Лета Триглава - Елена Александровна Ершова

Изобразив пальцами кренделя, Жерех пинком распахнул скрипнувшую дверцу, потом подал Бесе руку — в самоходке пахло отрубями, нагретой кожей и гарью. Следом уселась Полада, шепнула:

— Жерех глухонемой. По губам читает, а говорить не говорит.

— А как же он самоходкой управляет? — спросила Беса, с подозрением косясь в обтянутую бархатным жилетом спину кучера.

— Не первогодок, дело свое знает, — успокоила Полада. — Лучше он, чем Худаня — тот вовсе слепой был. — И, залихватски свистнув, толкнула Жереха в плечо: — Эй! Трогай!

Издав горлом едва слышимый сип, кучер потянул на себя рулевые стержни, под брюхом самоходки застрекотало, заискрило, и она, дрогнув корпусом, пошла выбрасывать коленца, да так споро — успевай по сторонам глядеть.

Червен — Гаддашево городище. Избы тут с резными наличниками, разукрашенные алым, зеленым да голубым, на башенках — петушки-флюгера с медными хвостами. Улицы не чета поворовским: прямыми стрелами уходили к горизонту, где небесный свод краем упирался в землю. Дымили фабричные трубы. Гимназисты хохотали, отпуская шутки в адрес стеснительных барышень. Издали доносилась ярмарочная музыка, трепыхались над шатрами пестрые флажки. Там, где избы горожан постепенно сменялись барскими домами, розовела сирень, и ее аромат мешался со свежестью, доносившейся от реки.

— Впервые в Червене? — полюбопытствовала Полада.

— Да, — призналась Беса.

— Кто в Червен приезжает, того городище не скоро отпускает, — весело продолжила спутница. — Я тоже приезжая, еще совсем малёхой была, когда тетка в Усладный Дом привезла, да в нем и оставила. А Жерех местный. Вишь, как с самоходкой управляется? Потому как все дороги в Червене знает, и городище ему открывается.

Самоходка, и вправду, поводя железными боками, резво лавировала меж хитросплетения улиц. Движения кучера были порхающими, ласковыми, будто кошку гладил. Двигал стержнями и чему-то улыбался сквозь усы. Беса почти привыкла и к Жереху, и к его машине, и даже к воровке, притулившейся рядом и согревающей продрогшую было Бесу теплым боком. Впереди блеснула река — самоходка взлетела на мост. Оттуда — мир будто в ладони, видны и расписные терема, и людову толкотню, и над всем миром — небесный свод, Сваргом сотворенный из хрусталя, где, будто червонец, сияло Сваржье око.

— Ну, вот и прибыли, — услышала Беса голос Полады.

Самоходка сбавила бег, задрожала, запыхтела, плюясь сметанным дымом, и встала у белых колонн. Над ними сияла медная вязь:

«АПТЕКАРСКIЙ ПРИКАЗЪ. СОБРАНИЕ ФАРМАЦЕВТИЧЕСКИХЪ И ДРУГИХ УЧЕНЫХЪ ОБЩЕСТВЪ»

— Спасибо за доброту, — поклонилась Беса, как учила маменька. — Далее я сама.

— Коли нужда придет, так возвращайся к станции, — отозвалась Полада. — Меня не будет — подружек пришлю, поможем миром.

На прощанье приобняла Бесу за плечи — мягко, тепло, как маменька.

Беса опустила голову, скрывая увлажнившееся глаза. Так, не глядя, взбежала по ступеням и дернула колокольчик.

— Чего изволите-с? — на пороге явился придверник, разодетый в зеленый сюртук с алыми обшлагами, да в зеленую с золотым кантом шапочку. При виде Бесы убрал льстивую улыбку, прикрикнул: — В другом месте подаяние проси, беспутный!

— Я не за этим! По надобности! — Беса упрямо протиснулась в дверь. Придверник перекрыл собою проем и встал, растопырив локти. — Людена ищу! Лекаря! Вот!

Она потрясла бумажкой с гербовой печатью и княжеским вензелем благодетеля.

— А ну, дай!

Придверник забрал бумажку с видимой брезгливость, вчитался:

— Хорс Яков Радиславович, доктор медицины и философии, член Червенского ученого сообщества… Хм! — отняв от бумажки глаза, с недоброй усмешкой глянул на Бесу. — Нету здесь такого.

— Как нету? — опешила Беса и принялась тыкать в листок. — Вот печать. Вот подпись.

— Гнусная подделка. Исключили твоего Хорса еще в прошлый жнивень. Теперь лишен и верительной грамоты, и княжеской милости. А за это, — снова потряс бумажкой, — за подделку печати и вензеля знаешь, что следует?

Беса слушать не стала, выпала спиной в погожий полдень и пустилась прочь — встреч с надзирателем она не хотела, как не хотела обвинений в мошенничестве или, того хуже, измене князю. Только скрывшись за поворотом, перевела дух и прижала к лицу горячие ладони. В чужом городище — одна, без семьи, без денег и поручителя, еще и обманутая заезжим лекарем. Еще никогда ей не было так обидно и горько.

Глава 6. Нечестный поединок

Усладный Дом гремел музыкой. Дрожали стены от лихого перестука каблуков, летели бабы — кто в расшитых платьях, кто в исподних рубахах. Усы мужиков блестели от медовухи. Провожали недобрыми взглядами незнакомца в надвинутом на самые брови котелке: походка у него чеканная, спина прямая, воротничок накрахмален — как есть барин, не чета завсегдатаям.

— Наше почтение, вашбродь! Не найдется медяка-с на штоф браги?

На нетвердых ногах выступил молодчик с сальной рожей и ломаным, изъязвленным носом. Жеманно раскланялся, да так, что из-под сюртука выкатилась грязная манишка, причмокнул губами и, обернувшись к компании за ближайшим столиком, лихо им подмигнул. Мол, глядите дальше!

— Не имею при себе наличных, сударь, — с достоинством ответил Яков Хорс, лишь немного сбавив шаг и пытаясь обойти молодчика по дуге.

— Тогда соглабо… благово… соблаговолите откушать с нами-с? — продолжил тот заплетающимся языком. Ухватив Хорса под локоть, повлек к столу. — Извольте-с! Чем Гаддаш одарила!

— Благодарю покорно, я тороплюсь, по делу прибыл.

Хорс аккуратно выпростал руку из липких пальцев молодчика, и сальная рожа из заискивающей мгновенно превратилась в свирепую.

— Простой люд не уважаешь? — просипел, вращая поросячьими глазками. — Не того полета птица, ась? Айда, ребята! — загорланил товарищам. — Проучим булдыря надутого!

Из-за стола повскакивали забулдыги.

— Я бы предпочел, сударь, чтобы вы не мешали моему продвижению, в противном случае… — начал было Хорс, но молодчик уже подскочил, уводя плечо в замах. Не дожидаясь, Хорс перебросил саквояж из десницы в шуйцу, развернул корпус и нанес молодчику уверенный свинг. Всхлипнув, тот пустил из носа кровавую струйку и обеспамятел.

— Господа! — воззвал Хорс к остальным. — Обращаюсь к вашему благоразумию! Я не против хорошего спарринга, но исключительно в спортивных интересах! Сейчас у меня нет ни настроения, ни времени состязаться с вами! И я вовсе не горю желанием совершать грех смертоубийства в этом прекрасном месте! Поэтому! — его рука нырнула под полы сюртука и холодный блеск самострелного дула заставил забулдыг остановиться. — Поэтому, — уже спокойнее проговорил Хорс, — прошу вас снова занять места и продолжить заниматься тем же, чем до моего появления.

Он выдержал паузу, позволяя осознать сказанное и дернул ртом в усмешке, когда компания, ворча и оглядываясь на обеспамятевшего собутыльника, вернулась за стол. Пробегавшие мимо бабенки бросали любопытные взгляды: в Усладном Доме мало кого удивишь дракой.

— Товарищу могли бы и помочь, —