Светлана - Василий Андреевич Жуковский

и как привесть меня,

То вождь мой знает боле».

Так он подумал – и коня

Пустил бежать по воле.

И добрый конь как будто сам

Свою дорогу знает;

Он все на юг; он по полям

Путь новый пробивает;

Поток ли встретит – и в поток;

Лишь только пена прыщет.

Ко рву ль примчится – разом скок,

Лишь только воздух свищет.

Заглох ли лес – с ним широка

Дорога в чаще леса;

Утес ли крут – он седока

Стрелой на круть утеса.

Бегут за днями дни; Вадим

Все дале; конь послушный

Не устает; и всюду им

В пути прием радушный:

Ко граду ль случай заведет,

К селу ль, к лачужке ль дымной —

Везде пришельцу у ворот

Привет гостеприимный;

Везде заботливо дают

Хлеб-соль на подкрепленье,

На темну ночь святой приют,

На путь благословенье.

Когда ж застигнет мрак ночной

В лесу иль в поле чистом —

Наш витязь, щит под головой,

Спит на ковре росистом

Благоуханной муравы;

Над ним катясь, сияют

Ночные звезды; вкруг главы

Младые сны летают;

И конь, не дремля, сторожит;

И к стороне той, мнится,

И зверь опасный не бежит

И змей приползть боится.

И дни бегут – весна прошла,

И соловьи отпели,

И липа в рощах зацвела,

И нивы пожелтели.

Вадим все дале; уж пред ним

Широкий Днепр сияет;

Он едет берегом крутым,

И взор его летает

С высот по злачным берегам:

Здесь видит луг цветущий,

Там златоверхий город, там

Близ вод рыбачьи кущи.

Однажды – вечер знойный рдел

На небе; лес дремучий

Сквозь пламень зарева синел,

И громовые тучи,

Вслед за багровою луной,

С востока поднимались,

И яркой молнии змеей

В их недре извивались —

Вадим въезжает в темный лес;

Там все в тени молчало;

Лишь трепетание древес

Грозу предвозвещало.

И дичь являлася кругом;

Чуть небеса сквозь сени

Светили гаснущим лучом;

И дерева, как тени,

Мелькали в бездне темноты

С разверзтыми ветвями.

Вадим вперед – хрустят кусты

Под конскими ногами;

Везде плетень из сучьев им

Дорогу задвигает…

Но их мечом крушит Вадим,

Конь грудью разрывает.

И едет он уж целый час;

Вдруг – жалобные крики;

То нежный и молящий глас,

То яростный и дикий.

Зажглась в нем кровь; на вопли он

Сквозь чащу ветвей рвется;

Конь пышет, лес трещит, и стон

Все ближе раздается;

И вдруг под ним в дичи глухой,

Как будто из тумана,

Чуть освещенная луной,

Открылася поляна.

И что ж у витязя в глазах?

Шумя между кустами,

С медвежьей кожей на плечах,

С дубиной за плечами,

Огромный великан бежит

И на руках могучих

Красавицу младую мчит;

Она, в слезах горючих,

То силится бороться с ним,

То скорбно вопит к Богу…

«Стой!» – крикнул хищнику Вадим

И заслонил дорогу.

Ни слова тот на грозну речь;

Как бешеный отпрянул,

Сорвал дубину с крепких плеч,

Взмахнул, в Вадима грянул,

И очи вспыхнули, как жар…

Конь легкий отшатнулся,

В корнистый дуб пришел удар,

И дуб, треща, погнулся;

Вадим всей силою меча

Ударил в исполина —

Рука отпала от плеча,

И в прах легла дубина.

И хищник, рухнув, захрипел

Под конскими ногами;

Рванулся встать; оцепенел

И стих, грозя очами;

И смерть молчаньем заперла

Уста, вопить отверзты;

И, роя землю, замерла

Рука, разинув персты.

Спешит к похищенной Вадим;

Она как лист дрожала

И, севши на коня за ним,

В слезах к нему припала.

«Скажи мне, девица, кто ты?

Кто буйный оскорбитель

Твоей девичьей красоты?

И где твоя обитель?» —

«Князь киевский родитель мой;

Град Киев недалеко;

Проедем скоро лес густой,

Увидим брег высокий:

Под брегом тем кипят, шумят

В скалах струи Днепровы,

На бреге том и Киев-град,

Озолоченны кровы;

Я там дни мирные вела,

Не знаяся с кручиной,

И в старости отцу была

Утехою единой.

Не в добрый час литовский князь,

Враг церкви православной,

Меня узрел и, распалясь

Душою зверонравной,

Послал к нам в Киев-град гонца,

Чтоб, тайною рукою

Меня похитив у отца,

Умчал в Литву с собою.

Он скрылся на Днепре-реке

В лесном уединенье,

От Киева невдалеке;

О дерзком замышленье

Никто и сонный не мечтал;

Губитель не встречался

В лесу ни с кем; как волк, он ждал

Добычи – и дождался.

Я нынче раннею порой

В луг вышла, полевые

Сбирать цветки; пошли со мной

Подружки молодые.

Мы росу брали на цветах,

Росою умывались,

И рвали ягоды в кустах,

И громко окликались.

Уж солнце жгло с полунебес;

Я шла одна; кустами

Вилась дорожка; темный лес

Чернел перед глазами.

Вдруг шум… смотрю… злодей за мной;

Страх подкосил мне ноги;

Он сильною меня рукой

Схватил – и в лес с дороги.

Ах! что б в удел досталось мне,

Что было бы со мною,

Когда б не ты? В чужой стране

Изныла б сиротою.

От милых ближних вдалеке

Живет ли сердцу радость?

И в безутешной бы тоске

Моя увяла младость;

И с горем дряхлый мой отец

Повлекся бы ко гробу…

Но слабость защитил Творец,

Сразил Всевышний злобу».

Меж тем с поляны в гущину

Въезжает витязь; тучи,

Толпясь, заволокли луну.

Стал душен лес дремучий…

Гроза сбиралась; меж листов

Дождь крупный пробивался,

И шум тяжелых облаков

С их ропотом мешался…

Вдруг вихорь набежал на лес

И взрыл дерев вершины,

И загорелися небес

Кипящие пучины.

И все взревело… дождь рекой;

Гром страшный, треск за треском;

И шум воды, и вихря вой;

И поминутным блеском

Воспламеняющийся лес;

И встречу, справа, слева

Ряды валящихся древес;

Конь рвется; в страхе дева;

И, заслонив ее щитом,

Вадим смятенный ищет,

Где б приютиться… но кругом

Все дичь, и буря свищет.

И вдруг уж нет дороги им;

Стена из камней мшистых;

Гром мчался по бокам крутым;

В расселинах лесистых

Спираясь, вихорь бушевал,

И молнии горели,

И в бездне бури груды скал

Сверкали и гремели.

Вадим назад… но вдруг удар!

Ель, треснув, запылала;

По ветвям пробежал пожар,

Окрестность заблистала.

И в зареве открылась