматриваться в это вращение. Масштаб изменился с сокрушительной быстротой, и я завис над планетой, которая мне все еще казалась щемяще родной.
«Все правильно. Земля. Крутится, как ни в чем ни бывало».
Едва я это сказал, как появились два гигантских зубчатых вала и принялись вгрызаться в то место, где недавно находилась Полинезия.
– Знакомый прием. Знакомый, потому что он мой. От обыденности к эпичности, от эпичности к ностальгии, от ностальгии к ужасу. А смысл-то где?
– Тебе все еще кажется, что мне нужны были планы и сценарии? Хаос – вот истинный создатель, потому что всегда возвращает нас к началу…
Крюк снова впился в мою спину и стремительно потащил меня вниз, туда, где между зубцами с оглушительным грохотом исчезали догорающие мегаполисы. По пути я успел заметить, что остатки планеты, измолотые в мелкий щебень, падали на конвейерную ленту, которая уходила в бесконечность, постепенно закручиваясь в спираль.
– А ведь мы с тобою были идеальной парой… Один творил, другой разрушал, один раздавал, другой перемешивал… Пока ты вдруг не решил, что должен спасать от меня своих несчастных големов, и изобрел это свое гадкое равновесие! С тех пор даже Я, Кала, Губитель Миров, Вне Времени Пребывающий, Зиждитель Животворной Пустоты, Начало Всех Концов и Конец Всех Качал, Погибели Нещадный Сеятель и Жнец Заблудших Душ, Высочайший и Всеблагой Владыка Шабаша, Анархии и Разгрома – даже я был неспособен ничего уничтожить, потому что освободившееся место сразу занимала либо ближайшая градация исчезнувшего, либо его полная противоположность, а мне ты отвел презренную роль обезличенного, выхолощенного принципа беспорядка в его наимизернейшей форме – и все это только для того, чтобы ты мог преспокойно сидеть в сторонке и ковыряться со своей треклятой деконструкцией?!
Но скажи-ка: неужели ты думаешь, что я позволю выдуманному мною парню с нелепым именем пиренейского альфонса украсть у меня мой мир? Тем более теперь, когда выяснилось, что она рассказчица, настоящая Созидательница, которая орудовала твоим языком, словно погремушкой, а я – подлинный Деконструктор? Сейчас ты отправишься к своим исчадьям и будешь там коротать вечность, утирая им слезки и развлекая убогими анекдотцами про бытие, а мы с ней создадим новую вселенную и назовем ее «Вселенной Беспрекословного Дисбаланса»; потом я найду твою «Беретту» и начну стрелять в рожу всему, у чего отыщется подобие или антипод, пока не останемся только я и
