Брат, мой брат - Вера Вкуфь

даже малюсенький светильник в виде клоунской маски, которая давала света не больше свечки. Зато переливалась маленькими разноцветными бусинками, забавный вид которых будто со всех своих сил желал меня повеселить и убедить не бояться. Я немного воспряла духом. Но дверь в ванну всё равно не стала закрывать на замок, только прикрыла, и то не до конца — чтобы осталась небольшая тёмная щель, которую видно в зеркало, что висит над раковиной.

Странно и необъяснимо, но с приоткрытой дверью я ощущала себя в большей безопасности. Будто так я оставалась не совсем одна, а с лазейкой в мир нормальных — в тот, где сейчас играет в какую-то игру на гаджете Витька. Который не притворяется, а на самом деле не боится никакой мистической чертовщины.

Наверное, это связано с его убеждениями — о том, чтобы не переживать о том, чего не можешь контролировать. Наверное, он рассуждает примерно так: если какая-то паранормальная хрень захочет вырвать моё сердце, то я не смогу ему помешать. А если не захочет — то чего волноваться? Я же представляю себя героиней ужастика, которую гоняют всякие монстры, которая истошно визжит, но в конце вопреки всему выживает. И у меня всегда возникает вопрос: как эта героиня будет жить дальше — со знанием, что в мире стопроцентно есть то, во что так страшно поверить? Не сойдёт ли она с ума этим знанием?

Наверное, я просто слишком много думаю.

Тюбик зубной пасты как обычно подмигнул изображением крайне здорового зуба. А его микроскопическая крышечка как обычно выскользнула у меня из рук и принялась задорно носиться в водяном водовороте, который танцевал с ней, но ни за что не мог утащить с собой по трубе. Поэтому у крышки не было никакого повода переживать — только кувыркаться и не даваться мне в руки.

Чтобы не забрызгаться, я уже стянула футболку и избавилась от лифчика — грудь сразу ощутила непередаваемую свободу и на коже выступил розоватый след от пояска.

Как я ни старалась, но весело брызжущая из крана вода всё-таки смогла перебраться за пределы раковины и небольшими каплями впиталась в резинку трусов, превращая её из белой в почти прозрачную.

Я закрыла кран и оперлась локтем на раковину, второй рукой начищая зубы. Не знаю, у кого как, а я никогда не могу сохранить за эти процессом серьёзного выражения лица — мне непременно нужно начать корчиться и напускать на себя глупое выражение. Наверное, так проявляется моя истинная сущность.

Привычная обстановка ванной и тепло горящих во всю батарей расслабили меня, и мысли о странных мистических явлениях остались где-то за пределами моей досягаемости. Я почти задремала, пока выполняла рутинные монотонные движения. И едва не окочурилась, когда в дверь постучали.

Я сразу представила себе небольшого чёрта с рогами, который пришёл по мою душу, но оказался неожиданно интеллигентным.

— Марин, тебе кошака на подушку класть?

Моё сердце отмерло и забилось, выпуская из себя всё отчаяние мира — это оказался не чёрт, а всего лишь Витька.

— Блин! С ума, что ли, сошёл! Какого ещё кошака! Пусть сидит, где сидит! — напустилась я на заботливого братца.

Ишь ты — заметил, что я периодически забираю своего игрушечного котёнка с тумбочки на кровать! Пусть недостачи на работе так замечает!

Витька ушёл, а я, получив свою дозу адреналина, быстренько продолжила вечернее омовение, бонусом приобретя повышенные скорости.

Когда я вернулась, Витька уже посапывал, устроившись на своей половине кровати. Скорее всего, сам не заметил, как задремал — одеяло на нём натянуто только чуть выше пояса, хотя он предпочитает укрываться до самой шеи, а под головой согнутая локтем рука. Наверное, просто прилёг, ожидая меня. Над его затылком горит маленький ночничок, а на моей подушке восседает плюшевый котёнок.

От Витькиного лёгкого, почти беззащитного вида, у меня зашлось сердце, а на губах сама собой вылезла улыбка. В моменты по типу этого я чувствую себя абсолютно счастливой и ни о чём не жалею.

Окончательно гашу в коридоре свет и почти на цыпочках пробираюсь к кровати. От ощущения её грядущего тепла и мягкости поджимает живот, а вечерняя свежесть проходится мурашками по голым икрам.

Тихо опускаюсь коленками на кроватный край и осторожно, чтобы не потревожить Витьку, проползаю к своей подушке. Свежий пододеяльник приятно похрустывает по ладоням, а пуховое одеяло мягко подаётся моим движениям.

Проскальзываю к стенке, заползаю под свой край одеяла и, подтягивая поближе мохнатого кошака, как можно тише выключаю кнопку ночника. Берусь за верхний край одеяла и тяну его вверх, чтобы оно наползло на Витьку повыше. Тот поворачивает голову, сглатывает, но не просыпается. Я зарываюсь поглубже в подушку и прикрываю глаза. Тело приятно-тяжелое, со всех сторон — мягкое тепло. Я сама не замечаю, как уплываю в сон.

***

Честно сказать, я рассчитывала на то, что эта ночь будет спокойной — ведь стоит установить на бабайку ловушку, как никакого бабайки не оказывается. Но сегодня я проснулась сразу от тревожного ощущения: что-то не так.

Тяжёлая темень обрушилась прямо через закрытые глаза вместе с духотой и неприятным ощущением скованности всего тела. Неспокойно переметнуло из мира сна в мир реальный.

Звуки были такими, будто кто-то железом проскрёбывается снизу. Из самой преисподней.

Я рывком села на кровати, вглядываясь в пустоту и всем телом ощущая чьё-то присутствие. Песочный грохот прошёлся будто бы по всем батареям, и у меня возникло чёткое ощущение, что сейчас их повырывает из гнёзд. Послышался противный, карикатурно-низкий смех, который поднял мне волосы на загривке.

— Чё за хрень? — Витька тоже не остался равнодушным, бормоча и поднимаясь над подушкой.

Мне показалось, что стены становятся уже. Будто бы они, словно под действием магнитов, сверху притягиваются друг к другу. А темнота становится полна кем-то, кто за нами наблюдает. Пока наблюдает.

У меня замерла на месте голова — так страшно было повернуться хоть в какую-то сторону и различить в ночи того, кто давно тебя видит…

Витька же, слушая всю эту какофонию, резво скинул с себя одеяло и уже собрался спуститься вниз. У меня перед глазами возникла чёткая картинка, как нечто высовывается из-под кровати…

— НЕТ! — рявкнула я так противно, что у самой заломило в ушах.

Витькино неподатливое, напряжённое плечо оказалось у меня под рукой. Не знаю, откуда взялись силы его удержать.

В следующую секунду всё затихло, как если бы ничего и не было. Я прямо кожей почувствовала, как всё опустело и приобрело знакомые очертания. Только холодный пот побежал у меня