Романолуние - Анна Кимова

Противно. От прикосновений тошнота подступает. На́ ухо какие-то пошлости говорит, лишь отвращение усугубляет. Руки его с себя сбросила. Опять липнут, как сгнившие тряпки. Даше кажется даже, что так же воняют.

На пределе. У любого ведь есть предел. Черта. Когда к ней подходишь – всё, конец, не вернуться обратно. Как сегодня, когда в офисе сидела. Четыре часа десять минут – черта. Если звякнет четыре одиннадцать, где-то в теле что-то лопнет, и оно уже не будет больше прежним. Вот сейчас – один в один. Если она не сделает чего-то, то произойдет непоправимое. Нет, она не знает, что именно. Понимает только, что назад дороги для нее не будет. Сердечный приступ, убийство человека, ограбление банка. Что-то случится. И она должна этому помешать.

Нашла решение. Вспомнила про того, кто больше всех на нее облизывался. Как кста́ти, что сегодня он оказался еще и самым крупным в за́ле. Андрей – кусок психа, к тому же любит помахать кулаками. С таким справиться сможет только кусок, сильно превосходящий его по размеру.

Нашла. Выцепила. Предложила. Согласился.

Двинулись. Вошли. Снял штаны. Вынул орган.

Дашу чуть не вырвало.

Нет, орган был нормальный. Ничего необычного. Ненормальная была она. Ее методы остаться в живых на этой планете стали сверхъестественными… И Даша больше не была уверена, что всё же осталась. Возможно, днём за монитором всё-таки уже сидел труп.

В дверях мелькнул Андрей, но тут же отскочил как об стенку горох. Медведь приложил Подколзина лапой, ему сейчас всё было безразлично, Андрей, горох, стенка… кроме цели, которая находилась в Даше.

Вошел. Стал двигаться. Какая же она грязная сучка… Никому не нужная, кроме всякого человеческого сброда.

Жалкая. Злобная. Неудовлетворенная.

Всем миром недовольная. Все у нее гады.

Мелкая. Опустошенная. Несчастная.

Оттого и такая злая.

Никому. Никогда. Ни на месяц.

Только…

на раз…

Даша не поняла, как заставила слёзы закатиться обратно. Или две всё же вылетели, когда незнакомец в последний раз вколотил в нее унижение. Наверное… ведь слезы заволокли глаза, значит уже отделились. А по щекам не покатились, видимо, ударились о стену напротив места ее падения. Там пролились. Вот и хорошо. Нельзя показать Андрею слабость. Он как зверь, понимает только силу. Если зачует слабину – разорвет ее на части. А она и так уже порвана настолько, что обратно не сшить.

Продержалась. При нем выглядела торжественно спокойной. Он отплатил: теперь переезжает в Москву и больше уже никогда не оставит ее в покое. Прекрасно! Только его она и заслуживает! Достойное завершение самого потрясающего дня в ее жизни!

Слезы полились еще в машине. На подъезде к дому она уже полноценно плакала. В лифте началась истерика. Только перешла порог дома – захлопнула дверь и сползла на пол.

Так она еще никогда не рыдала.

Это был бурный неиссякаемый поток. Казалось, что всё тело объято огнем. Сердце бесновалось. Дышать нормально не получалось – будто весь воздух кто-то уже передышал, а ей оставил жалкие остатки, минимум для поддержания процессов в организме. Тело ломило, пальцы ныли, стопы резало от боли. Плечи пульсировали горячей лавой, в груди стонало. И голос. Он трансформировался в передатчик боли. Прорывался сквозь горловые спазмы и воспроизводил странные звуки: не то стоны, не то шипение. Вся ее боль, казалось сейчас была заключена в этих звуках. Прерывистая. Непостоянная. Но такая невыносимая, что каждый ее крик отдавался нестерпимыми сигналами нейронов прямо в центр земли – в ее мозг. Невероятно, но факт: человеческое создание действительно может терпеть беспредельную боль. Организм перестраивается и наступает привыкание. Правда, некоторые не выдерживают и у них останавливается сердце. Но только не Даша, у которой нет порога боли. Она его еще в детстве в поле потеряла. Шла, в фартуке несла и уронила. Где теперь то поле? Даже захочет найти – не разыщет. Будет жить. Так как есть. Сколько ни рыдай и ни катайся по́ полу.

Встала. Господи, как же всё-таки больно! Опять вернулась ее лучшая подруга! Даже ноги переставлять – мучение. Всё болит, каждый член, каждая клетка. Анатомию можно не учить. Она о себе каждую секунду напоминает.

Где таблетка… А, вот… Здоро́во, гномик! Давно тебя не было слышно! Заходи, садись, гостем будешь… Вместе будем трындеть о невыносимой жестокости бытия. Ты – урод, и я – урод, мы с тобой как брат и сестра. Располагайся… Хотя, ты ведь давно уже здесь… Это я только сегодня заметила…

Всю субботу провалялась в постели. Таблетки – по будильнику. Три раза в день. Вечером доползла до холодильника. Там был творог. Съела. И выпила сок.

Снова диван. Снова слезы. Тихие. Уже без истерик. На последнюю тоже нужны силы, а их в Даше совсем не осталось.

Заснула. На снотворном, конечно. Проснулась. День. Глаза открыла – вспомнила, кто она. Снова слезы. И так почти до вечера. Стало темнеть – кончилось. Всё когда-то заканчивается. Ничего в душе не осталось. Даже слёз. Пустота. И боль, только фоном. Два дня приема таблеток сделали свое дело. Пустота. Безысходность. И боль. Невозможность изменить хотя бы что-то. Андрей из Москвы не уедет. Работу Даше так и не предложили. Хоть недавно еще раз резюме разослала. В СевМоре осталось ровно две недели. Зарплата. Поезд? Другой город?

Не дождутся. Какая им разница? Она всё равно уже труп. Даже для секса негодна́. Могут проверить, сразу желание пропадёт. Отработанный материал. Такой даже трахать никто не станет. Так что нет, она оставит всё как есть. Получит расчет, забурится к себе в берлогу и продолжит отсюда искать работу. Выйдет на новое место – тогда будет что-то решать с Андреем. Прятаться от него вечно не станет. Но всё по очереди. Сначала работа, потом Подкожин. Вначале надо уйти из СевМоря. Там проблема на порядок пострашнее Андрея. И решать всё это одновременно у Даши просто не хватит сил.

11. День пятнадцатый. Понедельник, девятнадцатое декабря

Утром ничего не произошло. Пришла на работу. Боль фонила, но двигаться не мешала. Роман Сергеевич пришел как обычно. Приступили к работе. Готовились к Риму. Телефон не смолкал. До половины четвёртого было много встреч, сплошные хождения в кабинет и обратно. Обед опять пропустила. Достала из сумки булочку – утром купила в круглосуточном. Съела, запила водой. Теперь нельзя пропускать еду, таблетки ведь принимает. Иначе еще желудок посадит, единственный здоровый орган. Только этого еще не хватало.

Папа названивает. Опять. Так весь день. Ведь