Ангелы Суджи - Владимир Дмитриевич Пронский

ручные гранатомёты, гранаты, бойцам выдали сухпайки, по полторашке воды, новичкам раздали рации, дополнительные магазины, которые они сразу набивали патронами. Задолго до рассвета появился ротный ‒ капитан Зотов, ранее не знакомый Землякову. Он обратился ко все бойцам, но более к вновь прибывшим:

‒ Прошу пополнение, у кого нет опыта боевых действия, прислушиваться и присматриваться к бывалым бойцам, а среди вас такие есть. Так что берите с них пример. Ситуацию по ведению боя вам объяснят на месте. Доставят на передовую на машинах. Спешитесь за километр-полтора и скрытно, используя рельеф местности, проберётесь на наши позиции. Удачи вам, бойцы!

От суеты, нервозности и Земляков начал нервничать, будто впервые готовился появиться на позиции. Рядом вертелся Жуликов. Вообще-то он молодец, сразу сказал:

‒ Сергей, я буду тебя держаться, если не против.

‒ Держись, только сильно не цепляйся. И посматривай на сержанта Громова, всё-таки он твой непосредственный командир. Как настроение?

‒ Хуже не придумаешь, честно скажу.

‒ Это бывает.

‒ Многое я чего успел натворить в жизни, но в человека вблизи ни разу не стрелял, но когда-то это должно случиться… Всё издали приходилось, когда даже не знаешь, попал или нет.

‒ А в людей и не надо стрелять, во врагов ‒ пожалуйста, и как можно чаще и точнее. Не тебе первому говорю. И, поверь, ничего в этом особенного: если обычно стреляют метров с двухсот-трёхсот, то с двадцати или десяти уж не промахнёшься. А стрелять ты уже привычный. Бывает, если нацисты напролом ломанутся, то придётся и вовсе гранатами встречать, а однажды мне и за нож пришлось взяться.

‒ Да ладно. Ну и как?

‒ Если с тобой сейчас балакую, значит, удачно… Это, когда они наступают, а когда мы берём, например, опорник и пробираемся вражескими окопами, то там можно и с двух-трёх метров срезать зазевавшегося. В общем, рецепта нет на все случаи боя. На ходу будем учиться, и я в том числе, если никакую ситуацию наперёд не угадаешь. В общих чертах они все схожи, но у каждой свой нюанс или нюансы… Это я рассказываю так долго, а в бою всё моментально делается, и понимать надо друг друга с полуслова, а иногда обходиться и без слов, чтобы не выдать себя, а общаться лишь жестами. Неужели почти за месяц боёв тебе ни с чем этим не приходилось сталкиваться?

Жуликов пожал плечами:

‒ Как-то и не задумывался над этим.

‒ А надо задумываться. Вернее, молниеносно думать. А если будешь задумываться, то ни к чему хорошему это не приведёт.

Зачем Земляков приврал про нож, он и сам толком не понял. А если вспомнить попутчика в поезде, то и вовсе нехорошо получалось: болтуном он становится, и ранее за собой такого не замечал. Что же теперь случилось. Он и так, и эдак к себе присматривался и понял, почему это произошло. В обоих случаях его хвастливая реакция была на излишнее любопытство и хвастовство же попутчика в одном случае, и непонятливость бойца в другом. Почему-то этому Жуликову надо было всё «разжевать» и в рот положить. Сам-то он собирается думать о себе? Или ждёт, что кто-то за него подумает.

Вывезли их задолго до рассвета к передовой, где они спешно десантировались с машин и, рассеявшись, малыми группами начали выдвижение. Сержант Громов вёл своё пополнение без лишних слов и объяснений. Лишь когда дошли до места, он развёл вновь прибывших бойцов по местам. К Землякову и Жуликову добавил бойца Романа Макарикова, уже месяц воевавшего и остававшегося невредимым, а значит, опытного, ибо за месяц столько можно всего натворить и самому насмотреться, что ого-го ‒ мама не горюй! «Ну и фамилии! ‒ подумал, услышав о Макарикове, Земляков. ‒ Это-то чего натворил?!» ‒ и обратился к обоим:

‒ В общем, так, Жуликов и Макариков, чтобы не ломать язык на ваших фамилиях, вы теперь для меня Макс и Рома, а я для вас Земляк. Так и называйте при необходимости позывными.

‒ Я вообще-то ‒ «Макар», ‒ напомнил о себе плотный, но узколицый, с хитрым взглядом на курносом лице Макариков. «Вот бы кому надо быть Жуликовым!» ‒ подумал Земляков.

‒ Хорошо, согласен. Значит, Макар. Ну, тогда тебе объяснять нечего, будем вместе приглядывать за Максом.

Чуть позже к ним подошёл Громов с комвзвода Силантьевым, собрал тройку, сказал:

‒ Вот командир сейчас объяснит обстановку.

‒ Бойцы, ‒ оглядев их, обратился старший сержант (заметив Землякова, улыбнулся ему). Объясняю это вам и другим объясню. Впереди двухэтажное, полуразбитое здание детского сада. В нём засели нацисты. Их там осталось человек пять, не больше. БК у них на исходе, надо лишь пожёстче нажать и либо уничтожить, либо они сдадутся ‒ это смотря какая у них идейная убеждённость. Одна ваша группа пойдёт с правого фланга, другая ‒ с левого. Ещё одна ‒ с пулемётчиком и гранатомётчиком ‒ выдвинется по центру и до команды будет вести наблюдение, укрывшись в развалинах частного дома напротив детсада, а в нужный момент станет группой огневой поддержки. Наступать группы должны одновременно. Ещё две группы ‒ это наш Засадный полк, они укроются за соседним зданием и будут готовы к любым неожиданностям. Понятно?

‒ Так точно! ‒ по-уставному за всех ответил Земляков, проявив инициативу, и понял, что бойцы знают о нём с Силантьевым и Громовым, как о людях из трубы, поэтому и отношение к ним соответственно уважительное. ‒ Вот только непонятно, чего нацисты дожидаются в этом домишке. Ушли бы ночью ‒ и дело с концом.

‒ У них приказ, ‒ твёрдо сказал Силантьев. ‒ Вот и торчат здесь. И всё они понимают, но ничего сделать не могут.

‒ А сдаться ‒ не судьба?

‒ Ты бы сдался?..

‒ Я-то причём.

‒ Вот то-то же…

После «ценных» указаний Ярик подошёл к Землякову, обнял его, немного отстранившись, спросил:

‒ Ну и как твоя рука?

‒ Терпимо. Восстанавливаюсь.

‒ Как же рад я тебя видеть, ты даже не представляешь. Давно прибыл?

‒ Вчера.

‒ А друг твой, Медведев? Он, кажется, с ногой в госпиталь попал.

‒ Так и есть. Только у него в госпитале посттравматический свищ открылся, повторную операцию делали. Теперь всё вроде нормально. Через неделю обещался прибыть. А сейчас с женой воюет. Она сильно беременная у него и не отпускает.

‒ Помню, помню его историю. Вообще-то мужик-кремень. Редко такого встретишь. Ну, ладно, Сергей, пойду к другим группам, вдохновлю, так сказать.

‒ С богом, рад