Человек в футляре. Избранное - Антон Павлович Чехов

Другим популярным жанром массовой юмористики была «сценка» – небольшой рассказ, в основе которого лежит диалог двух или более действующих лиц. Сценки – это, в сущности, развернутые анекдоты. Они были очень лаконичны (рассказ не мог превышать 100–150 строк, отсюда и знаменитая чеховская «краткость – сестра таланта.). Как правило, время и место действия в них предельно ограничены, причем где и когда происходят события, читателю становится ясно уже из первых фраз. В них практически исключаются описания – пейзажи, портреты, интерьеры; человек или вещь даются сразу, одной чертой, а основную часть рассказа занимает диалог. Сюжет свертывается до парадокса: финальное положение обычно прямо противоположно начальному. Финал, как и в анекдоте, должен быть неожиданным (вспомним знаменитую последнюю фразу «Смерти чиновника»: «Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лег на диван и… помер») – это так называемый анекдотический «пуант». Герой редуцируется до карикатуры, шаржа, он «одномерен», обладает только одним гиперболизированным качеством и твердым «определением», показывающим его место в социуме, его социальную роль. Герой чеховской юмористики – прежде всего представитель определенной социальной группы, это чиновник, фельдшер, дьячок, домовладелец, полицейский надзиратель, отец семейства, отставной унтер-офицер, почтмейстер, брандмейстер, а уже потом – он трус, зануда, весельчак, лгун или правдолюбец. Указание на социальный статус, профессию, семейное и имущественное положение – обязательная и часто единственная черта вводной характеристики персонажа. Социальный знак рассчитан на мгновенное узнавание героя читателем. Но по внешним социальным знакам оценивают себя и другого сами персонажи, и потому для них так важны ордена, звания, вицмундиры, чины согласно Табели о рангах.

Чехов опубликовал немало развлекательных рассказов, вся соль которых состоит в забавном положении, неожиданной развязке, просто остроте. Но наряду с ними он особым образом трансформировал анекдот, используя этот безобидный жанр для постановки серьезных общественных вопросов. Этим отличается, например, ряд рассказов о чиновниках, написанных в 1880-е гг. К ним принадлежат несомненные шедевры чеховской юмористики, в том числе включенные в этот сборник рассказы «Смерть чиновника», «Толстый и тонкий» и «Хамелеон». Чехова по большому счету всегда интересовал только один вопрос: внутренняя свобода человека. И в рассказах о мелких чиновниках он демонстрировал ее противоположность – внутреннее рабство.

Тема чиновника в русской литературе прошла несколько этапов. Она получила распространение в «физиологических очерках» 1840-х гг., в которых социально-психологический тип стал объектом всестороннего изучения и получал завершенную описательную характеристику. В гоголевской «Шинели» (1842) эта тема приобрела гуманистическое звучание. «Маленький человек» предстал жертвой общества, которое довело его до предела безгласности и унижения и теперь отказывает ему в самом звании человека. Успех гоголевской повести способствовал популярности «чиновничьей» темы и появлению ее новых вариаций. Но, как правило, в них сохранялось идущее от «Шинели» противопоставление забитого «маленького человека» и переполненного сознанием собственной важности «значительного лица». Есть это противопоставление и у Чехова. Однако акценты, традиционные для такого рода произведений, в чеховских рассказах расставлены иначе. Чехов понимал исчерпанность «гуманной» темы. «Брось ты, сделай милость, своих угнетенных коллежских регистраторов! – писал он своему старшему брату Александру. – Неужели ты нюхом не чуешь, что эта тема уже отжила и нагоняет зевоту? 〈…〉 Реальнее теперь изображать коллежских регистраторов, не дающих жить их превосходительствам…»

И действительно, если присмотреться к хорошо известным чеховским рассказам, то мы увидим, что в них расчеловечиванию подвергается фигура не начальника, а подчиненного. Герой знаменитого рассказа «Толстый и тонкий», узнав, что его старый школьный друг теперь генерал, «вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился…» Сильный мира сего у Чехова часто выглядит человеком гуманным, просвещенным и простым в обращении. Генерал в «Смерти чиновника» показан принимающим прошения от многочисленных просителей. Тайного советника в рассказе «Толстый и тонкий» тошнит от чинопочитания старого школьного товарища. Напротив, «маленькие люди» предстают лишенными этих качеств. А если они не дают жить «их превосходительствам», как экзекутор Червяков в «Смерти чиновника», то только потому, что сверх меры усердствуют в своем раболепии. Темой рассказов Чехова оказывается не несовершенство социальной системы (хотя писатель прекрасно о ней знает), а рабская психология тех, кто эту систему составляет.

Наряду с сатирическими сценками и юмористическими зарисовками в творчестве Чехова середины 1880-х гг. появляются рассказы, в которых раскрывалось лирическое дарование автора. Если персонажи, подобные Червякову или Очумелову, настроенные на чинопочитание, и вызывали в памяти гротескные фигуры из произведений Салтыкова-Щедрина, то герои таких рассказов, как «Ванька» или «Тоска», со своими бедами и несчастьями, мечтами и разочарованиями, вызывают в читателях живое сочувствие. Характеры героев и сюжет разработаны сложнее.

В лирико-драматических произведениях Чехов стремится выразить ту «тонкую, едва уловимую красоту человеческого горя, которую не скоро еще научатся понимать и описывать и которую умеет передавать, кажется, одна только музыка». Это цитата из рассказа «Враги» (1887) – одного из наиболее характерных чеховских текстов того времени. В нем трагическая экзистенциальная ситуация совмещена с конфликтом совсем иного рода – выяснением личных и социальных отношений. У доктора Кирилова умирает единственный сын. Немедленно вслед за этой смертью он должен ехать по вызову богатого аристократа Абогина, с женой которого случился сердечный приступ. Однако по приезде на место выясняется, что жена Абогина разыграла болезнь, чтобы бежать от мужа. Рассказ заканчивается взаимными несправедливыми обвинениями Кирилова и Абогина, и доктор – бедняк и труженик – произносит гневные инвективы в адрес богатеев, «каплунов, которых давит лишний жир». Хорошие люди становятся смертельными врагами. Тема неспособности понять другого ни в радости, ни в горе чрезвычайно важна в творчестве Чехова, причем если раньше (например, в рассказе «Злоумышленник») она трактовалась комически, то теперь составляет главное трагическое противоречие человеческого существования.

В середине 1880-х гг. положение молодого автора в литературе упрочилось. В марте 1886 г. к Чехову обратился с письмом известный писатель Дмитрий Васильевич Григорович. Он благословил молодого автора и признал за ним талант, выдвигающий его «далеко из круга литераторов нового поколения». Рассказы Чехова начинают регулярно печататься в популярнейшей газете «Новое время», а ее издатель Алексей Сергеевич Суворин становится постоянным корреспондентом и собеседником писателя. Выходят сборники чеховских рассказов – «Пестрые рассказы», «В сумерках», «Хмурые люди», – и каждый из них вызывает дискуссии в критике. Очень важным оказывается и то обстоятельство, что Чехов получает творческую свободу: возможность писать без всяких предварительных условий относительно сроков исполнения и объема работы.

В русской литературной жизни того времени существовало негласное правило: серьезный писатель должен обязательно выступить с большой вещью (желательно романом), причем опубликовав ее в почтенном «толстом» литературном журнале. Таким «вторым дебютом» Чехова стала повесть «Степь», напечатанная в марте 1888 г. в журнале «Северный вестник». Сейчас она давно считается классикой, и потому мы не замечаем многих ее особенностей, которые удивляли современников. А их поражала прежде всего простота рассказанной истории – точнее, отсутствие в повести событий и связного сюжета. История поездки мальчика Егорушки по новороссийской степи воспринималась только как мотивация для развертывания многочисленных поэтических пейзажей. Тот же Д. В. Григорович замечал, что в повести «рама» (описания природы) «велика для картины» (истории путешествия). Однако для Чехова описания степи не были «дополнением» по отношению к фабуле. События в повести происходят в жизни природы: рассвет, закат, полуденная жара или гроза не менее важны, чем встречи Егорушки с людьми. А персонажи оцениваются не только по их словам и поступкам, но и по степени их приобщенности к жизни родной земли. «Степь» оказалась самым светлым произведением Чехова, в нем заданы критерии природной гармонии и красоты, с которыми должна соотноситься человеческая жизнь.

Однако во многих произведениях конца 1880-х гг., написанных после «Степи» («Огни», «Именины», «Припадок», «Скучная история»), усиливаются мрачные, пессимистические настроения. От прежнего веселого Антоши Чехонте не остается и следа. Чехов все острее чувствует трагическое одиночество, «заброшенность» своих современников, отсутствие у них какой бы то ни было объединяющей, способной придать