Алчность - Анита Берг

— Пошли, — сказал он Магде.

— Я хотела бы посмотреть здесь все…

— У нас нет времени. Пошли!

Как только его машина отъехала на сотню метров, из маленькой рощицы вышел садовник. Подойдя к пирамиде, он открыл книгу и вложил в нее три конверта, адресованные Дитеру фон Вайлеру, Уолту Филдингу и Джеймсу Грантли.

Полчаса спустя Дитер с Магдой встретили на дороге, ведущей к Альберу, Уолта и Винтер. Уолт мигнул фарами и подал сигнал, но Дитер сделал вид, что не заметил их.

— Уолт, ты только посмотри на эти поля! Они не плоские: на них повсюду видны какие-то неглубокие канавы, — сказала Винтер, когда они мчались по обсаженной деревьями прямой дороге, ведущей, из Альбера к мемориалу.

— Это остатки окопов — до сих пор хорошо видно, где они пролегали. Наверное, они останутся здесь навечно.

— Хорошую же память мы оставляем своим потомкам!

— Это точно.

— Наверное, эта дорога когда-то была запружена солдатами.

— Да, по ней подвозили боеприпасы, увозили раненых… На ней было полно выбоин от снарядов.

Они свернули с шоссе и въехали в переплетение извилистых второстепенных дорог, пролегающих мимо многочисленных деревень и кладбищ. Белые однообразные надгробия, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, напоминали солдат из камня — и действительно, они были воздвигнуты над могилами павших в той войне.

— О, Боже, Уолт, ты только посмотри! Остановись, пожалуйста.

Они смотрели на дорожный указатель.

— «На родину», — тихо прочла Винтер. — Имеется в виду Англия?

— Да, но эти бедняги так туда и не вернулись.

— О, как грустно! — На глазах Винтер показались слезы. — Это место навевает такое уныние!

— Сейчас ведь зима, Винтер, — проговорил Уолт и улыбнулся своему невольному каламбуру, но женщина, очевидно слышавшая его много раз, никак не отреагировала. Уолт поехал дальше.

— Даже не знаю, нравится мне это или нет, — сказала Винтер, когда они зашли на территорию парка Бомон-Хэмел. Поле боя выглядело точно так, как в то жуткое лето 1916 года. Эти поросшие травой, осыпающиеся траншеи бесчисленное число раз становились свидетелями того, как молча или с криком «Мама!», обливаясь кровью, падали на землю взрослые мужчины, как других разрывало на куски, а третьи утопали в грязи, от слабости не в состоянии даже поднять руку. Отталкивающего вида, искореженные, ржавые металлические обломки лежали там же, где и семьдесят пять лет назад. Впечатление от этого зрелища было бы еще более сильным, если бы не наполовину скрывавшая все ухоженная трава. Поле, лежавшее перед Уолтом и Винтер, напоминало море, а бугры и впадины — застывшие зеленые волны. В этом месте веяло умиротворением и покоем, но и бесконечной грустью.

По тропинке они взошли на усаженный аккуратными рядами кустов курган, где стоял на страже большой бронзовый карибу. Бронзовая стрелка на стене указывала расстояние до Ньюфаундленда.

— О, Боже, Уолт, мне хочется заплакать, — сказала Винтер, и Уолт, также тронутый увиденным, обнял ее за плечи. Вдруг где-то рядом раздался громкий детский смех. «Какое неподходящее место!» — разом подумали они, обернулись и увидели шагах в тридцати от себя маленькую девочку. Выбившиеся из-под ярко-красного берета светлые волосы развевались на ветру, а маленькие ножки топали по сырой земле: девочка, визжа от возбуждения, убегала от преследовавшего ее старшего брата.

— Именно за это они умерли: чтобы она могла вот так бегать, — сглотнув ком в горле, произнес Уолт.

— Надеюсь, они об этом знают, — сказала Винтер и вложила свою ладонь в его руку. — Я хотела бы что-нибудь написать в той книге отзывов.

— Я тоже, — согласился Уолт, не отпуская ее руки.

Когда они подошли к пирамиде, там уже был Джейми.

— Привет! Эти подсказки не слишком трудные, правда? — завопил он, размахивая в воздухе конвертами. Винтер нахмурилась: его оживление показалось ей неуместным. — Вы остановились в Амьене или в Альбере? Или решили вернуться в Париж? Здесь есть вполне приличный отель…

— Мы собирались переночевать в Амьене, — сказал Уолт.

— Вот и отлично, я тоже. Может, поужинаем вместе?

— Мне не хочется оставлять их, — тихо произнесла Винтер.

— Кого?

— Этих бедных мертвых солдат.

— От этого места мурашки по спине бегают, правда? — бодро проговорил Джейми.

— Тебе ни капельки не грустно? — спросила женщина, явно озадаченная его безразличием.

— Винтер, советую тебе не вдаваться в бесполезную меланхолию — ни к чему хорошему это не приведет. Где-то здесь лежат останки двух моих дедушек, дяди моего отца и полудюжины других родственников.

— И тебе не хочется найти их могилы?

— Вообще-то не очень. Видишь ли, это довольно неприятно. — Джейми отвернулся и начал рассматривать зеленовато-серое поле боя.

«Я никогда не научусь понимать этих англичан», — решила Винтер.

3

«Там, где Людвиг бушевал…»

Все трое участников игры пришли к одному и тому же выводу о том, что значит очередная подсказка — хотя на это у них ушло разное время.

Дитер нанял частный самолет, и тем же вечером они с Магдой улетели домой. Уолт дал своему личному водителю указание перегнать «вольво» в Германию, и они с Винтер вылетели в Мюнхен на принадлежащем ему «Боинге». Джейми же, решив сэкономить, сел на вечерний поезд.

Очутившись у себя на родине, Дитер решил, что быстро получит следующую подсказку. Молодой Людвиг Баварский — а именно на него, похоже, указывала подсказка — был наиболее симпатичным ему персонажем немецкой истории. Кроме того, в детстве он много раз перечитывал «Песнь о нибелунгах» и был просто очарован рыцарским духом этого произведения. Разве он не тянулся к дому своей мечты точно так же, как этот монарх, пусть даже ему не пришлось, как Людвигу, строить замок на пустом месте? Разве опера Вагнера «Кольцо Нибелунга», которая могла бы и не быть написанной, если бы не покровительство Людвига, не трогала его и не заставляла каждый раз ощущать прилив гордости за свою нацию? Дитер хорошо знал возведенные Людвигом многочисленные замки: в свое время их считали причудами полубезумного короля, но теперь они превратились в один из главных источников дохода Баварского окружного управления.

«Да уж, этот этап будет совсем простым», — думал он, входя в замок своей мечты.

Всю дорогу домой Магда была необычно молчалива. Дитер чувствовал, что она зла на него, но не мог понять отчего, а так как ему следовало обдумать свои планы, этот вопрос он отложил на потом. Ох уж эти женщины! Похоже, Магда утратила всякий интерес к