Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

преступлении, попадал из одной ловушки в другую, и подконец оказался на дне бездны, куда предательски столкнули меня мои злодеяния. Отвечай мне: не пойдешь ли ты в своем теперешнем положении на любое преступление, чтобы удовлетворить корысть или жажду наслаждений? Откажешься ли ты от самого гнусного разврата? Побоишься ли ты разорить отца семейства, довести до отчаяния его жену и ввергнуть в нищету его детей? Скажи, существует ли для тебя хоть какая-нибудь узда? Нет! Тебе еще не представился случай заслужить смертную казнь! Скажи еще, заглядываешь ли ты хоть когда-нибудь в свою душу и доставляет ли это тебе удовольствие? Нет! Ты ищешь только развлечений, ты убегаешь от себя, ты пришла бы в ужас, если бы себя увидела! Слушай, ты моя родственница, я желаю тебе добра. Пусть тебя вразумят мои проступки и ужасное возмездие, которое они навлекли. Вглядись в меня: я живая книга, где господь повествует о судьбе беспутного негодяя. Смотри и не отвращай от меня взора!.. — Она залилась слезами. — О, Эдмон, каким ты стал... — вырвалось у нее. Тут ее прервала Обскурофила: — Ей-ей, дорогая, я ни за что бы не простила! Но, быть может, вам надо кое о чем поговорить. Я покидаю вас. Армида! — позвала она горничную, — мы уходим! Я не останусь обедать. Мне опять не по себе... — Прощай, — сказал я ей, — ты недостойна меня выслушать! — Ах, что за грубиян, что за наглец! — Тут я в приступе ярости вытолкал ее за дверь. Этот мой поступок возмутил Лору. Мы наговорили друг другу резкостей. Ей было Досадно, что я поссорил ее с влиятельной подругой, благодаря которой она принята в число внештатных и ограждена от всяких неприятностей. Я не проповедник морали и мне не пристала эта роль, — я вышел из себя и сослался на свою сестру, которая ... Она прервала меня: — Которая живет с маркизом де***. — Ошибаетесь, она находится в О***. — На днях я видела ее в карете, я прекрасно ее разглядела, она сидела рядом с маркизом де***... Иди, бедный мой Эдмон, иди обращать свою сестру, а потом уж принимайся за меня. — В ответ у меня вырвался яростный вздох. Почти непроизвольно я направил свои стопы к особняку маркиза***. Смеркалось, но я собственными глазами увидел сестру, празднично, хотя и скромно одетую; она выходила из кареты. Мной овладело бешенство... Нет, это не преступление. О, священные тени моих родителей! Примите эту жертву!.. Зачем, зачем эта кровь?.. Не осквернила ли она ваш прах?.. Говорят об Оресте {113}, об испытанных им угрызениях, о преследовавших его фуриях. Говорят правду, во всяком случае нечто похожее на правду: оправдывая себя, я трепещу, содрогаюсь... Меня никто не видел... Но Юрсюль, без сомнения, узнала меня, она упала без единого крика. У меня осталась лишь одна рука. Скажи мне, друг, не лучше ли мне и ее лишиться?..

ПИСЬМО CCVII

ОТ ПЬЕРРО К ЛУАЗО

Господь покарал нас в ярости своей

Я плачу и горестно восклицаю! Ах, дорогой сударь, дорогой сударь! Что будет с нами? Я обращаюсь к богу! Пощади, пощади нас, господи боже мой! Возьми лучше жизнь слуги твоего! Возьми его из мира сего, ибо ты сделал для него жизнь непосильным бременем. Прочтите, дорогой сударь, прочтите эту записку.

«Нет такого проклятия, которого я бы не заслужил!.. Пьер, изверг убил свою сестру... он убил ее, добродетельную, невинную... он зарезал ее ножом... он обагрил себя ее кровью... И вы меня не поглотите, бездны ада, извергнувшие меня!.. Он убил ее! Изверг ее убил! Эдмон, изверг, бешеный, одержимый, заклейменный, обесчестивший всех вас, убил ее!.. Человеческое правосудие, готовь костер! Пусть погибнет он в огне, испытав длительные, чудовищные пытки!.. Я иду туда, бегу. Прощай! Я отдамся в руки правосудия! Иначе могут обвинить кого-либо другого... О, кто же, кроме меня, способен на подобные злодеяния? Прощай. Ведь одной рукой... О зачем, небесное правосудие, не отняло ты у него обе руки? Прощай.

Изверг».

О, дорогой сударь! Что делать? Первая беда непоправима, а вторая... вероятно, тоже... Несчастный, должно быть, уже признался в преступлении... Что будет с нами?.. Буду ждать вашего ответа, добрый сударь.

ПИСЬМО CCVIII

ОТВЕТ

Господин Луазо летит к нам на помощь

Пишу вам, сидя верхом. Я уже уезжал, когда прибыл ваш нарочный: я узнал ужасную новость раньше вас. Оставайтесь на месте. Я буду один действовать за двоих. Завтра же я буду в Париже. Не пытаюсь вас утешить, — столь благочестивый человек, как вы, обретет утешение, покорившись воле всевышнего.

ПИСЬМО CCIX

Из Парижа

ОТ ГОСПОДИНА ЛУАЗО К ЕГО ЖЕНЕ

Маркиз отправил Эдмона в Англию. Господин Луазо посещает Лору и пробуждает в ней совесть

Любезная жена! Спешу поведать тебе обо всем, что было мною совершено после прибытия в Париж. Прямо с дороги я явился к маркизу и застал его в глубоком горе. Я отрекомендовался ему. После необходимых объяснений он сказал: — Дорогой сударь, я весьма удручен, крайне несчастен. Преступник приходил сюда. Он испугал меня. Он требовал, чтобы я его убил, бросился на гроб сестры, которая еще не была погребена. Он катался по полу и хотел покончить с собой. Из его бессвязных речей я уразумел, что он почитал ее распутницей... Боже мой! Странно: стоит человеку вернуться в лоно добродетели, как на него обрушиваются все беды! Бедняжка маркиза непрерывно страдала с тех пор, как ее поведение стало образцовым... Она начинала свободно дышать: ей удалось воздействовать на меня своими достоинствами, — и вот я потерял ее!.. Как надлежало поступить с этим злосчастным, сударь? Я велел двум своим слугам унести его на моем портшезе и отправить за границу. Он — в Лондоне, он при деньгах, мой слуга наблюдает за ним и не даст ему вернуться на родину. — Вы воскрешаете нас! — воскликнул я в неудержимом порыве. — Ах, сударь!.. — Это еще не все, — продолжал он, — я знал, что если бы моей жене пришлось кому-либо поручить сына, она доверила бы его только госпоже Парангон. Попросите ее взять это на себя и совершить доброе деяние, — не ради меня, ибо я этого не заслуживаю, но в память ее приятельницы, ради ребенка, предмета нежной любви Юрсюли. Мне ясно, что воспитание моего сына надлежит продолжать в том