Homo Irrealis - Андре Асиман

работал на полставки в механической мастерской на Лонг-Айленде. Жером был в некотором роде щеголем и снобом, но при этом человеком, безусловно, состоявшимся: у него идеальная работа, идеальный опыт путешествий, идеальная внешность, идеальные друзья и идеальная подруга, она же будущая жена; короче говоря, идеальная жизнь. Он даже одевается идеально. Его внешний вид произвел на меня такое впечатление, что, посмотрев «Колено Клэр», я предпринял отчаянные поиски такой же рубашки. Нашел — и отдал за нее целое состояние. А когда надел, разумеется, почувствовал себя частью мира Ромера.

Но была еще одна вещь, которой я завидовал даже сильнее. Я имею в виду умение мужчин Ромера разговаривать с женщинами о тех вещах, в которых большинство мужчин очень неохотно признаются самим себе и другим мужчинам, а уж женщинам и подавно. Мне понравилась сама возможность столь свободно разговаривать с женщинами о вещах, которые для меня имели особое значение. Полностью обнажить душу перед женщиной — то же самое, что снять одежду, вот только никакая страсть не затмит вашей задушевности. Может, искренность будет даваться только через усилие, неловкость и смущение. Именно поэтому романтика у Ромера — это всегда страсть, которую подают холодной.

В фильме есть эпизод, в котором Жером везет писательницу Аврору покататься на своем катере, показывает фамильный дом, который собирается продавать. Там он и объясняет, что ему стали безразличны все женщины, кроме Люсинды; по сути, физическая составляющая любви его больше не интересует. Не хочется принимать его слова всерьез, но чуть позже он говорит шестнадцатилетней Лоре, сводной сестре Клэр, что решение жить с Люсиндой он принял именно потому, что до сих пор от нее не устал. Что до Авроры, ей он сообщает, что причина его выбора очень проста: несмотря на все попытки разрыва, они с Люсиндой раз за разом возвращаются друг к другу, а значит — можно подумать, в этих вещах можно полагаться на логику, — у них нет иного выхода, кроме как соединиться и подчиниться воле судьбы.

Рассуждения Жерома могут показаться казуистикой: зритель прекрасно видит, что, хотя этот мужчина весьма ловко рассуждает о том, что подвигает одного человека на поиски другого, хотя он безотказно ловит других на самообмане, хотя он говорит с Авророй о том, что герои романов часто завязывают себе глаза, сам он находится во власти самообмана. Аврора принимает его аргументы с сочувствием и скепсисом, однако заявлений его не опровергает. Похоже, идеальная жизнь требует, чтобы человек огородился множеством щитов, которые будут отводить любые подозрения в том, что на деле все у него обстоит отнюдь не идеально.

Аврора, писательница, которая отчаянно ищет сюжет для своего нового романа, подталкивает Жерома к флирту с Лорой — это поможет ей выстроить повествование. Он будет ее подопытной зверушкой. Уютно укрывшись вдвоем в собственном мирке, Жером и Аврора начинают измышлять хитрый план проверки того, сможет ли Жером соблазнить шестнадцатилетнюю Лору, или, говоря точнее, к чему может привести это соблазнение. Их сообщничество и душевная близость полны почти того же озорства, что письма маркизы де Мертей и виконта де Вальмона.

И все же план продуман не до конца. В результате в душе Жерома обнажается темная силовая линия, говорящая о том, что, несмотря на принадлежность к элите, завидное положение в обществе, патину и статус профессионального дипломата, несмотря на мудрые и язвительные реплики, на привилегии, женщин, дом на озере, катер на озере, детство на озере, — несмотря на все это, перед нами мужчина, который, судя по всему, переживает острый кризис середины жизни, совершенно при этом не улавливая его внешних признаков.

При этом на поверхностный взгляд в прибрежном мире Жерома царят порядок и покой.

Пока на сцену не выходит Клэр.

* * *

В универсуме Моне всегда рано или поздно появляется та или иная Клэр. В отличие от Лоры — сводной сестры Клэр, которая, несмотря на все ее прозорливые замечания касательно собственных чувств, остается в шестнадцать лет очень неловкой — шестнадцатилетняя Клэр идеальна. Она красива, элегантна, светловолоса, смекалиста, грациозна, зрела, но при всем при том неприступна и недоступна. В нашем мире у таких Клэр всегда есть возлюбленный, который тоже настолько хорош собой, атлетичен и самоуверен, что никто не станет оспаривать его на нее права. При первой встрече отношение Клэр к Жерому проникнуто воспитанностью и отсутствием враждебности; она вежливо его приветствует, но всего лишь вежливо, а значит — безразлично, равнодушно и чуть-чуть презрительно.

Не то чтобы Жером был поражен в самое сердце, но он явно заинтригован. Попытки завести с Клэр светскую беседу ни к чему не приводят, и на празднике по случаю Дня взятия Бастилии (он просит ее потанцевать с ним после того, как она потанцует с Жилем, своим воздыхателем) она ему отказывает. Видимо, впервые за очень долгое время он вынужден подпирать стенку этаким не первой молодости столбом.

Впрочем, он достаточно опытен, чтобы не обижаться. Ведь Жером — об этом он намного раньше сказал Авроре — «больше не бегает за девушками». Тем не менее при следующем их с Авророй разговоре он признаётся, что Клэр сильно его будоражит.

— Кажется, у меня не получается с ней говорить.

— Она тебя смущает, — говорит Аврора.

— Она меня интригует, — отвечает он. — Рядом с такими девушками я чувствую себя совершенно беспомощным.

— Забавно, что ты признаёшься в собственной застенчивости.

— Но я очень застенчив, — подчеркнуто повторяет Жером. — Я никогда не бегаю за девушкой, если не уверен, что она ко мне расположена.

— А что же тогда с Клэр? — интересуется заинтригованная Аврора.

— Странная история. Она, безусловно, вызывает сильнейшее желание, особенно сильное в силу того, что оно лишено цели и смысла. Чистое желание, неосуществимое. Я не хочу ничего по этому поводу предпринимать, но сам факт этого желания меня смущает. Я думал, что уже не способен желать ни одну женщину, кроме Люсинды. Ситуацию осложняет то, что я ее не хочу. Если она сама себя мне предложит, я ей откажу.

Здесь опять же слышно, как скрипят колеса софистики. Жерома явно тянет к Клэр, но он не хочет ни признаваться в этом, ни что-то предпринимать. Скорее всего, если бы он попытался с ней кокетничать, это бы ни к чему не привело — возможно, он просто пытается выкарабкаться из сложившейся ситуации, не уронив своего достоинства. Тем не менее его способность формулировать собственную озадаченность с такой вот странной смесью испытующей искренности и бессовестного самообмана ставит его на один уровень с другими персонажами фильма, за исключением самой Клэр и