Сеньорита - Игорь Викторович Пидоренко

Малеевке на Всесоюзном семинаре при СП СССР, но знакомство получилось шапочным — он был в группе Войску некого, я — Биленкина. Лишь спустя два-три года на одном из семинаров ВТО МПФ нас познакомил Василий Звягинцев. Тогда и зародилась наша дружба.

Помню, как однажды в наш номер Пищенко принес объемную кипу рукописей, чтобы мы выбрали достойных авторов для следующего семинара.

Игорь, как опытный редактор, разбирался с рукописями оперативно, раскладывая просмотренные на две стопки: одобренные к обсуждению на семинаре и отклоненные. Одобренных рукописей я не касался, полностью доверяя Игорю, а вот отклоненные просматривал. По большей части я соглашался с Игорем, но иногда имел иное мнение.

— Конечно, здесь многое сумбурно и небрежно, — говорил я. — Но вот смотри, в этом месте вроде бы неплохо, может, стоит с автором поработать над текстом? В конце концов, для этого семинар и существует.

— Нет, — морщился Игорь, отодвигая папку с рукописью в сторону. — Это не литература, а автор — графоман, ничему он не научится.

Из этих разговоров родился у Игоря мастерски выписанный юмористический рассказ «Смертельное убийство трупа», в котором редактор, чтобы отвязаться от назойливого автора, начинает сочинять для него нелепые по своей сути завиральные сюжеты. Графоман благоговейно слушает, тщательно все записывает, а затем издает книгу за книгой баснословными тиражами, получая за свою галиматью умопомрачительные гонорары и приобретая небывалую известность.

Мы хорошо посмеялись, не подозревая, что буквально через несколько лет сюжет станет явью. Тогда-то я и понял, насколько Игорь был прав: «Помогать надо талантам, а бездарности пробьются сами». Парад пробивных бездарностей мы сейчас и наблюдаем.

Приблизительно в то же время я написал юмористический рассказ «Парниша, открой дверь!», в котором вскользь упомянул некоторых из семинаристов ВТО МПФ, а главного героя, автора повести «Про зайцев», наградил чертами характера прототипа. Кажется, мне это удалось, так как Игорю рассказ понравился, и он в очередном рассказе «Про зайцев-3 (или -2?)» в роли эпизодического персонажа вывел меня.

В последние годы Игорь сильно болел, но не унывал — я не услышал от него ни слова жалобы, когда мы переговаривались по скайпу. Я видел его на экране, и мне казалось, что он нисколько не изменился: та же русая борода, тот же взгляд с прищуром, тот же четкий голос с хрипотцой, и его фирменная независимость суждений…

Но всё не вечно, уходит «четвертая волна» фантастов — тех, кто в советское время вынужден был писать в стол.

Прощай, дорогой друг, в этом мире нам, увы, уже не встретиться, а в загробную жизнь я не верю. Живи в своих книгах — уверен, твои книги будут читать и перечитывать.

Леонид Кудрявцев, лауреат литературной Премии имени И.А. Ефремова (г. Пушкино Московской области)

Знакомство с Игорем случилось в 1988 году на семинаре ВТО МПФ (Всесоюзное творческое объединение молодых писателей-фантастов). Обстановка была самая неординарная… Представьте, на базу отдыха под Днепропетровском, взяв на себя все расходы, вывезли около сотни начинающих (молодых и не очень молодых) писателей со всей страны. Их разбили на группы и заставили читать рукописи друг друга, а потом и честно, по гамбургскому счету, обсуждать, причем под руководством специально для этого приглашенных известных писателей и критиков.

Днем — чтение и обсуждения, вечером руководитель каждой группы должен на общем собрании доложить, кого обсудили и с какими результатами, а также назначить новые «жертвы» на завтра. После этого вечер и часть ночи необходимо посвятить чтению назначенных к разбору текстов для того, чтобы утром сей труд продолжить. Мнение о прочитанном высказывалось публично, в присутствии автора. А одобрение или неодобрение обсужденных текстов напрямую влияло на их появление в одном из сборников ВТО МПФ. Кстати, их это Творческое Объединение напечатало за три-четыре года своей активной деятельности около ста штук.

Общались на таких семинарах без церемоний. Сказывалась нехватка времени. В первый же день в номере, в котором жили я, Евгений Сыч и Александр Рубан, появились Игорь Пидоренко и Василий Звягинцев. Просто зашли, когда дело уже шло к ночи, и завели непринужденный разговор о литературе и фантастике. Худой, резкий в движениях Звягинцев и говорил также быстро, образно. Что называется, его несло на крыльях воображения. Коренастый, основательный Игорь высказывался редко, но точно и по делу.

Разговор был очень интересный, но часа через два мои «сокамерники» стали укладываться спать, мы с Василием и Игорем перешли в их номер, а там, попивая чаек, проговорили почти до утра о литературе, о планах на новые тексты, о ВТО МПФ и, конечно, о фантастике в целом.

Профессия писателя к активному общению не располагает. Все время отнимают свои книги. Поэтому следующие наши встречи оказались редки. И все-таки каждый раз, встречаясь, мы понимали, что завязавшаяся в Днепропетровске дружба не ослабла, что мы по-прежнему одного племени: из тех, кто прочно и на всю жизнь любит свое ремесло.

Спокойствие, уверенность и немногословие Игоря базировались не только на характере. Чувствовалось: он много повидал и не отмахнулся от увиденного, а пропустил через себя, прочувствовал и сделал правильные выводы. Под внешней его простотой скрывалась очень сложная и мудрая натура. В литературу он пришел не случайно, занял свое место в ней по праву.

Талантливые книги обязательно несут на себе отпечаток личности автора. Надо только уметь его найти, правильно прочитать. В текстах Игоря это есть. Они, подобно их автору, умные, цельные и правдивые, какие бы фантастические обстоятельства в них ни описывались.

Евгений Лукин, лауреат литературной Премии имени И.А. Ефремова (г. Волгоград):

Прочел я его раньше, чем встретился с ним. Не помню, где был опубликован рассказ «Все вещи мира», помню только, что текст поразил меня — так беспощадно, емко и просто была изложена эта история.

Еду однажды в общественном транспорте, а передо мной сидят два студентика. И один другому взахлеб пересказывает «Все вещи мира».

«Вот как надо работать, — уныло подумал я. — Так, чтобы тебя в трамвае пересказывали…»

И стал для меня Игорь Пидоренко творческим ориентиром.

А несколько лет спустя съехались фантасты на семинар (то ли в Ялту, то ли в Тирасполь). Кое с кем я уже знаком, кое с кем знакомлюсь.

— Игорь Пидоренко, — представляется один.

— «Все вещи мира»? — ахаю я.

Так началась наша дружба.

А вечером сунули мне гитару, и спел я кое-что армейское.

— Ты что поешь? — возмущается Игорь. — Это же не твоя песня?

— Как не моя? Моя!

— Да мы ее еще в дивизионе пели!

— А ты где служил?

— Под Ташкентом.

— В котором году?

Выясняется: сослуживцы, просто по времени