Пирамиды - Виталий Александрович Жигалкин

ну зачем так? — для чего-то непременно плотнее прихлопывая кабинетную дверь, бормотал Иван Митрофанович. — Приказ — это ведь для отмазки. Понимаете? Неужели же я вас подставлю под удар, а?

Галину так и подмывало сказать: «Подставите!.. И не дрогнете!» — но это уже была грань, перейдя которую ей пришлось бы увольняться…

Михаил не раз сталкивался с Иваном Митрофановичем и хорошо знал, на что шел. Иван Митрофанович однажды уже подводил его.

Участок тогда по просьбе завода взрывал накопитель — высоченный бетонный бастион среди вращающихся печей. Шпуры уже были заряжены, всех рабочих вывели за опасную зону, — и вдруг Иван Митрофанович заколебался:

— А не расколотишь ты мне взрывом печь?

— Нет, — сказал Михаил.

Но, честно признаться, и он не совсем был в этом уверен: в такой тесноте ему еще никогда не доводилось взрывать. Но и не взрывать было нельзя: лопнувшая стена грозила в любую секунду ухнуться сама, и тогда не только печи, но и люди могли бы пострадать. Он, в сущности, спасал того же директора.

— Пиши расписку, — приказал ему Иван Митрофанович. — Так, мол, и так — все будет цело. Иначе я тебе не позволю взрывать.

Разрядить шпуры было нельзя — Иван Митрофанович отлично это понимал — и Михаил оказывался в безвыходном положении.

Он написал расписку и за те десять или пятнадцать минут после взрыва, пока улеглись пыль и газы, сгрыз до мяса свои ногти…

На разговор к себе, о работе, Иван Митрофанович пригласил Михаила не сам, а через секретаря. Михаил воспринял это как вызов. К тому же и в приемной ему пришлось прождать почти полчаса. Это тоже о чем-то говорило. Михаил решил либо поставить директора на место, либо остаться во взрывпроме, хотя ему уже и не терпелось перейти на завод: с созданием управления пока дело затягивалось, а на участке становилось скучно — но идти с протянутой рукой не мог. Он был ценен для завода, а не завод для него, как это пытался изобразить директор.

Иван Митрофанович, пугающе краснолицый, точно вечно обозленный на что-то, даже не встал при встрече, не подал руки и сурово смотрел на Михаила, как на подчиненного уже, из своего директорского кресла — пока тот устраивался у приставного столика.

— Значит, давайте сразу же договоримся так, — без всяких вступлений сказал Иван Митрофанович, словно Михаил подал ему заявление с просьбой о работе. — Сорвала дорога поставки — мы им штраф. Сорвала еще раз — еще раз штраф. Ясно?

— Я думаю, что это не выход — штрафовать, — спокойно возразил Михаил.

Он демонстративно положил ногу на ногу и, откинувшись на спинку стула, закурил.

— Это не выход, — повторил он, неспешно затягиваясь. — Мы штрафуем их, они — нас. За простои вагонов. И что же получится?

— Получится порядок! — прохрипел Иван Митрофанович. — Они нас научат хорошо работать, мы — их. Неужели непонятно?!

В кабинете директора, огромном, с кондиционером, никто и никогда не курил, и то, что Иван Митрофанович замечания не сделал, подтвердило, что Михаил нужен заводу и что он выбрал верную линию поведения.

— Вряд ли будет порядок, — снова спокойно возразил он. — Просто будем из одного кармана в другой деньги перекладывать. У них нет физических вагонов, а у нас на маневры такая площадка, что корова ляжет — и хвост негде положить. И вообще, если уж говорить о штрафах, то мы вместе с вами, своими кровными, будем возмещать.

Иван Митрофанович тяжело засопел, хотел что-то сказать, но Михаил опередил его.

— Да, да, мы с вами, — поспешил пояснить он. — Потому что я сразу же, письменно, потребую от вас место для развития тупикового хозяйства. А места, как вы сами понимаете, у вас нет: слева — город, а справа — река.

Иван Митрофанович, не сводя с Михаила глаз помолчал, видимо борясь с собой: выгнать или не выгнать его из кабинета. Михаил решил сыграть ва-банк: он поискал глазами пепельницу, встретился взглядом с Иваном Митрофановичем — и тот вдруг, с хрустом свернув кульком бумажку, швырнул этот кулек на приставной столик.

Это была победа.

— Ну допустим… — сдержанно сказал Иван Митрофанович. — А что же предлагаете вы? По-прежнему барахтаться в своем дерьме?

Играть дальше не было смысла. Михаил раздавил в кульке остаток сигареты, сел нормально, вплотную придвинувшись к столику. У него уже была выношена идея: построить собственный заводской причал на Березовке.

— Во-первых, мы сразу же решим все вопросы с нефтяниками, за что нас сейчас крепко бьют, — торопливо и уже с некоторой долей заискивания стал выкладывать он. — Во-вторых, разгрузим станцию. Да и, потом, посмотрите опять же с теми нефтяниками: мы держим вагоны, грузим здесь, затем в области вагоны опять перегружают на баржи… Мы еще и с области деньги сорвем!..

Иван Митрофанович, слушая его, встал, быстро прошелся по кабинету. Он был тоже небольшой, как Михаил, и такой же круглый и подвижный, только голову носил как-то заносчиво, задирая ее кверху. Идея явно его заинтересовала, хотя он почему-то не хотел этого показать: постоял спиной к Михаилу у книжного шкафа, потом у окна, возбужденно тиская заложенные за спину руки, — затем, вернувшись к столу, остановился напротив Михаила, долго и испытующе глядел на него.

— Бред! — наконец жестко сказал он. — А деньги где? А люди? А материалы? Да я даже свой цемент не имею права пускать на собственные нужды. Это-то вы знаете?!

— Иван Митрофанович… — Михаил вскочил, умоляюще приложил руки к груди. — Ради бога! Я все сам… вы только не мешайте… И, в случае чего, и спрос весь с меня…

Он уже боялся отказа — и готов был идти на любые условия.

— Хорошо, — сказал Иван Митрофанович, усаживаясь в кресло. — Я подумаю…

На другой день все решилось: Михаила приняли транспортным замом и позволили самостоятельно строить порт.

— Ну зачем ты опять лезешь в петлю? — отговаривал от этой затеи Михаила Вадим. — Зачем тебе это нужно?

— А какой другой есть выход у завода? — посмеивался Михаил. — Или я — или им хана!

— Но ты же понимаешь свое положение: в случае чего он прикроется тобой — и не пикнешь.

— Да я думал над этим… правильно… — морщился, отмахивался, вроде бы начиная сомневаться, Михаил. — Но не могу… душа горит развернуться. Я же не для себя! Ну что мне за это может быть?

— Все, — говорил Вадим. — Какую хочешь статью найдут. И правильно сделают.

И он точно в воду глядел.

Сперва все шло как надо — хотя, правда, и со скрипом порой, со сбоями. Гидромеханизацию перебросили из карьера на реку — углублять акваторию: