Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

поводу назначения Марка директором студии.

Джонни Эдж сразу уловил этот тон. Он значил, что сейчас с Петером бесполезно спорить, и Эдж решил отложить на время это дело. Джонни не хотел расстраивать Петера в момент переговоров с Данвером. Ему казалось, что этот Филипп Данвер очень хитрый малый и что Петеру потребуется вся сообразительность.

— Ладно, — неохотно ответил он. — Когда возвращаешься?

Время еще терпит, подумал Эдж.

— Не знаю. Если мы договоримся с Данвером, наверное, еще пару месяцев помотаюсь по нашим европейским филиалам и посмотрю, как у них дела. Я уже больше двух лет там не был.

— Отличная идея. Может, ты их немного расшевелишь.

— Попробую.

— Хочешь что-нибудь передать своим? — поинтересовался Джонни.

— Нет, спасибо. Я уже заказал Эстер сразу после нашего разговора.

— О’кей. Тогда не буду тебя больше задерживать. Пока, — попрощался Эдж.

— До свидания, Джонни.

Джонни Эдж положил трубку и задумчиво посмотрел на нее. Он надеялся на благоразумие Петера. Часы показывали одиннадцать. Значит, в Лондоне пять часов дня, а в Калифорнии — восемь утра. Звонок Петера застанет семью Кесслеров за завтраком.

Дорис читала газету и пила апельсиновый сок. Когда в столовую спустился Марк, она посмотрела на брата.

Под вспухшими глазами виднелись черные круги. Марк улыбнулся.

— Доброе утро, сестренка, — поздоровался он сонным голосом.

— Доброе утро, Марк. — Она продолжала смотреть на него. — Когда лег спать?

— А что? — Он быстро посмотрел на сестру.

— Просто спросила, — пожала плечами Дорис. — Я сидела до трех утра и так и не дождалась твоего возвращения.

Марк начал злиться.

— Я больше не ребенок, — угрюмо проворчал он. — Напрасно ты следишь за мной.

— Я работала, а не следила за тобой. — Дорис положила газету. — Что с тобой происходит в последнее время? Весь прошлый месяц ты был вечно чем-то недоволен и ворчал как медведь.

— Наверное, переутомился, — примирительно улыбнулся Марк.

— Попробуй ложиться пораньше, — посоветовала Дорис, вновь беря газету. — Не повредит.

Марк не ответил. Он взял стакан с соком и поднес к губам. Услышав смех сестры, он посмотрел на нее.

— Что смешного?

— Заметка Мэриан Эндрю. — И Дорис начала читать вслух: — «Известный сын известного отца этого города будет грубо возвращен к реальности, когда папа вернется из деловой поездки. Говорят, что сыночек бегает за актрисой, которую его отец выгнал со студии по обвинению в нарушении этики». — Дорис опять рассмеялась. — Интересно, кто это?

Марк смотрел на стол. Он начал краснеть и оставалось лишь надеяться, что сестра ничего не заметит. Черт бы побрал эту журналистку! Как она могла вынюхать? Они с Далси вели себя очень осторожно и не показывались вместе. Когда зазвонил телефон, Марк обрадовался.

— Сиди. Я сама возьму, — сказала Дорис и подошла к телефону. — Алло?.. Быстро позови маму, — взволнованно сказала она. — Это папа из Лондона.

Марк глупо смотрел перед собой. Вот черт! Неужели старик уже узнал о картине? Нет, не может быть, он не мог видеть ни одного отчета. Марк бросился на кухню.

Как обычно, Эстер находилась у плиты и жарила яичницу, а рядом стояла кухарка и наблюдала за ней.

— Мама, быстрее! Там папа звонит.

Эстер бросила сковородку и, вытерев о фартук руки, поспешила за сыном.

— Все в порядке, — сказала Дорис телефонистке, увидев спешащую мать. — Соединяйте. Она подошла. — Дорис протянула трубку и стала рядом, взволнованно следя за матерью.

— Папа! — закричала Эстер. Ее руки дрожали так сильно, что она едва могла удержать трубку. — Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке?

Они слабо слышали голос Петера.

После нескольких секунд молчания Эстер опять закричала:

— Я в порядке, папа. Дорис и Марк тоже! — Она с гордостью посмотрела на детей. — Да, папа. Марк очень много работает. Почти каждую ночь поздно возвращается домой. Вчера вообще вернулся в четыре…

5

— Джонни! — закричала Дорис Кесслер. — Я здесь!

Он заметил ее, широко улыбнулся. За Эджем следовал носильщик с чемоданом. Дорис бросилась к нему навстречу.

— О Джонни, я так рада, что ты приехал!

Он, улыбаясь, посмотрел на нее.

— Я тоже рад, что приехал, милая. Но к чему вся эта таинственность?

Ее глаза неожиданно затуманились.

— Все из-за Марка, — быстро ответила она. — Джонни, с ним что-то происходит.

Лицо Эджа помрачнело. Он взял Дорис за руку, и они направились к машине. Когда уселись, Джонни поинтересовался:

— В чем дело?

Дорис включила мотор, и они влились в поток машин.

— Джонни, на студии происходит что-то неладное. Картина, над которой он работает, совсем не то, что все думают.

— Я не понимаю тебя, Дорис.

— На прошлой неделе мама получила от папы письмо. У нее под рукой не оказалось очков, и она попросила меня прочитать. В письме мне бросилась в глаза одна фраза. Папа надеется, что дела поправятся, когда Марк закончит снимать намеченные шесть фильмов. — Она затормозила перед светофором и посмотрела на Джонни.

— Все правильно, — кивнул он. — Мы надеемся поправить дела с помощью этих шести картин.

— Все равно что-то не так, — быстро заметила Дорис. — На следующий день мама послала меня за чем-то в папин кабинет на студию, и его секретарша, мисс Хартман, сказала, что все очень волнуются из-за «Объединенные, мы выстоим», и вся другая работа на студии практически замерла.

— Ты спросила, что она имеет в виду?

— Спросила. Она ответила, что ничего подобного «Магнум» еще не снимал. Еще она сообщила, что она стоит больше двух миллионов долларов.

— Два миллиона долларов! — воскликнул Джонни. — Ну и дура! Да все шесть картин, вместе взятые, не потянут на два миллиона.

— Я подумала то же самое, хотя и не знаю цифр, — согласилась Дорис Кесслер. — Я знала о деньгах, которым папа получил от Данвера, но не могла поверить, что он вложит все их в одну картину.

— Марка не спрашивала? — Джонни явно встревожился.

— Спросила в тот же вечер за ужином. Он разозлился и велел не совать нос не в свои дела. Сказал, что папа оставил его во главе студии, а не меня, и что пришло время всем показать, как надо работать. — Она краешком глаза посмотрела на Эджа, который сидел очень тихо. — Я спросила у него, правду ли сказала мисс Хартман о двух миллионах?

— И что он?..

— Сначала не ответил, лишь сердито посмотрел на меня. Затем ответил очень противным голосом: «Ну и что, если правду? Что ты сделаешь? Побежишь рассказывать Джонни?» Я объяснила, что не шпионю, а просто полюбопытствовала из-за папиного письма. «Папа, наверное, имел в виду что-то другое, — попытался пошутить Марк, затем очень обворожительно улыбнулся, а ты знаешь, каким обворожительным он может