Как это было - Ирина Илиади

абсолютно все устраивало. А я хотела сделать канализацию и приблизить бытовые условия к привычным. На это надо было время.

Первое сентября было очень праздничным. Оля стояла на торжественной линейке, вместе с пятью первоклашками, в ожидании чтения монтажа. Я смотрела на нее и видела себя на такой же линейке. Она в ожидании своей очереди, так же как и я много лет назад, потихонечку от волнения закручивала фартук. Это вызвало такое умиление, что на глаза навернулись слезы. А мама стояла и счастливо улыбалась. И сказала мне тихонько:

— Иринка, я смотрю на Олю, а вижу тебя. Ты тоже так закручивала фартук на выступлении.

А потом мы сфотографировали Олю в классе и погуляли в парке. Было очень красиво. В Чите уже вовсю была золотая осень. И мама радовалась каждому дереву, каждому листочку…

Мама уехала. Я сразу пошла оформляться на работу в школу. Дом был без мамы совершенно пустым и это было просто невыносимо. Я решила загрузить себя разными делами по самое не хочу.

У меня это прекрасно получилось. В школе завуч, с которым мы сидели в кабинете, меня очень хорошо приняла и сказала, что будем работать вместе. особо делить обязанности не будем. Она меня потихонечку введет в курс дела и я сама смогу уже предлагать что-то свое. А пока буду слушать ее.

В школах была большая проблема с идеологией. Старую преемственность поколений убрали — от октябрят до комсомольцев, а нового ничего пока не придумали. И если был стимул хорошо учиться, потому что тебя примут в пионеры — который, как известно, всем ребятам пример, то этот стимул исчез. И методов воздействия и рычагов управления вдруг не стало.

Самое главное, что учителя растерялись. Собирались городские совещания директоров и завучей по воспитательной работе, но ничего интересного никто не предлагал. Классным руководителям предписывалось продолжать выбирать актив класса, проводить на классных часах воспитательную работу. Но как правило, это сводилось к разбору успеваемости.

Нужно было что-то объединяющее всех. Каждая школа пыталась что-то организовать на свой манер, кто во что горазд. И единство, как раньше, отсутствовало. И наконец пришла директива — создать Республику юных Забайкальцев. Со своим уставом, который здорово перекликался с пионерским, только без галстуков и октябрятских значков.

Но все это получилось не сразу. Все привычное убрали с конца 1991 года и по сути три года было упущено.

Мой приход как раз совпал с этой директивой и я полностью окунулась в ее разработку.

Вместо комсомольской организации создали Совет Старшеклассников, куда вошли довольно активные ребята. Курировала этот Совет я. Молодежь меня хорошо восприняла. Дети всегда любят молодых преподавателей. А если еще и новых, то вообще все очень интересно.

Неожиданно в город прибыл дядя мужа — Сергей. Он так нигде не мог выбрать себе дом. Растерял по городам ребят из бригады и приехал вновь в Читу, потому что у него здесь была родня. Болтался по городу и столовался то у одних родственников, то у других. К нам тоже заходил два-три раза в неделю. Но ночевал у Корниловых.

Мне не особенно приятны были его приходы. Мы с Ольгой возвращались со школы, забирали Настю из сада, а он уже нас ждал под дверью. Мне надо было готовить ужин, а ему уже непременно хотелось пить чай с бутербродами. Я накрывала ему на стол. Он сидел чаевничал, а я готовила.

Потом приходил муж, ужинали все вместе и он разглогольствовал на разные темы. А мне надо было делать уроки с Олей и самой хотелось что-то подчитать для школы. Он словно не замечал, что такие частые приходы уже становились непряжными.

Он видел, что у нас достаточно уютно и даже удивился, что из того что было, мы сделали конфетку.

— А я как увидел, что Саша хочет купить этот дом, то сразу подумал, что ты здесь не сможешь!

— А почему не отговорили? Вы ведь старше, мудрее намного!

— А зачем? Пусть принимает решения сам! И сам за них расплачивается.

— Зря! Мы надеялись, что вы предостережете парней от опрометчивых поступков.

— Я им не нянька!

— Ну а как вы? Как ваши дочки?

— А что, мы так и не смогли уехать. Мучаются там все с бабаями в Ташкенте. Я бы здесь купил, но время надо искать. А жить негде.

— Вы же у брата своего, дяди Ильи.

— Да, живу пока, но надо съезжать …

Я понимала, что он намекал, чтобы пожить у нас. Но мне и так его приходы были в тягость. Ел он не мало. Никогда ничего с собой не приносил и уже из простого гостя превращался в нахлебника. И ладно бы я его просто кормила, надо было еще выслушивать его бесконечные бредни. А времени на это не было совсем.

Как-то вечером пришла троюродная сестра мужа. Она частенько занимала у меня деньги, потому что с мужем развелась, жила с сынишкой и не дотягивала до зарплаты. Она была родной племянницей дяди Сергея и решила поделиться:

— А тут к нам повадился дядька приходить раз в неделю. А ест-то он ого-го сколько! Не успеешь что-то купить, он тут как тут.

— Да, он у нас тоже бывает.

— Да он говорил, что как-то заходил, а ты мол, его даже чаем не напоила.

— Что??? Да он три раза в неделю у нас бывает! И чай пьет с колбаской, и ужинает.

— Ничего не знаю. Не напоила. И он очень злой на тебя. Но я ему не верю. Я ж тебя знаю.

Мне было так мерзко это услышать! Зачем врать? Чтобы его пожалели?

И через пару дней после разговора, дядя пришел к нам с вещами.

— Корниловы указали мне на дверь, поехал к племяннице, а та тоже сказала, что не может принять меня у себя. Я приехал к вам.

— У нас, конечно, тоже не самый лучший вариант. А вы надолго?

— Посмотрю. Может недели на две.

— А как же вы будете здесь, если мы вас даже чаем не поим? Дядя Сережа, почему вы так говорите про нас?

— Я? Когда? Это неправда.

Я ничего не ответила и ушла в спальню переодеться.

Муж остался с ним. И вдруг слышу, а там скандал. Он громко начал говорить, что оказывается он нас облагодетельствовал, открыл дорогу в Читу, и мы его должны принимать, как дорого гостя, а мы отказываем ему в крыше над головой и еще наговариваем на него. Муж