Такие люди были раньше - Авром Рейзен

Домовладельцу не подобает ходить к дворнику в гости. Но, ничего не придумав, господин Кацовский убедил себя, что без повода даже лучше. Если он хочет добиться у дворника расположения, надо заглянуть к нему просто так. Тогда дворник увидит, какой добрый у него хозяин, и охотнее согласится спрятать его от своих единоверцев.

Когда Кацовский заявился в сторожку, дворник, щуплый, небритый мужичок, сидел за дощатым столом и хлебал деревянной ложкой какое-то варево прямо из горшка. Внезапно увидев хозяина, дворник чуть не поперхнулся, вскочил, вытер ладонью усы и растерянно пробормотал:

— Дзень добрый, паночек…

Но Кацовский даже не услышал. Ему не понравилось, что дворник сидит за столом в шапке, как еврей. Какой из такого защитник?

— А что это ты в шапке ешь? — спросил он строго.

— Пшепрашам[130], пане! — Испуганный дворник сорвал с головы шапку.

Тут Кацовский заметил, что дворник совсем зарос бородой, что тоже придавало ему некоторое сходство с евреем.

— Почему не бреешься?

— Бритва затупилась, — виновато ответил дворник.

Господин Кацовский подумал, что надо бы дать ему денег на бритье, но как это сделать? Все-таки он решился:

— Вот тебе гривенник, пойди побрейся.

Дворник схватил руку Кацовского и попытался ее поцеловать, но Кацовский не позволил. Протянул ему серебряную монету:

— И чтоб сегодня же!

— Будет сделано! — крикнул дворник.

Кацовский осмотрел сторожку. Так, а где тут иконы? Но на закопченной стене он увидел только одну.

«Совсем как в еврейском доме», — с досадой подумал Кацовский. Он уже начал сомневаться, что сможет найти тут защиту.

— Ты что, безбожник? — спросил он с укором. — Даже икон у тебя нет…

— Вот же икона висит! — указал дворник на старую доску.

— Ее и не видно. Выцвела совсем.

— Надо бы пару икон купить, да не на что… — вздохнул дворник.

— Ладно, дам тебе рубль, купишь.

На этот раз Кацовский не успел отнять руку, дворник изо всех сил вцепился в нее и покрыл поцелуями.

— Только смотри не пропей! — предупредил Кацовский.

— Боже упаси! — Дворник даже обиделся. — Сей же час пойду побреюсь и иконы куплю!

На другой день Кацовский опять пришел к дворни ку и очень обрадовался, увидев его выбритое, чисто гойское лицо. Но еще больше Кацовского обрадовали иконы, которыми теперь было увешано полстены.

— Ты все это на один рубль купил? — удивился Кацовский.

— Еще и гривенник остался шкалик пропустить, — виновато улыбнулся дворник и пояснил: — Нынче эти вещи дешевы…

Кацовский пропустил его объяснение мимо ушей. Он смотрел на стену и думал: «Вот теперь хорошо!» И вдруг, еще кое-что вспомнив, с улыбкой повернулся к дворнику:

— А что ж ты лампадку перед иконой не зажег? Все-таки ты, хе-хе, безбожник…

— Можно и лампадку зажечь, — удивился дворник, — хотя, паночек, на буднях оно без надобности… Это уж кто как хочет…

— Ничего, зажигай! — скомандовал Кацовский. — Каждый должен своей веры держаться.

— И то правда… — согласился дворник, с подозрением покосившись на Кацовского.

А тот смотрел на него со странной, непонятной улыбкой.

1905

Друг

Он был очень одинок. Кроме меня, друзей у него не было. Но и во мне он был не слишком уверен, я-то дружил не только с ним. Он ревновал, но ни разу не сказал о моих друзьях худого слова.

Иногда он говорил мне:

— Когда я умру, только вы будете меня помнить. А когда вы умрете, от меня и следа не останется. — Потом улыбался странной улыбкой, ненадолго замолкал и вдруг, пристально глядя мне в глаза, спрашивал: — Ведь это страшно, правда?

Впрочем, он сомневался, что даже я о нем не забуду, и часто дарил мне книги с надписью: «На вечную память».

Он всегда надписывал книги хорошими чернилами, и было заметно, что он с силой вдавливает перо.

Но ему и этого не хватало: кто знает, как долго просуществует книга?

На последние деньги он постоянно фотографировался в разных позах и дарил мне фотографии с той же надписью: «На вечную память».

Нередко он проверял меня.

— Где у тебя мои фотографии? — спрашивал он строго.

И когда я показывал, что все фотографии в полном порядке, он немного успокаивался и говорил:

— Береги их!

Как-то раз он вдруг спросил:

— Как ты думаешь, сколько живет дерево?

— Дерево? — переспросил я, удивленный таким вопросом. — Не знаю, я же не ботаник.

— Дуб, например? — И он как-то странно посмотрел на меня.

— Дуб? Дуб, наверно, тысячу лет может прожить, — сказал я наугад.

— Тысячу лет? — Мой друг оживился, его глаза заблестели. — Тогда…

— Что «тогда»?

Но он не ответил.

Через неделю мы с ним гуляли в лесу. Мой друг шел вперед, приглядываясь чуть ли не к каждому дереву.

— Хотелось бы дуб посмотреть.

— Что-то их тут не видно.

— Пойдем, поможешь мне дуб найти, — попросил он неожиданно.

Мы все больше углублялись в чащу, и в конце концов мой друг радостно воскликнул:

— Вот он, дуб!

— Да, самый настоящий дуб, — согласился я.

Мой друг придирчиво осмотрел дерево, обхватил обеими руками могучий ствол, подумал немного и достал из кармана перочинный ножик.

— Что ты собираешься делать?

Он улыбнулся:

— Хочу вырезать на нем свое имя.

И тщательно, глубоко вырезал на стволе букву за буквой.

Вытер со лба пот, выступивший из-за тяжелой работы, и повернулся ко мне:

— Думаешь, дуб и правда может прожить тысячу лет?

— Если в него молния не попадет.

Его лицо побелело как мел, и он еле прошептал:

— Пойдем…

Мы долго шли через густой, древний лес, и деревья угрожающе шумели вокруг.

Через пару недель он опять подарил мне фотографию с той же надписью: «На вечную память».

1911

Знакомство

Господина Б. представили мне как на редкость благородного и воспитанного молодого человека. Он заинтересовал меня, и я решил познакомиться с ним поближе.

Даже по внешнему облику было ясно, что это действительно весьма достойный человек. Особенно мне понравились его румяные щеки и гладкий, без единой морщинки, лоб.

Чтобы показать ему свое расположение, я достал портсигар и угостил молодого человека папиросой.

— Спасибо! — Он вежливо поклонился. — Я не курю.

И тут же вынул из кармана жестянку, открыл, извлек оттуда мятный леденец и отправил в рот. Смущенный, я взял папиросу, закурил и замолчал, не зная, о чем говорить дальше.

Но мы как раз шли мимо кафе, и, чтобы сделать приятное новому другу, я предложил ему туда зайти.

— С удовольствием! — согласился молодой человек.

Мы сели за столик.

Подошел официант, и я сделал заказ:

— Два кофе.

— Нет-нет! — запротестовал Б. — Мне, пожалуйста, молоко,