Под навесами рынка Чайковского. Выбранные места из переписки со временем и пространством - Анатолий Гаврилов

да и лед до сих пор не залили. Все-таки октябрь. Углубился в лес, видел лосей. Вернулся домой, пообедал, поспал и занялся подготовкой к поездке в Германию. Выпил две рюмки водки и написал стихотворение: «О Тамара, царица бухгалтерии…» Тамара – дочь директора нашей фирмы. Лег спать.

Ходил в магазин за хлебом, видел Евгения Попова, не осмелился к нему подойти. Потом он признался мне, что тоже меня видел, но подумал, что я сошел с ума и я – это не я.

Снег и свет уличного фонаря. Размышления по поводу стажировки. После стажировки меня могут повысить в должности. А сейчас – спать.

Все-таки поехал. В поезде нет бумаги, занавесок и начальника поезда. А в самолете было тесно ногам и что-то свистело. Германия, какой-то международный дом творчества, полный пансион, теннис, велосипеды, прочее, среди стипендиатов люди из разных стран, спиртное – круглосуточно, главное – отчитаться о проделанной работе, не спиться и уехать домой.

Вел себя в этой стране хорошо. Подумал о прошлом в Германии своих отца и матери. Задумался. Стал вести себя плохо. Стал дерзить. Они лишь улыбались, но сквозь эти улыбки я увидел их чувство превосходства и даже презрение. Я стал еще хуже себя вести, но потом опомнился и стал вести себя хорошо и даже в некотором роде подобострастно. Они снисходительно улыбались. Уехал раньше срока. Прощай, Германия.

Холодно, зябко… опять заболею… опять тащиться на воды… к немецким лекарям… виделся в Германии с Тургеневым, он сказал, что в России его тошнит от России, а за границей его тошнит по России.

Гоголь

А потом мы поехали в Лондон, встретили нас хорошо, а потом расстреляли.

Дальше нас ждала Италия. Колизей, честно говоря, не впечатлил. К тому же выпотрошили сумку. Хорошо, что в Ватикане бесплатные туалеты, а то ведь можно и обосраться.

«Пусто, холодно, страшно» – Антон Павлович Чехов. Из пьесы «Чайка». Кто помнит, тот понимает. Кто не помнит, тому еще предстоит.

Согласился работать у незнакомого человека и был отправлен на отдых. Все было хорошо, но чувство причастности к чему-то криминальному не покидало.

Посетил Эрмитаж, не смог сосредоточиться ни на Блейке, ни на Караваджо, ни на прочих из-за женских ног, взгляд то и дело соскальзывал с шедевров искусства на шедевры природы, сучий их потрох.

Нужно проверить трубы. Всё проверил. Трубы были холодные. Вышел из подземелья и сказал, что трубы холодные. Горожане возмутились. Они хотят тепла. А где, извините, его взять? Это, знаете ли, не бублик купить в магазине. Согревайтесь, товарищи-господа, плодами трудов своих. Слушать не хотят, требуют тепла и даже, извините, любви. Тут уж дело серьезное. Им, видите ли, уже мало хлеба и зрелищ. А к кому вы, собственно, обращаетесь? «Тогда идите за мной», – сказал он и повел их в подземелье, и водил их там много лет, и вывел в пустыню, и многие возроптали.

Во время ремонта старого дома я нашел старинную монету. Я подумал продать ее. Мне сказали, что нужно показать ее коллекционеру. Он сказал, что нужно ее проверить и куда-то ушел. Завтра нужно лететь домой. Там жена, дети, родственники. Сейчас придет коллекционер, и у меня будут деньги, и я куплю всем подарки. Темно, холодно, а дома еще тепло. Коллекционера все нет. Сейчас он придет, и завтра я улечу домой и куплю всем подарки. Да вот и он. Но это был полицейский, и я побежал.

Пора кончать с дачей, машиной и прочим.

И вот я наконец дома. Позади всевозможные города и страны. Я чист перед Законом. Разбудил телефонный звонок друга – нужно встретиться. Я поехал, и там мне надели наручники, и сейчас я сижу в СИЗО. Жаль, конечно, что я, матерый волк, так легко подставился и остаток своей жизни проведу на нарах. Или-или, подумал я, и попросил отвести меня к следователю, и сказал то, что нужно было сказать. И вот я уже на свободе, в окружении друзей, один из которых завтра вместо меня будет сидеть в СИЗО. «Се ля ви», – подумал я средь шумного бала и уехал домой.

Погода. Но в чем смысл? Местность, флора, фауна, прочее. Но в чем смысл? Психология, Вселенная, Непознанные миры… Извините, смешно. Смерть? Нет ничего более глупого и смешного. Но что я хочу сказать? Вот откроется магазин и скажу.

Ветеран перманентных локальных конфликтов стоит среди цветущих садов, слышит долетающие из оврага трели соловья, и ему радостно, что он еще слышит и видит, и у него с собой есть, и он выпивает, и закуривает, и долго сидит на какой-то лавочке, а потом уходит домой.

Он предложил обсудить свой новый трактат о смысле жизни. Все молчали, боялись не так сказать, но и молчать было опасно.

Работаю бульдозеристом на золотых приисках Якутии. Сухой закон. Построил двухэтажный дом. Всё ничего, только нет никого. И снова прииски, золото, бульдозер.

Бульдозер крушит обгоревшие стены дома, где жили Зайцевы. Алкоголь, огонь, пепел, зола. Падает и тут же тает снег. Пепел, зола. Впрочем, купил куриные потроха и приготовил, и выпил, и закусил, и некоторое время смотрел в окно, а потом лег спать.

Утро холодное, в луже с холодной водой отражается холодное небо, мокрый бурьян не горит, в лесу не так холодно, холодно в пустой электричке, холодно дома, выпил, приснился школьный выпускной вечер, когда блевал на рассвете.

Антон Павлович Чехов, например, не пил.

Погода хорошая. Потом она, как и всегда, испортится. А пока что нужно что-то делать. А потом наступит время, когда ничего не нужно будет делать. Может, это и будет твое лучшее время.

С некоторых пор я перестал интересоваться литературой. Я переключился на вполне конкретное дело. Сантехника, кровельные материалы, лекарства, прочее. В связи с чем, вероятно, я почувствовал, что есть и другая жизнь. Иной ритм, иные настроения. Наконец я нашел себя. Я счастлив. Толь, рубероид, битум, мексидол, амоксициллин, прочее. Пока что все идет нормально. Ветер, лед, пасмурно. Дальше не знаю. Посмотрим. Во всяком случае, плевать я хотел на некоего вымышленного героя, который до сих пор мучил меня.

Доломит способствует раскислению почвы. Из глины всегда можно что-то сделать. Луна, цикады, безлюдье. Неошкуренные бревна сгнивают быстрее ошкуренных. Этой шапке уже четверть века. На смену бледному дню является ночь. Желтых листьев