Алчность - Анита Берг

Когда они вернулись в замок, Дитера пригласили остаться на ужин и, если он пожелает, переночевать. Само собой, он согласился: раньше такого не случалось.

После того как они закончили ужин и уединились с бокалами бренди в руках, графиня вдруг сказала:

— Я любила его.

Казалось, она ни к кому не обращается и не ждет ответа. Дитер заметил, что в глазах старой женщины заблестели слезы.

— Теперь он по-настоящему умер, — проговорила она и промокнула глаза крошечным носовым платком. Лишь тогда Дитер понял, что графиня надеялась, что сын жив — надеялась несмотря на то, что эта надежда с каждым годом становилась все слабее. Как и многие другие, она убедила себя, что ее сын не погиб, а содержится в каком-то отдаленном лагере в СССР. Сегодня он отнял у нее эту надежду.

— Мне не надо было показывать вам это место. Я лишил вас сына.

— Нет-нет, я должна была об этом узнать. Расскажи мне, что тебе известно.

Дитер рассказал об эсэсовцах, пересказал те обрывки разговора, которые ему удалось услышать, сообщил, что после того, как отец по-французски плохо отозвался о гитлеровском режиме, его, должно быть, пытали и принудили сообщить, где он спрятал ценности. После этого его, судя по всему, отвезли в домик и застрелили.

Графиня долго молчала, словно переваривая услышанное.

— Дитер, нам надо обсудить кое-какие деловые вопросы, — повернулась она к нему, и он улыбнулся, впервые услышав от старой женщины свое имя. — Ты же понимаешь, что я должна была сначала увериться в тебе?

— Да, понимаю.

— Теперь право собственности на поместье перешло от Йоганнеса ко мне. У меня нет ни денег, ни живых родственников, и мне нужен наследник. Я могла бы усыновить тебя, сделать тебя своим законным сыном. Тогда все это достанется тебе, в том числе и титул твоего отца. Ты бы этого хотел?

Его сердце замерло, перехватило дыхание.

— Да, хотел бы, — наконец осторожно произнес он.

— И если я так поступлю, что ты предложишь мне взамен?

— Я пока не думал об этом.

— Тогда давай подумаем вместе. Мои условия просты. Я хотела бы сохранить за собой несколько комнат, в том числе помещение для служанки — мне нужна новая служанка, Мария уже стара. Еще я хотела бы получить в свое распоряжение виллу на юге Франции — мои старые кости требуют солнца, а также соответствующий доход до конца жизни.

— Все это можно устроить.

— Но еще мне потребуется залог, равный стоимости этого поместья — так, на всякий случай.

— Какой случай вы имеете в виду, бабушка?

— А если ты переоценишь свои силы и разоришься?

— Уверяю вас, это вряд ли случится.

— Тем не менее…

Дитер рассмеялся:

— Бабушка, вы так жестко ведете свои денежные дела!

— А ты очень необычный внук.

— В каком смысле?

— Твой отец был сердечным человеком, почему же ты так холоден?

— Вы считаете? Даже не знаю;:. Возможно потому, что наши жизни сложились по-разному. Трудно доверять людям, когда ты борешься за выживание на улицах города, почти стертого с лица земли войной.

— Мне очень жаль. Но ты должен научиться доверять.

— А вы мне доверяете? — засмеялся Дитер.

— Самую малость, — присоединилась к нему графиня.

5

Германия, 1970

Теперь Дитер обладал и титулом отца, и его замком. Когда документы об усыновлении были подписаны, он воспринял это как чистую формальность. Он был дома, и права, данные ему по рождению, наконец, были восстановлены.

Его бабушка рассказывала своим престарелым подругам сказку о том, что ее, наконец, разыскал сын Генриха от брака, заключенного во, время войны. Таким образом, пятно незаконнорожденности было похоронено вместе с телом его отца в величественном мавзолее, который Дитер воздвиг в лесу, на месте старого охотничьего домика. Усыпальница была достаточно велика, чтобы вместить и самого Дитера, и его сына, и сына его сына.

Он отремонтировал замок и вернул окружающие земли в сельскохозяйственный оборот. Еще он восстановил по памяти интерьер помещений и расставил на свои места те вещи, которые ему удалось скупить. После этого он с удвоенным усердием принялся за поиски других пропавших вещей — от мебели до фарфоровых статуэток.

Титул и новое положение в обществе обеспечили Дитеру еще большее процветание. Ему начали предлагать различные выгодные проекты, он стал директором нескольких компаний, так или иначе связанных со сферой искусства. Он приобрел аукцион, который намеревался сделать достойным соперником Сотби и Кристи, и считался теперь признанным экспертом произведений средневековых итальянских мастеров. И, само собой, Дитер с каждым годом становился все богаче.

Круг его знакомых значительно расширился. Его нередко приглашали высказать свое мнение о какой-нибудь картине, которую «мог бы при случае продать» ее владелец. Благодаря аккуратному ведению дел, Дитер получил известность среди обедневших английских аристократов, и теперь они стали для него основными «поставщиками» художественных полотен.

Для этого ему приходилось посещать многочисленные английские приемы, хотя уровень комфорта и кулинарии там редко соответствовал его высоким требованиям. Но он терпел эти неудобства, чтобы быть в курсе последних сплетен и заводить новые ценные знакомства. Приобретенные полотна затем перепродавались другим важным клиентам — богатым американцам.

Он жаждал больших сделок, желал, чтобы ему доверили покупку или продажу знаменитых картин таких художников, как Тициан или Беллини. А потом он познакомился с Гатри Эврименом, и его мечта осуществилась — перед ним распахнуло свои объятия высшее общество.

Дитер достиг такого успеха в жизни, что легко мог бы отказаться от нелегальной торговли оружием. И он действительно всерьез задумывался над этим: всегда оставался риск, что его могут разоблачить, и тогда тщательно выстроенный карточный домик связей в высшем обществе рухнет в одночасье. Он знал, что репутация — вещь чрезвычайно ценная, хоть и нематериальная, и если о ней не заботиться, она растает, как утренняя дымка под лучами южного солнца. Но это беспокойство оказалось не в состоянии перебороть его желание зарабатывать все больше денег. Как и многие другие люди, поднявшиеся с самого дна общества, он безумно боялся того, что однажды его деньги могут исчезнуть и ему вновь придется добывать себе пропитание на улицах.

Тридцатичетырехлетний, богатый и обаятельный, обладающий графским титулом, он был пределом мечтаний многих матерей, имеющих дочерей на выданье. Он получал удовольствие от общения с женщинами, но связывать себя узами брака не спешил.

— Дитер, мне трудно в это поверить: ты стал настоящим графом и вернулся в отцовский замок! Я так горжусь тобой! — Его мать взволнованно обняла его, но он лишь ощутил неловкость.

— Я отремонтировал его и расставил