Создатель эха - Ричард Пауэрс

Они вышли на улицу, в теплый декабрь. Прошли вдоль старого поля отца. Нового хозяина они не знали. Шуршащая под подошвами стернь всколыхнула воспоминания о летних утрах: как Карин просыпалась до рассвета, прогуливалась по посевам бобов, покрытых росой, подрезала сорняки острой мотыгой, которой однажды чуть не прорезала рабочий сапог и не отрубила себе большой палец ноги.

Марк, поникнув, плелся рядом. Она чувствовала, как ему тяжело, но боялась сказать слово, боялась быть кем-то, а особенно – не Карин Шлютер. И что самое странное – сдерживаться не составляло труда. Уже привыкла к собственной раздвоенной натуре, к тому, что являлась подделкой. Благодаря этому она могла начать с братом с чистого листа, а другая Карин – из его памяти – обрастала более светлым ореолом. Прекрасный шанс переписать историю. То есть сразу два прекрасных шанса.

Они перешли через пожнивный черный холм. И снова, как в детстве, ее поразило сплошное безлесие, открывшееся взору. Ни одного клочка укрытия. Перед Богом как на ладони. Вдали, на небольшом выступе, по межштатной автомагистрали сновали взад-вперед, как косы, легковые автомобили и грузовики. Она обернулась и взглянула на дом. Скоро сравняется с землей – сам развалится или снесут. Исчезнет, будто его никогда и не было. Крыша – раскрытая книга, покосившаяся дверь подвала, подпертая кирпичным фундаментом, квадратная белая рухлядь на фоне голого горизонта. Ни перед чем не выстоит, ни от чего не защитит.

– Помнишь, как ты с отцом пытался вычистить засоренный резервуар?

Марк затряс головой, будто на его глазах случилась катастрофа.

– Не надо мне тут напоминать о том, чего ты знать не можешь.

Карин колебалась, стоит ли продолжать.

– Помнишь, как твоя сестра сбежала?

Он сложил руки на макушке, чтобы та не слетела с плеч от бешеного мотания. Затем зашагал вдоль ручейка в траве, уставившись на бегущую воду.

– Все детство она была моим спасением. Много раз уберегла от смерти. Да, были у нее причуды. А у кого нет? Все, чего она хотела – любви.

– А кто не хочет? – эхом отозвалась Карин.

– Вы очень похожи. Она тоже, бывало, спала с кем попало.

Карин резко повернулась к нему. Он ответил насмешливым взглядом.

– Да ладно, остынь. Это я так, издеваюсь. Тебя еще легче задеть, чем ее.

Карин шлепнула брата по груди тыльной стороной ладони. А Марк рассмеялся невеселым смехом.

– Не могу не спросить – парень, с которым ты сейчас путаешься…

Она опустила голову и забуравила взглядом пахотную борозду. О каком из двух речь?

– Ты зачем вообще с ним сошлась? С ним точно все нормально? В сексуальном плане?

Карин не смогла удержаться от смешка.

– Что значит «нормально», Марк?

– Нормально – это мужчина, женщина, передняя дверь. И все, за что не арестовывают.

– Он… нормальный.

Марк остановился и присел рядом с усохшим трупиком. Ткнул его носком ботинка и сказал:

– Суслик-гофер. Вот бедняга.

Карин оттащила брата в сторону.

– Что ты против Дэниела имеешь? Вы же крепко дружили много лет. Что случилось?

– Что случилось? – Марк изобразил пальцами кавычки в воздухе. – Я скажу, что «случилось». Он просто взял и вдруг решил из меня голубого сделать. Сексуальное домогательство.

– Марк! Не придумывай. Я тебе не верю. Когда это было?

Он развернулся и поднял руки в воздух.

– Я помню, что ли? Тебе что, дату подавай? Вроде «двадцатого ноября тысяча девятьсот восемьдесят восьмого, в пять часов пополудни»?

– О, Марки. Сколько тебе тогда было? Четырнадцать, пятнадцать?

– Слышала бы ты его. «Попробуем вместе? Прикоснемся друг к другу, вот так. Только ты и я…» Извращенец.

Карин вскинула руки и опустилась на колени в засохшую грязь.

– Ты шутишь? Это и есть серьезная ссора, о которой вы оба отказываетесь говорить по сей день?

Он присел рядом и принялся копаться в грязи, избегая ее взгляда.

– Ты из-за этого с ним дружбу оборвал? – спросила Карин.

Правда, она подруг и за меньшее бросала.

Марк дергал торчащие корни, скривил рот.

– Он пошел своим кривым путем, я пошел своим.

Карин коснулась его плеча. Он не отстранился.

– Почему мне не рассказал? То есть – почему не поделился с сестрой?

– Почему? Вы ж у нас умные, колледж закончили. – Марк с негодованием покосился на разбухшее, ширящееся поле. – Как думаешь, что бы он сказал, если б увидел нас здесь, в таком виде?

Карин прилегла на склон холмика, чувствуя, как внутри бурлит смех. Ужасное чувство. Невероятно: это их самый честный, задушевный разговор с тех пор, как они покинули развалившийся дом.

Марк зацепился взглядом за плывущие облака, и у Карин возникло неприятное чувство. Намек на понимание.

– Еще мне кажется, что он трахал животных, – заметил он.

– Боже, Марк! Хватит. Кто это придумал? Друзья твои? Сами-то где работают?

Он раздосадованно закинул руки за шею.

– Знаешь, ты была права насчет Руппа и Кейна. А я ошибался. Не послушал тебя. Надо тебя больше слушать.

– Знаю, – донеслось из грязи. – Могу сказать то же самое. – Теперь она слушала Марка, и с каждым словом Дэниел менялся все больше. Она оттолкнулась от пахоты потертыми ладонями и встала. – Пойдем. А то нас арестуют за незаконное проникновение на чужую территорию.

– Чем вы вообще занимаетесь? Для удовольствия, я имею в виду. – Он повернул голову в сторону и прикрылся ладонями. Карин поплохело, и она заморгала. – Только давай без грязных подробностей. В смысле, может, вы в оперу ходите? Зависаете в публичной библиотеке, пока вас не вышвырнут вон?

Чем они занимались? Что же, удовольствие у них не в приоритете.

– Иногда гуляем. Вместе работаем. В заказнике.

– И над чем работаете?

– Ну, в данный момент пытаемся спасти журавлей от туристов.

Она в общих чертах описала рабочий день, удивляясь самой себе. В заказник ее приняли чуть больше месяца назад, а запал не спадал, как у новообращенной. Карин не могла представить себя без работы. Привыкла часами сидеть за столом, заваленным пачками правительственных брошюр, и излагать их понятным языком, который бы пробудил равнодушных и объяснил им, как истощена река. Работа заполнила пустоту, которая образовалась вследствие Капгра. Ее жизнь слишком долго простаивала в режиме ожидания. Карин одолевало желание выговорить Марку все вычитанные данные. Люди потребляют на двадцать процентов больше энергии, чем производят. Вымирание ускорилось в тысячу раз. Но вместо этого она ограничилась рассказом о борьбе за права на воду – о войне за землю за пределами Фэрвью.

– Минутку. Хочешь сказать, природное поселение вредно для птиц?

– Согласно цифрам, да. Дэниел так считает.

Услышав имя бывшего друга, Марк снова распалился.

– Этот твой якобы Дэниел. Он – недостающее звено, ты же понимаешь. Все на него указывает.

Недостающее звено. Животнолюб. Апологет всех живых существ, не имеющих ничего близкого к сознанию. Они почти дошли до дома. Марк