Таинственный ключ и другие мистические истории - Луиза Мэй Олкотт

Хотя Люсия говорила ровным тоном, ее щеки покрыл сердитый румянец. Она поднялась и вышла из столовой. Ковентри был раздосадован, он заметил полусочувственную, полуироничную улыбку Джин, и улыбка эта выбила его из колеи сильнее, чем намеки Люсии.

Неловкое молчание нарушила Белла.

– Бедный Нед! – вздохнула она. – Так хочется получить от него весточку. Я думала, он прислал письмо кому-то из нас – Дин сказала, что вчера в холле на столе видела конверт, подписанный его рукой.

– Похоже, у этой женщины нездоровый интерес к письмам. Я этого не потерплю. Кому было адресовано письмо? – спросил Ковентри, отложив газету.

– Она не сказала – то ли сама не знала, то ли не хотела говорить. Лицо у нее сделалось сердитое, и она посоветовала мне спросить у тебя.

– Странно! Я не получал писем от Неда.

– Зато я получила, несколько дней назад. Желаете прочесть его и мой ответ заодно?

Говоря так, Джин положила перед Ковентри два письма.

– Не желаю. Бесчестно читать строки, которые Нед адресовал вам одной. В некоторых вопросах вы, мисс Мьюр, не в меру щепетильны – похоже, на другие вопросы щепетильности просто не остается, – изрек Ковентри, сурово и решительно отодвигая оба письма. Впрочем, показная решимость не могла скрыть ни его любопытства, ни удивления.

– Вы правы. Письмо мистера Эдварда следует хранить от посторонних глаз, ведь бедный юноша раскрывает в нем передо мной свое сердце. Но я умоляю вас, мистер Ковентри, прочтите мой ответ и убедитесь лично, что я стараюсь держать слово.

Так убедительно говорила мисс Мьюр, с таким отчаянием смотрела на Ковентри, что он сдался, взял письмо и подошел к окну. Сразу было ясно, что написано письмо – и притом мастерски – в ответ на страстную мольбу юного влюбленного. Читая, Джеральд невольно задавался вопросом: если эта девушка так изумительно пишет нелюбимому мужчине, то какой же силой слога, каким пылом будет дышать ее письмо к тому, кто владеет ее сердцем? Мысль эта вертелась в мозгу Джеральда, пока глаза скользили по строчкам, отмечая здесь – неоспоримый довод и нежный упрек, в другом месте – добрый совет, далее – выражение дружеского участия. Случайное слово, а порой и целая фраза намекали на то, что Ковентри уже знал из исповеди Джин, и ему оставалось только недоумевать, кого же она любит.

К действительности Джеральда вернул голос Беллы.

– Улыбнитесь, Джин, не нужно так огорчаться. Вы сами сказали однажды, что мужчины от любви не умирают – в отличие от женщин. Нед и мне написал, и знали бы вы, как он вас расхваливает, да еще умоляет меня быть с вами ласковой. Я стараюсь, хотя, окажись на вашем месте любая другая девушка, я бы ее возненавидела за то, что из-за нее страдает мой милый брат.

– Вы слишком добры, Белла. Я часто думаю, что мне следовало бы избавить вас от своего присутствия, уехать, ибо оставаться здесь неразумно и опасно. Увы, мне не хватает мужества, ведь в вашем доме я очень счастлива.

Говоря так, Джин все ниже склонялась над собакой, которая так и льнула к ней. Пылкая тирада готова была сорваться с уст Беллы; девушка даже начала говорить, однако не излила и половины обожания в адрес своей гувернантки, когда Ковентри подошел – непривычно оживленный, без тени апатии на лице – и положил перед мисс Мьюр ее письмо.

– Написано очень красноречиво и по-женски. И все же боюсь, что вы лишь распалите пламя, которое намереваетесь погасить. Более, чем когда-либо, мне сейчас жаль брата.

Сказано было вполголоса – и с подтекстом.

– Следует ли мне отправить это письмо? – спросила Джин, глядя Ковентри прямо в глаза, явно готовая повиноваться ему, что бы он ни решил.

– О да. Разве могу я лишить Неда столь сладостных нравоучений с оттенком самопожертвования? Желаете, чтобы я сам отправил ваш ответ?

– Да, спасибо. Погодите минутку.

Бросив на Ковентри благодарный взгляд, Джин потупилась, взяла свою миниатюрную сумочку, извлекла монетку достоинством в пенни, завернула ее в клочок бумаги и вместе с письмом подала Ковентри. Каждое ее движение выражало деловитость, поэтому Ковентри не удержался от усмешки.

– То есть вы не хотите задолжать мне даже пенни? Вы благородная женщина, мисс Мьюр.

– Этим качеством я обязана семье.

И Джин многозначительно взглянула на Ковентри, словно напоминая ему, кто она на самом деле. Ковентри понял ее чувства и проникся к ней еще большей симпатией; окажись он в положении мисс Мьюр, он сам поступил бы так же. Какой пустяк – дать пенни на отправку письма; однако пустяк этот возымел требуемый эффект, ибо показал как тонко понимает мисс Мьюр характер Джеральда и указал ему на наличие гордости у скромной гувернантки. Он еще немного постоял подле Джин, наблюдая, как она сжигает письмо Эдварда на пламени спиртовки.

– Зачем вы это делаете? – невольно спросил Ковентри.

– Затем, что мой долг – забыть.

– И вы всегда забываете, если так велит долг?

– Ах, будь это так! Будь это так!..

Восклицание словно вырвалось у Джин против воли. Она вскочила и выбежала в сад, словно страшась остаться.

– Бедная милая Джин! Что-то тяготит ее, но я не могу понять, что именно. Вчера вечером я застала ее в слезах – она плакала над розой; а сейчас вот сбежала, будто сердце у нее разбито. Хорошо, что сегодня у нас нет уроков.

– Какая это была роза? – спросил Ковентри, предварительно скрывшись за развернутой газетой.

– Прелестная белая роза. Наверное, из Холла; в нашем саду такие не растут. Знаешь, Джеральд, что я думаю? Джин была помолвлена и потеряла возлюбленного. Белые розы дарят невестам на венчание – вот Джин и вспомнила свое горе.

Ковентри ничего не сказал, однако вспомнил сцену у живой изгороди: он все-таки сорвал белую розу, и Джин приняла ее, хотя и долго отказывалась. Внезапно, к изумлению Беллы, Ковентри отбросил газету, в мельчайшие клочки изорвал письмо Сиднея, позвонил и велел седлать коня. Никогда еще Белла не наблюдала столь кипучей энергии в своем старшем брате.

– Джеральд, что с тобой? Можно подумать, в тебя вселился беспокойный дух Неда! Куда ты собираешься?

– Хочу заняться делом, – был неожиданный ответ.

Белла никогда не видела в лице брата такой целеустремленности.

– И что же тебя расшевелило? – спросила она. Ее собственное личико вытянулось от удивления.

– Не что, а кто. Ты, сестренка, – отвечал Джеральд, обнимая Беллу.

– Я? Когда? Как?

– А помнишь, ты заявила, что энергичность в мужчине привлекательнее красивой внешности, а бездельник недостоин уважения?

– Где уж мне выдать такую мудрую