Керимов Эмин (вынужденный брак)

9.1

Эмин

Через час я уже въезжаю во двор коттеджа Самойленко. Заглушив мотор и забрав ключ, выхожу из машины. Оглядываюсь, смотрю в сторону бассейна и невольно вспоминаю Ярину, как мы с ней танцевали, а потом целовались. Улыбаюсь. Но уже через мгновение, перевожу взгляд на дом: я приехал сюда по срочному делу, а не мечтательно закатывать глаза и пускать слюни, вспоминая девчонку. Даже хорошо, что она уехала. Как говорится: из глаз долой, из сердца вон.

В доме меня уже ждёт Мирослав Николаевич. Только успеваю зайти внутрь, как Клава кивает мне в сторону кабинета, мол, Самойленко там.

Стучу в дверь два раза и тяну ручку на себя.

– Проходи, дорогой, – увидев меня Мирослав, встаёт со своего большого кресла и спешит навстречу, чтоб поздороваться за руку. – Садись. Выпьешь?

– Нет, за рулём.

– А я выпью.

Жду, пока Самойленко подойдёт к мини-бару, достанет оттуда бутылку с крепким напитком и нальёт себе в бокал. Вижу, нервничает жутко. Дёрганный какой-то, хотя обычно Самойленко очень уверенный в себе мужик, всегда трезво смотрит на вещи и прежде, чем принять важное решение, сто раз подумает над ним. Этому он научил и меня: быть максимально спокойным в любой непонятной ситуации, не принимать поспешных решений и быть готовым нести ответственность за каждый промах. Мирослав многое мне дал, вытащил из помойной ямы, так сказать, в которую я быстро котился после смерти родителей. Будучи несмышлёным подростком тринадцати лет, я оказался лёгкой добычей для бывших конкурентов отца, как и родственников. После смерти родителей бизнес отжали, а всё имущество присвоил себе дядя – родной брат матери. Мне же была прямая дорога в интернат, если бы не вмешался Мирослав Николаевич. Порой меня посещают мысли, что ДТП – вообще было подстроено. Но кем? Это я так и не узнал. Желающих получить блага моей семьи было предостаточно.

Осушив залпом бокал, Мирослав возвращается в кресло. Открывает крышку ноутбука, ищет что-то и разворачивает ноутбук, чтоб я мог увидеть экран.

– Видишь? Две последние партии под арестом.

– Причина?

Разводит руками.

– Тебе и следует это выяснить. Какого хрена таможня остановила транспортировку груза и наложила арест на все контейнеры с зерном, – задумчиво смотрит перед собой, будто видит сейчас не меня: – Убью гадёныша. Достал уже.

– Думаете, это дело рук Третьякова?

– Уверен. Кому ещё, кроме него, хватит дерзости перейти мне дорогу?! У него какие-то связи есть в областной администрации. А может, уже и в правительстве.

Мирослав ругается, не подбирая выражений. И стоит сказать, в таком состоянии я его вижу во второй раз в жизни. Первый случай был восемь лет назад. Мирослав тогда похоронил жену. Запил и забил болт не только на свою жизнь и жизнь дочери, но и “положил” большой и толстый на весь свой бизнес. Как сейчас помню тот день, когда я застал его бухим в хлам. Отобрал всё пойло, вылил его в унитаз. А самого Самойленко искупал под холодным душем. Тогда он меня материл трёхэтажным матом. Мол, какой я сукин сын, мешаю ему бухать и гробить свою жизнь. Потом, конечно же, он был благодарен мне за этот поступок. Правда, в тот день, сопротивляясь, Мирослав неплохо махал кулаками и зарядил мне пару раз. Сломал нос, оставив на память небольшую горбинку на переносице.

Пробежавшись внимательным взглядом по экрану ноутбука, забиваю себе в телефон первостепенные задачи на сегодня: выяснить причину арестов, и в максимально короткие сроки добиться отправки контейнеров с зерном.

Перед тем как я собираюсь уйти Мирослав решает спросить меня о личном. Мне не очень хочется говорить на эту тему, но оставить без ответа человека, которому я обязан своей жизнью – просто не могу.

– Эмин, что у вас произошло с Ярой? – смотрит пронзительным взглядом, следит за моей мимикой.

– Ничего, – выдерживаю взгляд Самойленко.

– Мне кажется, нет, я почти уверен, моя дочь влюбилась в тебя.

– Я должен это как-то объяснить? – вздёргиваю бровью.

– Да, нет. Просто подумал, что она тебе что-то говорила. Ну не верю я, что Ярина сбежала к бабушке в столицу из-за того, что поругалась со своими подружками. Она приезжает каждое лето и до конца августа живёт у меня. Вот я и подумал, что Яра перешла черту, а ты ей сказал: держаться от тебя подальше.

– Приблизительно так и было.

– Значит, я оказался прав.

– Как всегда, – натянуто улыбаюсь. – Я могу идти, Мирослав Николаевич?

– Можешь.

Кивнув, выхожу из кабинета. Ощущаю неприятный осадок после откровенного разговора с Мирославом. Возможно, зря я это всё. Не хочется, чтоб Ярине досталось от отца из-за меня. А с другой стороны, всё к лучшему. Чем быстрее девочка разобьёт свои розовые очки, тем будет лучше для неё. Влюблённость приходит и уходит, а близкие связи остаются. Мы же почти как родственники. И как будем друг другу смотреть в глаза, после того как накосячим? А мы накосячим – уверен. С этой девочкой просто не получится, так что даже пробовать не стоит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍