Плутон меняет знак - Елена Козлова

Она, Вера, а никакая не Вера Б., отмывает этот чертов дом пахнущей блевотиной ветошью, готовит отвратительную стряпню из гнилых овощей на кухне, ест из старой некрасивой посуды и пьет коричневый компот из мутных граненых стаканов. Она, Вера, под присмотром психологинь ведет совершенно полоумный дневник, в котором фиксирует события, произошедшие за день, и чувства, которые они вызвали в ней. О чем тут писать? О том, как игроман Сева Д. как-то опрокинул на себя кастрюлю с кипятком и обварил ноги? Натирает их теперь мазью Вишневского, смердит на весь реабилитационный центр…

Она, Вера, а никакая не Вера Б., разговаривает с мужем и немного с детьми два раза в неделю строго в семь вечера по пять минут, не больше. Она общается с ними по громкой связи. Телефон держит у нее под носом консультант Вова или Дима, да еще и записывает разговор на диктофон. И это все происходит с ней. Здесь и сейчас. Да, с тобой, Вера. Вера Б.

– Разве жизнь в этом омерзительном месте стоит того, чтобы вести о ней дневник? Разве не важны воспоминания? Как можно не думать о будущем? – спросила она соседок по палате.

– Я уже не думаю, – ответила Юля В. – Может, завтра – ядерная война. И весь мир снесет к херам радиоактивной волной.

– Кроме этой клиники, – мрачно заметила Вера. – Так что, может, имеет смысл все же думать о будущем.

– У меня какое будущее… – вздохнула Оля П. – В свой Зажопинск возвращаться? Что я там делать буду?

– А здесь ты что делаешь?

– Наслаждаюсь моментом, – улыбнулась Оля П. – И мать мозг не выносит. А там остается только употреблять.

– А реабилитацию кто оплачивает?

– Мама. Чтоб я под ногами не мешалась.

– Оставайся в Москве. Можно найти работу, комнату снять…

– Я ничего не умею. Правда, психолог, новенькая которая, предложила попробовать вебкам. И безопасней, и наркоты не принесут.

– Четкая, – заметила Галя С. – Другая бы на путь истинный стала наставлять, а эта, смотри, учла все нюансы. Но боюсь, она тут долго не продержится с таким толерантным подходом.

– Вот, хороший же вариант, – согласилась Вера. – Раз ничего больше не умеешь.

– Я подумаю, – согласилась Оля П. и почесала следы от порезов на левой руке.

– Что у тебя с рукой? – Вера давно хотела об этом спросить, но не решалась.

– Селфхарм, – с необъяснимой гордостью призналась Оля П.

– Зачем?

– Чтобы заглушить боль. – Оля П. расхохоталась и закрыла лицо ладонями.

– Почему ты смеешься?

– Засмеиваю чувства. Так психологи говорят. Мне надо перестать засмеивать чувства.

– Многие так делают, – пожала плечами Вера.

– Это неправильно. Надо научиться проживать чувства, как это… конгруэнтно. У меня пока не получается.

– Собираемся на терапевтическую группу, – донесся из коридора голос Вовы. – Через десять минут группа.

Реабилитантки стали собираться: надели глухие толстовки, потому что любые намеки на сексуальность были табуированы и карались гербами, расчесали волосы и собрали их в хвосты. Галя С. думала было надеть серьги с крошечными бриллиантиками, но не стала. Еще подумают, что собралась пациентов соблазнять. Вера Б. потерла пальцами облагороженный подбородок и потопала в консультантскую – возвращать ножнички на полку, где стыдливо болталась бумажка с ее красивым именем и буквой «Б».

⁂

Группу вела новая психологиня, та блаженная, которая предложила наркоманке Оле П. более экологичный способ торговли телом. Села на стул и смотрит на всех жалостливо. «Ну, это пока, – решила про себя Вера Б., – не поняла еще, куда попала. Ничего, скоро сочувствие в ее глазах сменится усталостью, а затем и равнодушием». Реабилитанты утверждают, что так со всеми происходит, кто сюда попадает. Только психиатр Петр Иванович приезжает каждый раз бодрый и смотрит на своих голубчиков озорным взглядом, все шутки шутит. Ему, конечно, весело: то острый психоз у Паши Д. купировать, то с суицидником Артемом Р. возиться, то параноика Диму Б. успокаивать. Восемь дней назад Асю Ш. привезли, «солевую» наркоманку. Она на фоне употребления решила, что попала в реалити-шоу. Всё скрытые камеры на стенах выискивает. Петр Иванович ей не перечит – шоу так шоу. Вера Б. как-то спросила у него, почему он никого не переубеждает.

– С психическими надо играть на их территории, – поделился он профессиональной мудростью.

Вере Б. рекомендация показалась дельной, и она решила взять ее на вооружение в будущем. Даже в коммуникации с детьми очень даже пригодится. Если будущее, конечно, случится.

– Представьтесь, пожалуйста.

Вера не сразу поняла, что обращаются к ней.

– Всем привет, меня зовут Вера, и я зависимая, – отчеканила она.

Зачем они все время говорят одно и то же? Что зависимые, бу-бу-бу, что это болезнь, бу-бу-бу, что раньше бухали и говно свое жрали, но больше не будут. Нет, надо упросить мужа забрать ее домой. Потому что она – никакая не зависимая. И ладно бы если у нее был психиатрический диагноз, биполярка там или шизофрения. Таких, наверное, надо изолировать, лечить. Но она-то, Вера, здесь при чем? Супруг обещал санаторий с йогой, спа и пятиразовым питанием, а оказалось вон что. И спа тут никакого нет. Есть только душ на этаже. И жратва отвратительная – за два месяца тринадцать дней даже яблочка не предложили. Впрочем, чему тут удивляться – пациенты же сами готовят из помоев. У кого гепатит, у кого ВИЧ. И ей, Вере, приходится это есть. А если кто-то порежет палец и накапает в салат из капусты и капусты кровью? И почему, интересно, колюще-режущее нельзя, а нож большой на кухне – пожалуйста? Попадет еще в руки к шизофренику Стасу А. Нет, надо бежать отсюда, бежать, слышишь, Вера? Вера Б.

Пациенты действительно стали в очередной раз рассказывать про свои нетрезвые агональные авантюры. Рома М. – о том, как искал во дворе панельного дома закладки и какая-то пожилая жительница стала бросать в него яйца с пятого этажа. Смешно. Юля В. – как, будучи в запое, купила на «Авито» кроликов. Оля П. заладила про парня из Зажопинска, который не оправдал ее девичьих ожиданий и пустил хоть и сомнительную с точки зрения морали, но терпимую жизнь под откос.

– Ну, «соли» в тебя никто насильно не запихивал, – заметила психологиня. – Это твой выбор. Как вы думаете, почему люди начинают употреблять? – обратилась она уже ко всем.

Вера закатила глаза к уставшему потолку. Ей-богу, как училка в школе: «Как вы думаете, ребята, почему люди начинают употреблять алкоголь и наркотики?»

– Чтобы заглушить боль?

– Нет, – ответила психологиня и приняла загадочный вид.

– Чтобы уйти от проблем?

– Тоже нет.

– Чтобы чувствовать себе увереннее?

– Нет. – Она выдержала театральную паузу. – Люди начинают употреблять, потому что им это нравится.

Пациенты закивали головами. «Наверное, она права, – согласилась Вера Б. – Кайф. Чиназес, как говорит старший сын. Но разве любовь – это кайф? Мучение одно: “А в лагере каникулы – мучение одно”, как пел Васечкин в детском фильме». Вера Б. его когда-то очень любила и была тайно в этого Васечкина влюблена. Представляла, что ее похищают злодеи, а он спасает. Или выносит на руках из горящего дома. Так сладко было об этом мечтать, лежа в кроватке в черной комнате, на полу которой лежал плотный треугольник электрического света: Вера Б. боялась темноты и просила папу оставляла дверь открытой.

Олю П. она понимала. Ее Сережа, странный парень из инсты[5], тоже пропал. Как же вышло, что она на него запала? Все же было хорошо: муж такой надежный, солидный мужчина, все, когда его видели, думали, что он нефтяник. Пусть не нефтяник, но зарабатывал неплохо. Дом купили, когда младший родился. Вера блог в инстаграме[6] взращивала, в котором рассказывала про своих мальчиков. У старшего – подростковый возраст, ничего не хочет, книжек не читает… В блоге Вера, разумеется, об этом не писала, наоборот, что сын – мамина гордость, олимпиады выигрывает и увлекается программированием. Средний на шахматы ходит. Ну а младший, что с него пока взять, – мамина радость. Вера его грудью до сих пор кормит и других долго кормила, потому что это полезно с психологической точки зрения. Грудь выдает везде – по требованию. И пусть только кто попробует что-то вякнуть или морду скривить. Кормление – это