Брат, мой брат - Вера Вкуфь

Я была совсем не против, когда снова оказалась на диване. Только Витьку выпускать совсем не хотелось. И, словно для того, чтобы он не смог уйти, я в несколько движений расстегнула несколько пуговиц на его рубашке и скинула её с плеч. Мне сразу оголилась его крепкая, кажется, ещё более рельефная грудь, по которой я прошлась обеими ладонями. А потом — прикоснулась губами.

Его кожа казалась мне очень горячей. Наверное, на контрасте мои губы ощущаются Витькой холодными, и от этого по его телу идёт дрожь. И его руки крепче стискивают меня вокруг спины.

Я — в плотном кольце его рук, отчего волна возбуждения проходился по мне снизу вверх. Я впиваюсь губами в его шею, нарочно прихватываю кадык. И разгораюсь сильнее. Наша одежда меня бесит, и я всё быстрее и настойчивее скидываю её с Витьки. Вожусь с ремнём джинсов. И задеваю пальцами уверенную эрекцию. Не долго думая, стягиваю вниз резинку трусов и вижу рубиново-красную головку, покрытую чуть размазанной прозрачной жидкостью на кончике. Резко переходящую в более светлый ствол. Чувствую резкий запах мускуса и, словно повинуясь ему, наклоняюсь вниз. И надо мною будто смыкается чистое море.

Обхватываю губами кончик и, пошире на всякий случай размыкая зубы, медленно опускаюсь вниз. Языком ощущаю плотность, и размер ощущается больше, чем на взгляд. Прикрывая глаза, чтобы полностью погрузиться в ощущения, начинаю двигаться вверх и вниз. Чувствуя, как щёки подтягиваются, влекомые моими движениями.

Витькина широкая ладонь судорожно оглаживает меня за шею и плечи и периодически сжимается на распущенных волосах. У меня от этого по телу бегут мурашки, и двигаться я начинаю активнее. В низу живота и даже ниже уже не тянет, а пульсирует, отчего я бездумно свожу бёдра вместе. Витькина рука, улавливая что-то, проскальзывает вниз и широко сжимается на моей ягодице. Я вздрагиваю.

Чувствую всем телом Витькино неспокойствие. Будто по всему телу идёт, короткая, непрекращающаяся дрожь. У меня от этого ощущения перехватывает дыхание. И опускаюсь я гораздо, гораздо ниже.

Пока не чувствую, как Витька очень сильно не хватается за мой затылок и не выдыхает тихое и через сжатые зубы:

— Ма…рин…

Я нарочно замираю, стискивая руками обрывки покрывала или чего-то ещё. Пока не ощущаю тёплую, насыщенную влагу.

Мне очень хочется не закашляться, но не получается, и я спешу прикрыть рот тыльной стороной ладони, нарочно не поднимая на Витьку взгляда. Пока его рука твёрдо и уверенно не отводит её в сторону.

Наверное, на моих губах ещё всё видно — их пощипывает. Но Витьку это совершенно не останавливает, и под его порыв мне напрочь перехватывает дыхание. Поцелуй у него получается резкий и настойчивый. И Витькино тело твёрдо надвигается на меня. Остаётся только опуститься голой спиной на ворсистый диван и не сойти с ума от затягивающего внутрь себя водоворота.

Витька двигается уверенно и сильно, и у меня то и дело не сдерживаются стоны. Его губы облепляют всё тело, оставляя после себя словно ожоги, от которых я с каждой секундой схожу с ума. Мир вокруг плывёт и кружится, и я будто плавлюсь. Плавится и Витька — я чувствую его жар, которому с каждой секундой сильнее подчиняюсь. Тело замирает и подпрыгивает одновременно, ощущая внутри и снаружи сладкое напряжение. Голову кумарит, отчего ощущения будто выкручивают на полную мощность.

— Ви-тя! — на выдохе получается у меня, прежде чем он смог поймать мои губы и закрыть их поцелуем.

Всё тело инстинктивно поджалось, ловя и Витькины прикосновения, и движения, которые становятся всё сильнее и ярче. Меня будто пробивает изнутри и я, не сдерживаясь, утыкаюсь щекой в края подушки. Из глаз текут слёзы, но они уже совершенно не связаны с печалью.

До предела напрягаясь, я всем естеством ощущаю короткие Витькины толчки. И то, как внутри меня будто бы что-то перещёлкивает, а потом распускается сильными, уверенными волнами. Тело на секунду каменеет, чтобы в следующее же мгновение расслабиться полностью и до своего доступного предела.

Витька устало рушится рядом, и я спешу уткнуться головой ему в грудь, чтобы наше тепло не вздумало никуда деться, а навсегда осталось между нами. Дышать трудновато, но я не буду отодвигаться. Буду слушать тихо успокаивающееся Витькино сердце и ни о чём не думать.

***

Чего-то подобного мы и ожидали — не далее, чем через пару недель на связь вышел Витькин отец. Не со мной — с Витькой, но это и логично. Или не очень логично?

Он вообще из тех отцов, которые больше отсутствующие — может не из-за личного желания, но из-за необходимости всё время работать. Пока мы жили все вместе, самое главное, что я запомнила об этом мужчине — это то, что он всегда рано уходил и всегда поздно приходил. А на выходных будто бы чувствовал себя немного скованным в «родных пенатах». Я привыкла к нему как к хорошему соседу или, в лучшем случае, к дяде. Но к дяде неплохому — ничего предосудительного при всём желании я о нём сказать не могу.

К нашему с Витькой совершеннолетию у меня закралось подозрение, что дело тихонько идёт к разводу — Вячеслав всё чаще отлучался в какие-то командировки. Сейчас вообще есть какие-то работы, связанные с постоянными командировками? Или он просто устроился вахтовиком на север, а меня как-то забыли об это предупредить? В любом случае, меня это ни коим образом не волновало — я вообще достаточно долго была эгоистичной. Так что теперь, когда этот мужчина мог оказаться моим биологическим отцом, у меня были смешанные чувства. Вроде как он неплохой, но мог бы быть и лучше.

Как и меня мать, Вячеслав вызвал Витьку на разговор. Припоминая нашу с ней беседу, мне не очень хотелось отпускать Витьку одного. Но, с другой стороны, я прекрасно понимала, что моё присутствие ничем не поможет, а скорее даже и повредит. Потому что тихая злость во мне тоже была.

Я сдерживала все ядовитые замечания, которые так и вертелись на языке. От собственного бессилия и непонимания многих вещей. И отогнала от себя подловатую мысль под каким-нибудь благовидным предлогом всё-таки напроситься вместе с Витькой, а при встрече броситься Вячеславу на шею с пронзительным криком: «ПАПА!».

Короткая мстительность в моём воображении с лихвой перекрывалось бледным, растерянным Витькиным лицом, который станет свидетелем этой сцены. Так что все «огненные» мыслишки быстренько заменились во мне на банальную грусть.

Сам Витька был каким-то перевозбуждённым и три раза спрашивал у меня, когда на поселковой дороге