Александр Граков - Дикие гуси

— С богом! — проводил его хозяин. — Зараз ему Ирка так поддаст, что он до утра отходить будет! Ничего, хай помнит мою доброту!

— А со мной как же? — спросил майор: он имел в виду деньги.

— И мы с тобой так же! — согласился с ним дядя Жора. — Счас подобедаем, потом отдохнем хорошо, а утречком на свежую голову и сторгуемся!

Через два с половиной часа пьяный в стельку майор Казарян левой рукой пробовал упругость ягодиц приклеившейся к нему красивой молодички, а правой — подписывал расписку на получение денег за проданный дяде Жоре лавровый лист. Всю партию товара он отдал за полцены. Хотя и то сказать: ему-то какой убыток с награбленного на рынке?.. На своих помощников он сегодня плевал с высокой вышки. Впрочем, они на него наплевали, кажется, навсегда!

Глава 7

Такси — катафалк

Ранним утром все проблемы обычно сами собой разрешаются: Казарян продолжал вовсю «квасить» с дядей Жорой, к которому на лето слеталось до десятка племянниц, внучек и вообще непонятно какого родства девушек: всех он одинаково радушно привечал, кормил и… услужливо подсовывал под очень нужных ему людей, как в случае с майором. Да девчата и не обижались: приезжие оптовики были сплошь уважаемые, «крупные» мужички, и не одна уже, с их легкой руки, побывала на побережье и дальше, парочка даже до Майами добралась — и благополучно вернулись. А такие мелочи, как цветы, нарядные шмотки, цепочки, крестики и прочая фигня, в уши и на грудь, были здесь неотъемлемым атрибутом подношений. Поэтому вполне понятна тяга молоденьких авантюристочек к огромному дяди Жориному дому, построенному им с размахом — в трех уровнях. Сам дядя Жора был, конечно, не Иисус Христос, чтобы хлебы раскидывать направо и налево, — а что, кормил он родственниц исправно, его дом был всегда полной чашей — пусть отрабатывают. И они отрабатывали сполна, обрабатывая иного клиента так, что тот уезжал из этого гостеприимного дома подчас с половиной запланированной за товар суммы, зато пьяный и натрахавшийся до одурения. Но, что удивительно, еще не было случая, чтобы на его дом обижались: оптовики, проспавшись, разбрасывали недостающую разницу на другие товары и… вновь, хотя бы раз в полгода, навещали дядю Жору. Пробовали некоторые последовать его примеру, ведь Россия — страна попугаев: если, к примеру, пошли у кого-нибудь сегодня на рынке хорошо конфеты, то назавтра «конфетников» целый ряд выстроится… И хана выручке! Потому что офигенная конкуренция! Вот такую конкуренцию попытались создать и дяде Жоре: два-три частника завезли в свои дома разнообразного пойла, набрали целый штат на все готовых шлюшек… Но не пошла коммерция! Сам дядя Жора объяснил их неудачу так:

— Во-первых, они не могут знать столько одесских анекдотов, сколько их имею я! Во-вторых, моя родня — это-таки родня высшей лиги, а не всякая рвань подзаборная! А в третьих — человек всегда где-то в душе хочет, чтобы его немножечко обманули, но сделали это весело, с азартом, а главное — тут же компенсировали его потерю массой мелких удовольствий. И уметь сделать эти удовольствия — это, брат, наука тонкая, не каждому по силам! Поэтому мои конкуренты будут прогорать!..

И они горели — и в переносном смысле, и в прямом: у одного вдруг замкнула проводка в летней кухне, где хранились спиртные напитки, — факел был виден очень далеко. У другого ночью пьяная компания каких-то неизвестных парней перетрахала всех нанятых девочек, затем эти же парни тщательно выбрили им всю волосяную поросль на теле и головах, вымазали их клеем «Момент» и посыпали перьями из распоротой подушки. У третьего… да что там долго расписывать — все конкуренты вскоре отказались, по тем или иным причинам, от соперничества с дядей Жорой. А он только посмеивался в свои роскошные, с проседью усы:

— Бог — он тоже человек, если относиться к нему по-человечески! — и каждое воскресенье отсылал в местную церковь всех домочадцев, жертвуя «на свечи» ровно сто тысяч «деревянных». Ну, по этим подношениям вполне можно судить о его доходах, но скажите: кто пересчитывает деньги в чужом кармане?

Итак, майора «обслуживала» в это утро одна из племянниц, тогда как Айс, позавтракав в Доме приезжих двумя сосисками производства местного колбасного цеха, вновь направился к многоэтажке с квартирой сестричек Юльки и Инески. И застал всех там же, где оставил накануне вечером, то есть за столом, словно они из-за него и не вставали. На абсурдность этой мысли, однако, указывали тщательно припудренная некоторая фиолетовость под глазами женской половины и вялость, расслабленность у мужчин — видимо, огромные кровати всех трех комнат выдержали этой ночью основательную трепку.

— Доброе утро! — Айс с удивлением констатировал про себя отсутствие на столе выпивки — только банка «Нескафе классик», изящный чайник и прочие премудрости для чаепития.

— Присаживайся! — ответила на приветствие Юлька, указывая Айсу на свободный стул. — Мы здесь как раз заняты одной насущной проблемой: где взять денег на дорогу?

— Мы? — Айс с удивлением уставился на Лину, которая, видимо, и в мыслях не держала расставаться с понравившейся компанией.

— А что, я — не люди? — весело огрызнулась та. — Девчата поедут мир смотреть, а мне всю жизнь так и угробить на моего шефа-замухрышку?

— А бабки? — тут же возразил ей Шнифт, — Одно пальто твое вчерашнее… — тут он резко оборвал речь и ошарашен но уставился на нее.

— Вот и деньги! — подтвердила его мысль Лина, — У меня его главбухша с руками оторвет за три четверти цены! Хватит на первое время? — повернулась она к Айсу.

— И не только! — подтвердил он. — А все остальное — заботы Гарика!

— Будут еще! — влезла в разговор Юлька. — К нам тут беженцы не раз уже подкатывались — на квартиру! Семья из пяти человек, платят за год вперед в любой конвертируемой валюте!

— Успели, значит, вовремя убежать! — заржал Болт. — А я так свою штаб-квартиру вообще могу местному АО продать, они на этом месте пекарню прицеливаются отгрохать! А может, не надо, а? — поинтересовался он у Инески, глядя на нее с такой нежностью, что всем стало ясно: эта ночь многое перевернула в жизни каждого.

Та ответила ему таким же взглядом — один в один.

— Продавай, Юрик! Надо будет — наживем!

— Ого, вот это да! — выдал Батон неопределенные междометия, — Так тебя, Болт…

— Юра! — жестко поправил тот его. — Мы, вроде, договаривались, Алексей?

— Добро Юра! — согласился тот, — Так тебя, брат, захомутали уже, то есть я хотел сказать… а-а-а, — махнул в конце концов рукой, — мне еще букварь повторить надо!

— Ну вот и ладушки! — подвела итог беседы Юля, — А теперь все быстренько разбежались, каждый по своим делам! Собираемся к вечеру у нас с деньгами, и уже готовые в дорогу. Так? — спросила она у Айса.

— Приблизительно! — кивнул он и непроизвольно зевнул, когда за последним уходящим захлопнулась дверь. Юлька осталась прибрать в квартире.

— Господи, ты-то хоть спал этой ночью? — с чисто женской непосредственностью Юлька тут же перенесла заботу на него.

— Не-а! — честно признался Айс — и это было почти правдой: мест в Доме приезжих не оказалось, и он до утра кое-как перекемарил в продавленном кресле фойе.

— Так ложись, места хватит! — она засуетилась в одной из комнат и вскоре принялась загонять в нее Айса.

Тот хотя и слабо, но сопротивлялся. Наконец она выпытала у него причину.

— Мне бы помыться, если можно?

— Да хоть сто порций! Вот тебе ванная, здесь же и душ, только, извини, изнутри не запирается: задвижка поломалась, а мужика в квартире нет! — Юлька рассмеялась, — Так что Линку ты вечером сам от себя же и закрыл! Ну ладно, мойся, а я пока пойду порядок наводить!

Через пятнадцать минут она спохватилась: «полотенца-то парню не дала!» Достала из шкафа чистое, подошла к двери санузла и… застыла, завороженная, как недавно до нее Сонька у горной речки: фигура Айса и вправду впечатляла своей мощью и красотой. А он, не видя застывшей у приоткрытой двери Юльки, ожесточенно смывал с головы обильную пену от шампуня.

Она раздумывала недолго: тут же, у двери, сбросив с себя одежду, шагнула к Айсу под душ. Он вздрогнул всем телом от неожиданности, когда его охватили тонкие девичьи руки, а разгоряченное тело прижалось к нему и со скрипом принялось тереться о его чисто вымытую кожу. Но тут же расслабился и застонал от наслаждения, когда Юлька, вслед за струями воды, стекавшими по обнаженному телу, скользила ниже, ниже… и нашла то, что искала своими мягкими сочными губами… Потом, так и не открывая глаз, спросил ее:

— А… Батон… как же? То есть Леха? — тут же поправился.

— Ну, обета верности я ему пока еще не давала! — смеялась уже Юлька.

Она, запрокинув голову к лейке душа, набирала в рот воду и с фырканьем обдавала ею тело Айса, — Да и потом — если бы что посерьезнее было… — добавила с сожалением в голосе.