Пирамиды - Виталий Александрович Жигалкин

еще дорогой Михаил Петрович как бы между прочим сказал:

— А там уже все закончено… Наших нет.

— Как закончено?! — даже развернулся к нему всем туловищем Александр Иванович.

— Ну, как всегда, в срок, — растянул Михаил Петрович в улыбке толстые губы. — Иначе бы вы с нас три шкуры…

Александр Иванович хотел остановить машину, возвратиться назад, домой, но развернуться было негде, — и они невольно докатили до мостовой развилки.

Движение через мост — чистый, в опрятных черных асфальтовых заплатах — шло полным ходом, встречными потоками. Лишь в одном месте, посредине основного пролета, ковырялась, кажется на замене поребрика, бригада.

«Как же он умудрился?! — надвинувшись вперед, для чего-то тер лобовое стекло Александр Иванович. — Двумя долями, за месяц?!»

Он не мог понять себя: ему, которого сожрали бы, что называется, живьем — не уложись управление в график, — казалось, было бы лучше, если бы работы сорвались…

Он вылез из машины, вышел на тротуар. Михаил Петрович тоже выбрался к нему. Тут тянул ветерок, было вроде бы легче.

— Ну, а как Валерий Валерьевич? — не оборачиваясь к шоферу, деланно безразлично, точно в пространство произнес Александр Иванович.

— А что Валера? — панибратски отозвался Михаил Петрович. — Он не вы. Я его на мосту и видел-то всего раза два.

Михаил Петрович явно желал сказать приятное, но Александр Иванович воспринял его слова как новый удар. Он всегда и везде гордился тем, что во все вникал лично, сидел безвылазно с рабочими на авариях, авралах — к себе, за кабинетский стол, в такие дни забегал только утром, главным образом для того, чтобы подписать банковские бумаги — а теперь выходило, что выматывался он зря, глупо, без пользы делу…

Александр Иванович положил под язык таблетку.

— Может быть, домой? — тронул его за руку Михаил Петрович.

— Нет, — сказал Александр Иванович. — Поедем на трассу.

Он решил разом, сегодня, окончательно и бесповоротно, определить свое будущее.

— Куда на трассу? — спросил Михаил Петрович.

— На… четыреста двадцать восьмой пикет… — выбрал Александр Иванович самый отдаленный участок.

Он все еще, наверное, не терял надежду, рассчитывал, что хоть тут Михаил Петрович скажет: да там-де и конь не валялся… Но шофер кивнул — и включил скорость…

«Неужели все? — ссутулился на сиденье Александр Иванович. — Неужели надо уходить?..»

Его подмывало спросить Михаила Петровича, как же сумел раскрутить тут все Валера, но почему-то было стыдно.

Когда выехали за город и шофер уверенно, без колебаний, повернул к конечному пикету, Александр Иванович все же не удержался:

— Так как же у Валерия Валерьевича получалось, если он не появлялся на объектах?

— Эка! — усмехнувшись, покосился на него Михаил Петрович. — Ему чего — месячишко перебиться, когда у вас тут пружина на сто лет закручена!

Михаил Петрович, конечно же, ничего не знал о стиле и методах Валеры, да и вообще относился к Валере пристрастно, но Александр Иванович одергивать и поправлять его не стал.

«Успела, должно быть, прогнить пружина…» — несколько раз, как бы подводя итоги, повторял он про себя…

Участок у пикета был ровный, видный издалека: голая, с солончаковым налетом, степь, лишь в одном месте длинно и ломано взбугренная, будто на ней оставил след какой-нибудь гигантский червяк-землерой. Там пролегала трасса. По трудно объяснимым даже для самого себя признакам Александр Иванович еще с автострады понял, что трасса движется: возможно, по тому, как жирно и свежо вспыхивали иногда под солнцем вывороченные пласты земли, а возможно, по взнимавшимся то там, то там, возле куч щебня, грибкам жидкой пыли — где, вероятно, разгружались самосвалы. Людей он увидел, когда уже сползли машиной на грунтовку: они копошились недалеко от участковых передвижных вагончиков.

Александр Иванович, несмотря ни на что, все равно почему-то ожидал на трассе развал — ему точно никак не верилось, что без него дела могут идти как надо, — и дорогой, временами, даже ловил себя на обычной, привычной готовности немедленно вмешаться в работу, перевернуть, отладить ее. Но сейчас, когда трасса была уже совсем рядом, машина, в сущности, виляла возле нее по грунтовке, он вдруг растерялся: зачем же приехал? Просто посмотреть своими глазами, убедиться?

Он в какой-то миг показался себе совсем лишним в управлении: хоть садись снова на самолет — и улетай на луга, к озерам.

«Ну а потом? — тут же пристал к нему все тот же внутренний голос, который терзал его всю жизнь. — А что потом? Все же уйти… в техотдел?..»

Но к добровольному уходу — не по разгромному приказу сверху, не за провалы плана: все ведь шло нормально, пусть с напряжением, с нервотрепкой, ну, в общем, как обычно, — к добровольному уходу он, кажется, так все же и не сумел подготовить себя.

«Ну почему, спрашивается, я должен уходить? — защищался он от этого голоса. — Почему? Разве нет за мной ни знаний, ни производственного опыта, большего, чем, скажем, у Валеры?..»

«Но Валера ведь сумел без нервотрепки, без аврала…»

«Не знаю, не знаю я, как можно без нервотрепки, — снова терялся он. — Наверное, без нее можно только тогда, когда не любишь свое дело, не переживаешь за него…»

Раньше нередко, подъезжая к объекту, Александр Иванович замечал, как при его появлении все вокруг начинало оживляться: кто-то выскакивал из кустов, из холодка, кто-то натягивал на себя комбинезон, кто-то запускал бульдозер, а прораб, шустро разгоняя всех по местам, непременно виновато объяснял потом:

— Только-только собрались перекурить — и вот вы!..

А тут на его приближение будто и не обратили внимания — или уж все так виделось ему сегодня?

— Дозвонилась, значит, до них Наташа, — засмеялся Михаил Петрович. — Ишь, как усердничают…

Александр Иванович молча взглянул на него и неожиданно обозлился:

«В этом, стало быть, и есть моя пружина!..»

Прораб участка, Данжевич, возник откуда-то из-за грейдера, когда Александр Иванович, выйдя, хлопнул дверцей своей машины.

Дашкевич, длинный, сухой, с вечной, чем-то смущенной улыбкой, что, как ни нелепо, всегда настораживало, почтительно остановился, поджидая, когда Александр Иванович приблизится.

— Наверстываем график, чуть-чуть осталось, — пожимая руку, доложил он, зная, что обычно прежде всего интересует начальника. — Валерий Валерьевич отдал нам это на аккорд…

— Ах, вот оно что! — с ходу ухватился Александр Иванович. — На бесконтрольность то есть отдал? Чтоб ни он вас, ни вы его не беспокоили? Потому и наверстываете сегодня?

— Да мы тут немного не работали… получались сбои… — начал было Данжевич, но Александр Иванович, направляясь к вагончикам, уже не слушал его.

Он видел теперь, что женщины работают не в спецодежде, а в платьях, что фляга для воды стоит на солнце и пустая, а главное, что щебень кругом