Плач умирающих звёзд - Стейс Крамер

мне это поначалу. Я ее еле переваривала. Но потом все исправил один случай… Он заставил меня получше присмотреться к Искре. Веришь или нет, но я увидела в ней просто затравленного щенка. В глазах страх, а в душе – боль и огромное одиночество. Не могу я ненавидеть этого «щенка», избитого, изуродованного людьми, и потому обозленного на всех. Я ведь от нее почти ничем не отличаюсь… Тогда словно состоялось наше первое знакомство. Тогда все было по-настоящему. Диана была одержима идеей заставить Искру признаться в том, что она сделала с Индией. Но это признание будет для Искры равносильно смерти. Я готова пожертвовать собой, чтобы защитить ее, даже если это означает признать ее вину своей.

– Хорошо, что эта история завершилась так позитивно, – искренне и с восторгом сказала Рэмисента, с лучистой теплотой смотря на Эл. Вот эта ее искренность и теплота имели огромную власть над сердцем Элеттры. «Руки ее в крови, а нимб все равно не исчез!» – Я возлагаю надежду лишь на то, что Искра больше не преподнесет никаких неприятных сюрпризов. Она ведь непредсказуемая. С ней надо быть настороже.

И тут Эл повернулась к подруге, грозно сверкая глазами и с усилием сдерживая себя:

– Рэми, не тебе говорить о непредсказуемости.

Рэми в этот момент как-то внутренне сжалась вся, взгляд потупила.

– Ты, наверное, хочешь услышать от меня слезливый рассказ о том, как я ошиблась, сожалею и страдаю? Но ведь все не так. На самом-то деле я рада, что все так вышло.

– Рада?!

– Я не хотела убивать его, – тут же добавила Рэми. – Это произошло случайно, по глупости. Мы… заигрались. Повздорили, как всегда, драться стали в шутку. А у меня в руках, как назло, оказалась твоя палочка для волос…

– Боже! Мой подарок стал орудием убийства?! – вспыхнула Элеттра.

– Не кричи, пожалуйста! Здесь хоть одни сумасшедшие, но они довольно-таки наблюдательные и очень разговорчивые. Не навреди мне!.. Когда я все осознала, мне самой захотелось умереть, до того страшно стало. И клянусь тебе, я уже была готова во всем признаться той инспекторше… Но вдруг вмешался Бертольф. Он сказал про Никки… И все. Я расценила это как знак. Это судьба! Понимаешь, с того самого дня, как я узнала о том, что Элай любит Никки, я поняла, что мне легче убить его, нежели смириться с этим. Да и еще все так удачно совпало – я ведь таким образом отомстила Никки. Я это сделала ради тебя, Эл. Помнишь, на цыганской вечеринке ты сказала, что хотела бы наказать ее жестоко. Помнишь ведь? Так вот я это сделала за тебя. Не благодари.

– …Я не хотела такой мести. Я не хотела, чтобы все дошло до такого кошмара!

– Не кричи! – Рэми с нарастающей паникой стала глядеть по сторонам, стараясь при этом контролировать подругу. А та была на пике душевного надрыва, вся ее стальная выдержка была раскромсана силой этого надрыва, терпеть более уже невозможно.

– Ты убила своего брата!

– Замолчи, Эл, умоляю!

– Ты убила его и теперь говоришь, что сделала это ради меня! Так, значит, и я в этом виновата?! Ты хоть представляешь, на что обрекла меня?!

– Эл, родная, посмотри, у тебя руки стали сильнее дрожать. Успокойся! Ты успокоишься сегодня или нет?!

– …Неужели это все происходит с нами, Рэми? – сказала шепотом Эл, наружно овладев собой. Что там руки… даже душа ее дрожала в этот момент.

Затем они немного помолчали, и весь остальной мир вместе с ними затих. Не слышно было ветра, птиц, голосов пациентов и медперсонала… Общий грех огородил их толстыми стенами от жизни, света, от всех, кто не причастен к ним.

– А знаешь, что меня больше всего раздражало в Элае? – спросила Рэми ни с того ни с сего. Голос ее при этом был таким странным: спокойным и в то же время насмешливым как будто, жестокая черточка чувствовалась в нем. Впечатление было такое, словно кто-то другой, очень злой и чуждый этому миру, говорит за Рэми, раздвигая чисто для вида уста ее. – Это его сходство с Никки. Все называли их близнецами. Так противно мне и больно! И все дошло до того, что я видела ее, когда смотрела на него. – Потом Рэми ехидно улыбнулась и заявила напоследок: – Не-ет, я ни о чем не жалею!

* * *

Пришлось бы, наверное, в несколько томов уложить одни только истории о страдании Рэми, что она пережила, находясь в клинике. Я лишь поведаю вам о самой страшной ночи, той ночи, что оставила после себя в израненной душе Рэмисенты новый шрам. Ту ночь она никогда не забудет.

Тихо-тихо было, относительно спокойно. Рэми сладко спалось какое-то время. Вдруг она стремительно перетекла в пограничное состояние между сном и бодрствованием, когда чуешь всю реальность, но не можешь разомкнуть веки, поскольку тело все еще пребывает в сонном оцепенении. И вот Рэми почувствовала что-то… болезненно гнетущее, будто бы гипнотическая вражья сила вторгается в нее. Рэми еле-еле открыла глаза и ахнула. Цинния стояла возле ее койки, а рядом с ней еще четыре худые, злобно улыбающиеся фигуры – то были соседи Каран по палате. Все это время, поняла Рэми, они сверлили ее взглядом, вытягивали из сна. Вот чем были обусловлены те жуткие чувства, что она испытала, еще не до конца проснувшись.

– Доброй ночи, Рэмисента! – с натужной веселостью прощебетала Цинния.

Рэми хотела было позвать на помощь, но только она открыла рот, как Цинния заявила:

– Нет-нет, кричать бессмысленно. Я «угостила» дежурную своими таблетками. Она теперь будет крепко-крепко спать до самого утра.

– …Что ты хочешь? – строго, но в то же время с плохо скрываемым страхом спросила Рэми, сев и прижав к себе колени.

– Хочу пособолезновать тебе, наконец-то улучила момент. Бедный Элай… За что с ним так?! Такой прекрасный человек был! Ох, я всю ночь проплакала, когда узнала о том, что его не стало…

– Цинния, оставь меня в покое!

– Знаешь, – задумчиво произнесла Каран, пропустив мимо ушей слова Рэми, – несмотря на то, что твой брат сделал со мной – мне жаль его. Конечно, я не раз представляла себе, как убиваю его, но… это все больные фантазии. На самом же деле я не смогла бы его убить. Нет, ЕГО – не смогла бы.

Цинния подошла близко-близко к Рэми, та еще сильнее вся напряглась.

– Ты и Элай… Кто из вас хуже? По-моему, ответ очевиден. Разве можно винить пса, что погрыз кого-то, когда он только выполнял команду своего хозяина?

– Значит, ты меня убить хочешь?

– Очень хочу…

– Так сделай