Брат, мой брат - Вера Вкуфь

чего попротивнее. И только потом более-менее нормальная. Так всегда. И это ещё одна причина, по которой лучше жить где-нибудь в другом месте.

Вышел Витька мокрый и посвежевший и сразу направился на кухню к холодильнику. Где наверняка обитали только консервы с неизвестным сроком годности да сода.

— Надо было в магазин по пути зайти… — посетовал Витька, доставая железную банку с изображение крайне счастливого поросёнка. Потом подставляя прямо под кран старый гранёный стакан — воистину, отважный мужчина, мучимый жаждой и голодом.

— Ага, — согласилась я. — Ладно, подожди, сейчас спущусь.

Я легко соглашаюсь, потому что с детства меня всё-таки как могли приучали быть старшей и думать больше, чем младший Витька. И плевать, что разница у нас всего в три года. Может, поэтому меня и не смогли до конца приучить. Но выйти в магазин я не против — в конце концов, интересно, изменился ли он за прошедшие годы. Это как встреча со старым знакомым.

Вот наш двор остался тем же. Совершенно неудобные качели на длинных цепях и сидушки, занозящие попу. Несколько вертикальных лесенок в никуда и одна, стоящая дугой. И песочница. И пустые скамейки по краям двора. На которых раньше целый день сидели всевидящие старушки, под надзор которых было нестрашно отправлять нас гулять. Потому что любого постороннего бабушки сразу засекут усиленными окулярами. А уж попробуй он уведи куда чужого ребёнка… Травмпункт от бабушкиных тросточек — это меньшее, что ему бы грозило.

Двор надо пройти по диагонали и обойти одноэтажное коричневое здание. Потом подняться по железной лестнице, и ты окажешься в магазине. Сам он без самообслуживания и представляет собой широкий зал со множеством отделов и продавцов. Я подошла к бакалее, когда краем уха среди разношерстной толпы покупателей уловила:

— Марина!

Я бы не обратила на этот оклик никакого внимания, просто имя совпадает с моим, так что мой мозг машинально его отметил. Оборачиваться и, как дура, искать зовущего я, конечно не стала. И забыла бы обо всём уже через секунду, если у витрины с пачечками готовых салатов меня не хлопнули по плечу.

Вздрогнув, я обернулась. Подозреваю, что на моём лице не было написано ничего хорошего, потому что большеглазая девушка, стоящая у меня за спиной, вздрогнула.

Впрочем, она быстро пришла в себя и сразу разулыбалась, поправляя на лбу солнечные очки.

— Марина? Это ты, что ли? А я смотрюс-мотрю и понять не могу.

По голосу я узнала её быстрее, чем внешне. Просто Ленка сильно изменилась — похудела и покрасила волосы краской шоколадного оттенка вместо привычного русого. Только голос остался с привычными высокими нотками. Да тёмно-карие глаза по форме, напоминающие миндаль.

— Лен? Привет…

Не знаю, как сейчас, а раньше дворовые компании образовывались без привязки к возрасту. Поэтому в них были так называемые «щены» — лица лет на пять младше остальных и смотрящие на «взрослых» горящими голодными глазами. Прямо как у вот такой вот Ленки.

Признаться, мы, основная масса, таких недолюбливали и нередко делали козлами отпущения нашей глупости и подростковой злости. Без прямо насилия и криминала, конечно, но взрослой вспоминать стыдновато. И стыдновато теперь смотреть на повзрослевшую Ленку. Которая кивнула мне.

— Ого ты худая… и высокая.

Что правда, то правда. Я всё ещё выше Ленки. И похудее чуть-чуть. И Ленка, как и в детстве, говорит об этом почти что с восхищением. Я снова чувствую себя не в своей тарелке. Потому что на фоне доброго человека, которого ты некогда под-обижал, собственное моральное несовершенство начинает покалывать изнутри.

— А сама-то? — я пытаюсь напустить в голос непринуждённости. — Худая и моднявая…

Я нарочно коверкаю последнее слово, несмотря на то, что одета Ленка не «модняво», а вполне себе со вкусом. На ней зелёного оттенка легкий комбинезон с глубоким вырезом, облегающие стопы босоножки и крупные полупрозрачные серьги в ушах. И лёгкий загар по всему телу несмотря на то, что только начало июня. Глядя на неё, сразу думаешь о небедной девушке, приехавшей под вечер на пляжное побережье.

Ленка кокетливо машет мне — мол, не преувеличивай — и деловито спрашивает, как и зачем я здесь оказалась. Вкратце поясняю ей цель визита, и Ленка понимающе кивает. Мы ещё пару минут ведём околосветсткий разговор и расходимся, договорившись как-нибудь посидеть вместе. Что интересно, ни она, ни я не поинтересовались номерами телефона друг друга. Но в принципе я помню, где Ленка живёт, а она наверняка помнит мою квартиру. Так что без особых сожалений и вины закупаюсь небольшой снедью и иду домой.

Надо же. Вообще-то не ожидала встретить старых знакомых. Наверное, потому что прошлому хорошо бы оставаться в прошлом.

Возвращаюсь я быстро и без проблем попадаю домой — предательский нижний замок, уходя, я не закрывала. Зайдя внутрь, я ощущаю приятную уличную свежесть и ровный, непонятный гул — это Витька пооткрывал все форточки и даже балкон. Теперь старомодные шторы, закрывающие вместо дверей проходы в комнаты надуваются и опадают. Наверное, играют, что они паруса.

Я прохожу на кухню и забрасываю продукты в холодильник. Вижу на столе миску с желейной тушенкой — то ли в Витьку не влезло, то ли по-братски решил поделиться. Первое маловероятно, потому что сниженным аппетитом брат ни разу не страдает.

Порыв особенно сильного ветра сметает с подоконника длинную бахрому тюля и бросает на меня. Будто приглашая поиграть, обвивая меня своими мягкими белыми щупальцами. Хотя зря я подумала о щупальцах — на ум сразу пришла мысль об анимешном осьминоге и его весьма специфических играх. Вот я бы так высшую математику запоминала, как всякую ерунду…

Я выхожу в коридор, прохожу мимо самой маленькой комнаты, в которой обитала бабушка, в шутку называя её «своим чуланом». Выхожу в зал, через который можно попасть в другую комнату — чуть побольше «чулана». Деревянный пол скрепит под ногами даже в тех местах, где тщательно покрыт ковром.

Интерьеры, прямо скажем, «бабушачьи», но тут ведь и жила бабушка. Да и есть в этом всём что-то приятное и ностальгическое, прочно усвоенное в детстве и от того считываемое как правильное. Ну, может не прямо правильное. Но приемлемое. И уютное.

Кстати, а где Витька?

Только сейчас я слышу шум воды. Тонкая струя бьёт на дно чугунной ванны, периодически замирая и потом брызгаясь. Эти звуки я тоже узнаю с детства. Когда вода не шипит, как пузырьки колы, а неровным потоком бухается на дно ванной или на руки.

Значит, Витька решил принять душ. Тот ещё квест, на самом деле. В