Создатель эха - Ричард Пауэрс
Создатель эха читать книгу онлайн
Когда двадцатисемилетний Марк Шлютер попадает в автокатастрофу, его старшая сестра Карин против своей воли возвращается в родной город ухаживать за братом. Но тот, выйдя из комы, считает, что ее заменил полностью идентичный двойник, который, возможно, желает ему зла,– пусть он и выглядит, действует и говорит как его родная сестра. Отчаявшись, Карин обращается за помощью к признанному нейрологу, настоящей звезде медицины, Джеральду Веберу. Он приезжает, ухватившись за возможность изучить редкий случай прогрессирующего синдрома Капгра – нечасто встречающегося бредового расстройства. Но все оказывается еще сложнее, и постоянное общение с больным начинает оказывать влияние на разум самого доктора. Марк же, вооруженный лишь странной запиской, оставленной в его палате неизвестным, пытается выяснить, что случилось в ночь автокатастрофы. Правда о ней необратимо изменит жизнь всех троих.
В итоге за двадцать минут до полуночи Карин звонит подруге Марка.
– Бонни? Извини, если разбудила. Могу переночевать у тебя? Всего пару дней. Я нигде. Ничего не случилось.
Джеральд Вебер останавливает третью взятую напрокат машину у банкомата. Руки дрожат, и он снимает гораздо больше денег, чем намеревался. Из аэропорта инстинктивно направляется обратно в мотель, где теперь является завсегдатаем. «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ЛЮБИТЕЛИ ЖУРАВЛЕЙ». Однако на этот раз вестибюль кишит грузными пожилыми людьми в вязаной одежде с полевыми путеводителями и биноклями. С собой Вебер упаковал в три раза больше вещей, чем обычно брал в рабочие поездки. В то числе и сотовый телефон с цифровым диктофоном – старая привычка, от которой следовало отказаться еще несколько месяцев назад, когда всплыло его профессиональное притворство. В косметичку наряду с лейкопластырями и складным набором для шитья он положил десяток различных пищевых добавок, от гинкго до диметиламиноэтанола.
Как-то был у него пациент – в целом, здоровый мужчина, но считал, что все вымышленные истории становятся реальностью и люди порождают мир словами. Одно-единственное предложение может положить начало событиям, столь же значимым, как и опыт. Путешествие, осложнения, кризис и искупление; стоит лишь произнести слова, и они обретут плоть.
Этот случай преследовал Вебера долгие годы писательства. Бредовое убеждение – выдумки сбываются – казалось зародышем исцеления. Мы убедили себя вернуться к диагностике и, далее, к лечению. Но вымысел – буря в ядре коры. И лучший способ докопаться до вымышленной правды – обратиться к тревожным неврологическим притчам Брока или Лурии, к историям о том, как даже раздробленный мозг с помощью слов способен придать катастрофе приемлемый смысл.
Но затем история изменилась. Реальные клинические инструменты превращали истории болезни не более чем в красочные доклады. Медицина взрослела. Инструменты, изображения, тесты, показатели, хирургия, фармацевтика. Для баек Вебера попросту не осталось места. И все его литературные методы лечения превратились в цирковые номера из шоу уродов.
Как-то раз он работал с человеком, который верил, что пересказы историй других людей возвращают тех к жизни. Затем чужие истории стали его перекраивать. Иллюзия, потери, унижение, позор: стоит произнести слово, и оно сбудется. Этот пациент являлся компиляцией отчетов из врачебной практики: Вебер создал его из ничего. Все, от истории жизни до физических данных, – выдумка. А теперь повествование начинает разваливаться. И даже имя «пациента» – Джеральд В. – звучит как самый жалкий из псевдонимов.
Сам того не замечая, Вебер оказывается у кровати Марка в поисках искупления. Юноша выспрашивает:
– Док, чего так долго? Я уж думал, ты умер. Еще больше, чем я. – Речь замедленная и невнятная. – Слышал, что произошло? – Вебер не отвечает. – Пытался покончить с собой. И, судя по всему, уже не в первый раз.
Вебер опускается на стул у кровати.
– Как себя чувствуешь?
Марк разводит локти, демонстрируя трубку для внутривенного вливания в левой руке.
– Совсем скоро все будет отлично, хочу я этого или нет. Да, хотят мне меня вернуть. Марк номер три. Вроде даже обсуждают электротерапию, прикинь?
– Я… – начинает Вебер. – Мне кажется, ты что-то не так понял.
– Нет, так и сказали: электросудорожная терапия. «Очень мягкая». Выйду из больнички счастливый, как амеба. Как новенький. И не вспомню ничего из того, что знаю сейчас. Забуду все, что успел выяснить. – Он наклоняется и хватает Вебера за запястье. – Вот почему я хотел с тобой поговорить, пока еще могу.
Вебер обхватывает основание ладони Марка, и тот не отстраняется. Вот настолько он отчаялся. Марк продолжает умоляющим тоном:
– Ты общался со мной вскоре после аварии. Проводил на мне тесты и все такое. Мы обсудили эту твою теорию, про повреждения, о том, что правая задняя штука отделяется от миндалевидной. От миндалины.
Вебер потрясенно откидывается на спинку стула. Сам он об этом разговоре и думать уже забыл.
– Миндалевидного тела.
– Знаешь, – Марк отдергивает руку и изображает слабую улыбку. – Я тогда, когда ты сказал мне, был уверен, что ты с катушек слетел.
Он зажмуривается и качает головой. Время на исходе. Химический коктейль, просачивающийся в руку, затуманивает разум. Марк уже не помнит, что хотел сказать. И противится забытью всем телом. Словно изо всех сил пытается схватить предмет, что лежит буквально в метре.
– Мой мозг, все раздробленные части, они пытаются убедить друг друга. Как десятки разведчиков, блуждающих в ночном лесу с фонарями. Где я-то?
Вебер мог бы рассказать случаи из практики. О страдающих автоматизмом, чьи тела двигаются, словно по чужой воле. О метаморфопсии, при которой апельсин видится размером с пляжный мяч, а карандаш – со спичку. О больных амнезией. О тех, кто имел четкие, подробные воспоминания о том, чего никогда не случалось. «Я» – это черновик, торопливо составленный целым комитетом для неопытного младшего редактора в надежде, что тот пропустит текст в печать.
– Не знаю, – отвечает Вебер.
– А теперь скажи-ка вот что… – Марк снова болезненно морщится. Ни один вопрос не стоит таких страданий. Но ради этого Вебер и пролетел две тысячи километров. Марк снижает голос до заговорщического тона. – Как считаешь, возможно?.. Может быть так, что у человека мозги совсем набекрень, а он об этом ни сном, ни духом? Может он при этом чувствовать себя, как обычно?..
Вебер хочет сказать: «Не просто может. Почти всегда так и есть. Почти обязательное условие».
– Ты поправишься, – говорит он. – Почувствуешь себя цельным.
Безрассудное обещание. Будь оно правдой, Вебер бы уже сам лечился.
– Я не себя имел в виду, – шипит Марк. – А всех остальных. Сотни людей, может, тысячи. О тех, для кого операция правда сработала, в отличие от меня. А они живут и в ус не дуют.
Вебера чувствует, как встают дыбом волосы. Пилоаррекция, эволюционный пережиток. Гусиная кожа.
– Какую операцию?
Марк начинает заводиться.
– Ты нужен мне, док. Больше никто не скажет. В общем, эти болтающие части мозга. Стайка разведчиков?
Вебер кивает.
– Из нее можно одного вырезать? Только одного? Не убив отряд?
– Да.
Облегчение наступает мгновенно. Марк опускается на подушку.
– А добавить? Ну, знаешь. Похитить одного разведчика, а на его место посадить другого? Отправить шататься в темноте с тем же самым дерьмовым фонариком?
Снова мурашки.
– Что конкретно ты имеешь в виду?
Марк прикрывает глаза ладонями.
– «Что ты имеешь в виду». Этот человек хочет знать, что я имею в виду. – Он горько качает головой. Голос снова понижается. – Я про трансплантацию. Межвидовые комбинации.
Ксенотрансплантация. В прошлом месяце в медицинском журнале JAMA как раз была статья на эту тему. Растущее число экспериментов: кусочки коры головного мозга одного животного пересаживаются другому
