О смелых и умелых. Рассказы военного корреспондента - Николай Владимирович Богданов

Стала улыбаться и Оеси, жена утонувшего сына, надеясь, что здоровый, сильный Дэнсай заменит её ребёнку отца.

Всё стало хорошо, и теперь пришло время покушать праздничной пищи — отварного рису, посыпанного тёртой сушёной рыбой.

Когда все сели в кружок, мужчины и женщины, старшие и младшие, Миэку сказала с восторгом:

— За этот час я отдала бы всю остальную жизнь на фабрике.

— О, не вспоминай о ней! — воскликнула Окику. — Пусть этот дурной сон не вернётся. О, если бы кто знал, как больно дерётся плётка надсмотрщика и трость инженера и как холодна вода, которой отливают упавшую у станка от слабости! О, если бы ты знала, наша бедная мать, ты бы нас не рожала…

— Молчи, молчи, сестрёнка, не печаль брата.

— О сёстры, я был везде, и я все знаю. Я знаю, почему японский шёлк самый дешёвый в мире, — говорил Дэнсай, доставая из-за голенища вторую ложку, чем немало насмешил сестрёнок.

Быстро рассветало. И туман уже стал испаряться, разбегаясь лёгкими тенями в разные стороны. И вдруг в разгар скромного семейного пиршества на дороге, ведущей к дому, что-то странно зафыркало, зачавкало, заплескалось по канавам, как огромное пресмыкающееся.

Все перестали есть и вопросительно посмотрели друг на друга.

Дэнсай высунулся в створку меж раздвижных стенок и увидел, что по узкой дороге к дому едет американский открытый автомобиль «виллис». Он все время соскальзывает в канавы. Но шофёр включает передние и задние колёса, и машина прыгает вперёд, как огромная зелёная лягушка. Её зажженные фары светятся в тумане, как два жёлтых глаза.

«Куда они прутся, разве не видят, что заблудились!» — подумал Дэнсай с неприязнью.

Он свесил ноги с пола, приподнятого над землёй, и, всунув ноги в русские солдатские сапоги, шагнул вниз, на улицу. За ним высыпали из домика отец, мать, обе сестрёнки и жена брата. Было даже удивительно, сколько вмещал людей маленький домик с раздвижными стенками.

В машине сидели два американца в военной форме и один японец в европейском костюме, с портфелем в руках. Оба американца были здоровые, молодые и упитанные. Из-под рубах, заправленных в брюки, выпирали их сытые, округлые спины. Из засученных рукавов торчали круглые руки. На ремнях тяжело висели пистолеты.

Оба американца улыбались, поглядывая на многочисленное семейство Китидзо, как будто всем и каждому привезли подарки.

Тот, что правил машиной, затормозил на самом краю рисового поля и подмигнул Дэнсаю — вот, мол, как я умею.

А другой вышел из машины, шагнув прямо через борт.

Японский господин в европейском костюме и в очках с золочёной оправой осторожно, как кот, боящийся росы, вышел вслед за ним.

Вид у всех был такой, словно они сюда и приехали.

«Вы, наверное, заблудились, господа?» — хотел уже спросить Дэнсай, с трудом подбирая фразу на английском языке. Но слова, которые он знал по солдатскому разговорнику, не подходили для такого случая. Парень смутился. И тут началось удивительное.

— Это дом господина Китидзо, крестьянина? — спросил японец, взглянув на старика.

— Да, это мой дом.

— Очень хорошо, — сказал американец по-японски так, что никто его не понял. — Добрый вечер, приятная погода. — Он оскалил золотые зубы и похлопал старика по плечу.

А шофёр выпрыгнул из машины и, не заглушив мотора, стал разминать ноги и, подойдя к Дэнсаю, спросил:

— Стащил сапоги с убитого русского, приятель? Хорошие сапоги. Хочешь меняться? Давай на что-нибудь.

— Как поживаете, крестьянин Китидзо-сан? — спросил японский господин, не глядя на старика, а роясь в раскрытом портфеле. — Как поживают ваши жена и дети?

— Спасибо, хорошо поживают моя жена и дети…

— Окику-сан и Миэку-сан, если не ошибаюсь? — Господин поправил очки в золочёной оправе и оглядел всех, ища дочерей крестьянина.

И что случилось с ними! Девочки стояли, прижавшись друг к другу, и так дрожали, как будто две вишенки, на которые внезапно подул страшный северный ветер. Дэнсай хотел спросить, что с ними, но в это время господин вынул из портфеля золочёную бумагу с императорским гербом и сказал:

— Очень хорошо. Я за ними приехал. Вот, узнаёте ли вы контракт за вашей подписью?

Китидзо кивнул головой.

— По этому контракту они ещё не отработали три года и должны вернуться на фабрику.

— Как — на фабрику? Но ведь она закрылась! — воскликнули сёстры обе сразу.

— Закрылась и снова открылась.

— Но ведь хозяин обанкротился!

— Да, и продал её американцам. Фабрика будет опять вырабатывать шёлк для Америки, как и раньше. А ну, собирайтесь живо! — приказал он девушкам, оттесняя их от родителей. — Нам некогда ждать… Там на шоссе автобус полон таких, как вы. Мы довезём вас до него.

— Да, да, — сказал улыбающийся американец, — гоп сюда! — и указал на сиденье.

Все стояли недвижимы.

Японский господин нетерпеливо топнул ногой и хотел сказать что-то сердитое, но американцы опередили его. Тот, что правил машиной, в одну минуту схватил сестрёнок за шиворот, легко приподнял их от земли своими толстыми руками и швырнул в машину, как котят в железное ведро. Другой перешагнул прямо через борт машины на своё сиденье.

Его начальник ещё раз улыбнулся семье Китидзо, похлопал ещё раз старика по плечу и сказал:

— Вот и всё. Прощайте. Хорошая погода… Добрый вечер… — и, не переставая улыбаться, сел в машину.

Японский господин уже сидел там, придерживая Окику и Миэку, валявшихся у него в ногах. Шофёр включил скорости и, по-приятельски помахав Дэнсаю рукой, дал задний ход. Машина удалялась, пятясь задом. Шофёр забыл погасить свет, и фары её сверкали, уставившись на людей, как два страшных жёлтых глаза.

Китидзо, его жена и невестка стояли, прижав руки к груди, как молчаливые изваяния, изображающие беспомощность и горе.

Первым опомнился Дэнсай:

— Постойте, да как они посмели? Да что же это такое? Что это происходит?

Ему никто не ответил. Забытый всеми в доме, закричал, словно в ответ ему, четырёхлетний Тинтай:

— Мама, я боюсь! Мама, спрячь меня от лягушки со стеклянными глазами!..

Мать повернулась к нему и пошла, приговаривая: — Не плачь, не бойся, она прибегала не за тобой. Дэнсай стоял растерянный, опустошённый, широко расставив ноги, чтобы не упасть. Ярость душила его за горло, словно спрут.

— Эй, господа, вы что-то потеряли! — заорал он вдруг, показывая сжатый кулак.

Водитель машины обернулся и затормозил. Дэнсай настиг машину в три прыжка и, выхватив из неё сестрёнок, крикнул:

— Бегите!

Американец с золотыми зубами крикнул:

— Забрать его!

Шофёр попытался это сделать, но неудачно — втаскивая Дэнсая в машину, сам вывалился вместе с ним и угодил в рисовое болото. По колени в