Мимочка - Лидия Ивановна Веселитская

папа́ за откровенность, горячо уверяя в том, что при выборе Мимочки он не руководился никакими корыстными целями, однако, не мог скрыть некоторого разочарования, услыхав, что Мимочка – бесприданница. Он никак не ожидал этого и откровенно высказал, что это заставит его не отказаться от невесты – о, конечно нет! – но отложить свадьбу на неопределенный срок.

В свою очередь и жених признался, что испытывает в настоящее время довольно неприятные материальные затруднения. Разумеется, затруднения эти не могут сильно озабочивать его, пока он человек холостой и одинокий, так как дядюшкины копи все-таки не уйдут от него; но тем не менее он счел бы себя подлецом и бесчестным человеком, если бы позволил себе жениться на небогатой девушке при настоящих условиях, то есть не дождавшись если не смерти бездетного угольного дядюшки, то по крайней мере некоторого повышения по службе.

Князь прибавил, что в недалеком будущем ему предстоит получить батальон, что ему было бы очень приятно получить батальон в N., веселом и хорошеньком городе, где жизнь не очень дорога и где он мог бы как-нибудь устроиться и перебиваться с молодой женой. Разумеется, не без посильной помощи папа́ и бездетного дядюшки. Если бы папа́ захотел только употребить в пользу будущего зятя свое влияние, свои дружеские связи, может быть, он мог бы ускорить свадьбу Мимочки и упрочить благосостояние молодых…

В заключение жених, как честный человек, объявил уже совершенно прямо, что женится только в таком случае, если ему дадут вышеупомянутый батальон. Папа́ мог устроить это назначение.

Это было трудно, но для счастия единственной дочери можно было и потрудиться. Труды и хлопоты папа́ увенчались успехом. Жених получил батальон и уехал в N. принимать его. День свадьбы был уже назначен, до него оставалось всего две недели. Но неожиданно пришлось отложить его по случаю траура.

Бедный папа́ умер скоропостижно, умер в гостях, почти за карточным столом, от удара ли, от разрыва ли сердца, не умею сказать. Жениху сейчас же дали знать телеграммой о случившемся несчастии, но он даже не приехал на похороны. Это тогда уже неприятно поразило всех родных Мимочки и особенно ее maman, в сердце которой закрались тревожные подозрения. И подозрения ее оказались основательными. Воротясь в Петербург, жених совершенно изменил свое обращение и с невестой, и с будущей тещей. Скоро стало ясно, что он ищет только предлога к разрыву. Пробовал он и ревновать свою невесту, и подсмеиваться над ней, и учить, и перевоспитывать ее, но у Мимочки был такой невозмутимо-ангельский характер, что, несмотря на все усилия жениха, ему не удалось с ней поссориться. Тогда он принялся за maman. Тут дело пошло на лад, и столкновения приняли скоро опасный оборот. Началось с намеков, шпилек, недомолвок, потом обе стороны приступили к откровенным объяснениям.

Жених утверждал, что папа́ обещал выдавать Мимочке ежегодно две тысячи четыреста рублей.

Maman утверждала, что никогда папа́ не давал подобного обещания.

На это жених возражал, что если так (то есть раз его хотели обмануть и его же называют в глаза лгуном), то ему, как честному человеку, остается…

Maman не дала договорить честному человеку его угрозы и предложила отдать молодым всю свою пенсию с тем только, чтобы они взяли ее жить к себе. Князь получил в N. прекрасную казенную квартиру, в которой ему ничего бы не стоило отвести уголок maman.

Но, выслушав это предложение, жених заявил категорически, что он женится только в таком случае, если maman отдаст всю пенсию Мимочке, а сама будет жить, как хочет и где хочет, только не с ними и не у них. Он видел слишком много примеров того, как тещи расстраивают семейное счастие своих дочерей, чтобы не желать оградить Мимочку от возможности неприятных столкновений в будущем, тем более что, кажется, было уже достаточно ясно, что он лично не сходится характером со своей будущей belle-mère[6].

Нахальство жениха до того возмутило maman, что она поехала жаловаться на него сестрам, прося их советов и помощи. Тетушки также были возмущены и поражены, услыхав из уст maman, что «этот нищий князек, этот гвардейский полотер, этот, passer moi le mon[7], прохвост» хочет, кажется, отказаться «составить счастие» Мимочки!

Тетушки горячо принялись за дело примирения. Они ездили друг к другу, волновались, захлебывались, говорили до пересыхания в горле, пожимали плечами, разводили руками, строго разбирали и обсуждали дело со всех сторон, увещевали жениха, увещевали maman и жалели и утешали несчастную Мимочку.

– Не понимаю, чем все это может кончиться, – говорила тетя Софи, – но мне кажется, что уж лучше бы им теперь разойтись… Как хотите, он показал себя неблагородным человеком. Батальон получил, а жениться не хочет!

– Ну знаешь, – возражала тетя Мари, – откровенно говоря, оно и понятно, что брак этот не особенно прельщает его. Что ж Мимочка?.. Она мила, конечно… Но все-таки что же это за партия? Он понимает, что может найти гораздо лучше… И не женится он, вот увидите. Разумеется, все эти объяснения только предлог. Ясно как день, что он просто не хочет жениться.

– Но необходимо заставить его жениться, – говорила тетя Жюли. – Нельзя же так безнаказанно компрометировать девушку.

Кончилось тем, что тетушки чуть не перессорились между собою, a maman все-таки получила от жениха длинное красноречивое послание, в котором он объявлял, что пора положить конец этим неприятным недоразумениям. За последнее время он достаточно ясно убедился и в равнодушии к нему невесты, и в неизбежности неприятных столкновений в будущем с ее матушкой; а потому он счел бы себя подлецом и бесчестным человеком, если бы, взвесив все это, не решил пожертвовать своим чувством и возвратить Мимочке данное ею слово, прося ее считать себя отныне совершенно свободною и желая ей всего-всего лучшего. В заключение жених прибавлял, что сегодня же уезжает из Петербурга в N., откуда не замедлит выслать мебель и прочие Мимочкины вещи, давно уже отправленные заботливыми родителями в ее будущее гнездышко. В P. S. стояло, что в случае, если maman захочет продавать мебель и если она согласна отдать ее за… (стояла скромная цифра), то жених охотно купит ее и немедленно вышлет деньги.

Maman, задыхаясь от волнения и негодования, прочла это письмо сестрам.

Тетушки утешали и успокоивали ее.

– Ну, может быть, это еще и к лучшему, – сказала тетя Софи, – откровенно говоря, он никогда мне не нравился. Я так и знала, что не выйдет ничего путного из этого сватовства.

– Нет, не будем пристрастными, – возразила тетя Мари. – У него есть достоинства… Только,