Скавуль. Мурмуары кота Феликса Эдмундовича Великолепного - Анна Петровна Долгарева

стала засувать все в рюкзак. Я знал, што ето значит! Когда она засувает в рюкзак все вмири вещи, то ето значит, што она поедет шастать! Она засувала в рюкзак спальник, коврик ризиновый удобненький, кофту, на которой я наспал ниплоха, и ищо палки-ходилки. Я догадался, што Аничка поехала шастать далеко. Но я нисколечки не скавуль! Я весело надел на сибя пакетик и игриво в нем бегал за кошичкой Китти. Так я сказал Аничке: «Да свиданья, Аничка гвупая бизсовисная!»

Я остался с кошичкой Китти и ие Наташынькой. Я ел из мисочки Китти и ходил в ие лоточек. Я нипахудел.

Когда Аничка вирнулась, я сел сверху на ие рюкзак и сказал: «Гвупая бизсовисная жэнщина, на-шасталась ли ты?» Но Аничка сняла миня, достала из рюкзака кофты, но аставила к нему приделанными палки-ходилки и коврик! И тожы оставила внутри спальник. Штото мне подсказало, Аничка, што ето не к добру!

И ето было не к добру.

Разсказываю. Аничка две недели шастала. Я смирился. Я обнимал лапками Наташыньку и спал в ее кровати. Я цылувал кошичку Китти. Нам было харашо даже без Анички приддательницы. Но она приехала не одна. Она приехала с агромадным котом ВОМБАТОМ. В нем ЧИТЫРНАДЦАТЬ килограммов!

Я сказал: «Аничка, што ето?! Аничка, ето не кот! Ето МОНСТЫР! Ето ВОМБАТ! Он как два миня! Как четыре кошички Китти! Он очинь агромадный и тижоленький! Если он на миня сядет, то я стану меховой коврик».

Аничка сказала, што етово кота бросил хозяин. Што етот кот нинавсигда. Но очинь ето было странно, што агромадный ВОМБАТ ходит по нашему дому. Я пашол иво нанюхить. Я добрый кот очинь милостивый. Никусь. Ни лапкой эть. Я гаварил: «Здравствуй, агромадный кот, давай знакомиться, я тебя нанюхию». Но етот кот в ужосе бижал под ванну. Там он сидел. Иногда приходил. Ел мою едулечку. Даже паштетик мой ел. Мне было нижалко. Мне просто очинь было удивительно, што я стал такой маинький кот нибальшой!

Но патом Аничка повезла етово кота к своей падрушке Маше, и стал он у нее жыть-пожывать и добрана жевать.

Аничка принесла домой елу. Ето было очинь игриво! Я ронил шарик c елы, да, я ронил. И котал. Нимношка котал. Потом взял игривую мыш, принес ее сибе в мисочку. Ето была инсталляция. Она намикала, што в мисочке видно дно. И снова ко-тал шарик. Шарик был игривый, мне понравилось. Но ела сыпала на миня зиленые иголки.

Аничка увидела. Повесила шарик на елу. Патом хвать миня всево кота! И стала цылувать пузичко. И гаварила: «Бедный мой маленький котик, я совсем с тобой не играю, надо тебе метелочку подарить». Я сказал: Аничка, я взрослый кот, а никакой то котеночек, атпути. И она миня атпутила. И положыла мне паштетик. Я одобрительно наел. Патом, когда Аничка призаснула, мы с Китти кошичкой делали тыгыдым и ронили еще два шарика. Очинь мне нравится игра в шарики!

И стояла у нас ела целых три недели. И через три недели ела ронила иголочки! Много-много иголочек ронила. Мы с Китти кошичкой помогли. Мы тыгыдым и врезались в елу. И лапками трогали ие веточки. Только тронешь елу, и сразу сыплются иголочки. И много примного иголочек лежало по елой. Я их нес визде.

Нес Аничке в кроватку. Нес Наташыньке в кроватку. Штобы визде была ела! Праздник! Новигод!

Я всигда знал, што я нипавтаримый листократ Феликс Эдмундович Виликалепный. Но сиво дни пришла к Аничке развликаться винишком жэнщина витиринар Света. И вот што она га-варила.

Што она думала по котографиям, што я Сибирский Листократ. Но у сибирских листократов нитакое изящное литсо. И шорстка! Про мою уникальную шорстку в конце. Вкрации: она мякинька.

Што литсо у миня изящное, как у Норвежского Лиснова листократа. Да, оно у миня длинное, листократичное.

Но шорстка у миня уникальная. Лиш только у Ангорского Листократа бывает такая мяконькая шорстка. Ни у ково нет мяконькой такой шорстки. И нитольколиш шорстка. Даже и весь я состою из мякенькости. Когда какой другой кот делает КРОВАВЫЙ ВЕЛОСИПЕД – то я лиш только лжыво делаю Кусь и дрыньдрынь мяконькими лапками без ноготочков (лжывый). Я бисканечна мяконький.

(Нет! Аничка не удолила мне ноготочки! Ето ни-законная апираци. Просто я очинь кроткий кот, милостивый, патаму любовно втягиваю ноготочки. И лапками атакую лиш только очинь мяконькими).

Так Аничка узнала, што я нипавтаримый Мякенький Листократ. С шорсткой. Какой ни у ково нет. Да, Аничкина падрушка, главный витиринар больницы, так гаварила.

Разскажу сикрет, как добыть кота такова Листократа. Надо паехать, как Аничка, в город Луганск. Там дружыть с харошыми людьми военными. И надружыть жэнщину, каторая нашла котятов в коебочке, заклеенной скотчем в лесу! Только так бывает нахождение Мяконьково Листократа! Иначе нет, не бывает!

Кошичка Китти, гаварила Наташынька, раньше гризлила провода и писила в кровать. Но пришли мы с Аничкой. И я строго гаварил: «Ниделай так никогда вмири». И паслушала миня ета кошичка. Миня все коты, с кем я живу, слушают. Аднаму гаварил: «Давай чилавекам почисать пузичко, ето нистрашна». И он стал давать. Другим гаварил: «Пачиму вы на стол низапрыгиваете, Аничка ето пазваляет». И они стали. (Хотя их мамми была нидавольная хахаха). Я очинь вождь и президент.

А сам я писию только в тувалет. Аднажды гвупая Аничка на три дня уехала. И закрыла дверь в мой тувалет. Штожи я сделал, как вы думаете? Я нашол сумку такой Анички. И своим указом апридилил што ето тувалет. И ходил лиш только в тувалет. Нигде небудь! Такой я кот какангел.

Я ниразгаваривал с Аничкой. Сначала она шастала в Петербург, где я с ней раньше жыл. И гладила многа котиков там бисовисна. Патом шастнула она в больницу. И оттово што шастала она в больницу, некому было выключить мне жарищу. Аничка иë специальным пультом выключает. Но вот Аничка вернулась и стала лежать, задирая ногу. И давала мне паштетики, но я иë ни-прощал. Низашто. И паштетики лишь только нимножко наедал и давал кошичке Китти. Она любит пакушать. А я ниочинь.