Александр Граков - Дикие гуси

— Как цинично! — Юлька закатила под лоб глаза и исчезла в прихожей.

— Мать твою! — Шнифт поглядел на часы, — Как всегда, в самый интересный момент срабатывает закон подлянки! Батон, майор нас кастрирует! — торжественно объявил он напарнику.

Тот открыл было пошире рот, чтобы от души заматериться, и, взглянув на женщин, с шумом выпустил пар вхолостую.

— Ребята, вы что — в увольнении? — удивился Айс.

— Да понимаешь, тут такая история… — и Шнифт с Батоном, наперебой, с таким жаром, принялись расписывать подвиги «какого-то там Грунского, которого они с майором Казаряном приехали отловить и шлепнуть», что их заслушалась даже вышедшая потихоньку из санузла Лина. А Айс давился смехом, поражаясь силе народного вдохновения, — так приукрашены были его приключения.

— Ну все, ребята! — прервал он их через некоторое время, — Вам, кажется, всерьез пора предстать пред вовсе не светлые очи моего лучшего друга майора Казаряна. Может быть, хоть познакомимся напоследок? — протянул он левую руку недоумевающему Шнифту:

— Олег Грунский, он же Айс!

Тот резко, будто от раскаленной печки, отдернул свою протянутую было навстречу руку и уставился на Айса глазами, в которых сквозануло почти сумасшествие. Столбами застыли и остальные. Пауза затягивалась.

— Вот видите, ребята, каким ошибочным иногда может быть мнение, составленное по рассказам, а то и донесениям контрразведки! — нарушил наконец ее Айс. — Вам, небось, меня майор расписал как маньяка, суперубийцу, чуть ли не второго Чикатило, а я всего лишь защитил от изнасилования девчонку и влез, по милости того же майора, в историю, из которой, кажется, нет выхода назад. Хотите ее послушать? — и Айс рассказал об армейских долларах, о безногом учителе, четвертованном не без помощи Казаряна… в общем, все-все-все, кроме последнего — точного местонахождения долларов, так как сам еще не знал его: хитрый Гарик обещал сообщить его перед самым отъездом в Карабах.

— Ну и где же они, эти доллары? — глаза Шнифта искрились на манер бенгальских огней: любил человек всякие авантюры, за что и пришлось отсиживать.

— А вы меня что — ловить не собираетесь? — вопросом на вопрос ответил Айс с некоторым напряжением в голосе, но правую руку с пояса убрал.

— Да брось ты! — отмахнулся Шнифт. — Не знаю, как Батону, а мне уже давно надоели всякие «шуточки» Казаряна! За то, что он «пригрел» нас, мы ему отшестерили сполна и даже с присыпкой. Эх, мне бы сейчас такое вот дельце — на миллиончик баксов — плюнул бы я с большой горы и на Казаряна, и на всю его контору долбаную!

— Пошли со мной? — просто предложил ему Айс. — Вместе, за этим самым миллионом!

— Ты что, серьезно? Бывшему зеку предлагаешь такой кусок? За так, что ли?

— Почему за так! За дружбу!

— А бывает она, дружба, с пол-оборота?

— А почему нет? Бывает же любовь с первого взгляда — даже передача есть!

— Без Батона я не пойду! — Шнифт даже головой затряс. — Слишком долго мы знаем друг друга, чтобы так вот запросто расстаться! Хочешь моей дружбы — бери в компанию и Батона!

— Заметано! — Айс крепко стиснул их пятерни — узкую, цепкую Шнифта и лопату-грабарку Батона.

— Совсем недавно кто-то козлом клялся в вечной дружбе! — раздался сбоку обиженный голос.

— Болт, корефан! — ахнул Шнифт, — Тебя-то куда несет? Мы в этом Карабахе уже зубы проели… Кстати, да будет тебе известно: там стреляют!

— Догадываюсь! — буркнул Болт, — Но вы же научите, я думаю, отстреливаться?

— Ты это твердо решил — по трезвянке пока? — спрашивал у него Шнифт, кося вопросительно на Айса. Тот утвердительно кивнул. Так же кивнул и Болт.

— Тогда завтра же сдавай свою хазу внаем по крайней мере на… — Шнифт вновь глянул на Айса.

— …месяц! — твердо окончил тот — Это самый крайний срок! Но предупреждаю сразу: служба наемника — это война!

— С детства мечтал попасть на войну! — сладко потянулся Болт.

— А на поминки не мечтал попасть? Мы для чего вас пригласили? — Юлька гневно таращила на них глаза. — А ну, давайте все за стол!

— А Казарян? — напомнил Айс умащивающемуся одним из первых Шнифту.

— Хрен с ним! — отмахнулся тот, — Тебя мы уже нашли, а другой задачи он перед нами не ставил. Как думаешь, Айс, по закону военного времени выполнили мы приказ или нет?

— На все сто! — Айс припечатал ладонь к его плечу.

— Ну и пошел он кобыле на ухо!..

Где-то через час Айс решительно встал из-за стола.

— Ну, мне пора! Еще кое-какие дела уладить надо!

— Да какие там дела в полночь? — принялись все уговаривать его, но очень слабо.

Он-то видел — пары уже составились: Лина со Шнифтом спорили об искусстве, Юлька начесывала пробор Батону, а Болт со старенькой гитарой напевал Инеске лагерные песни о любви. Проводили его всей компанией до дверей с облегчением, взяв твердое обещание наведаться утром. Он вышел на улицу, прошел чуть наискосок к соседнему скверику и просидел еще час, смоля «Кэмел» одну за другой. Не было у него никаких срочных дел, все их он переделал только что. А вот проверить столь быстротечно завязавшуюся дружбу не мешало…

В квартире гуляли еще с час. Затем Юлька прижалась к Батону.

— Так вы на войну идете? А ты знаешь, как в древности персиянки провожали воинов — своего ли, чужого ли — все едино? Они дарили им такую любовь, которая запоминалась навечно, до конца жизни — от стрелы, меча или от старости. Хочешь, сегодня я подарю тебе такую любовь?

И она, никого не стесняясь, повела его в самую дальнюю спальню…

— Красиво сказано! — восхитился Болт. — И добавить нечего!

Он вопросительно посмотрел на Инеску. Она улыбнулась ему и, забрав гитару, положила ее на освободившийся стул. Он понял ее и взял на руки. Инеска пальчиком указала на дверь соседней комнаты…

— Ну, как твой старичок-крутячок? — спросил у Лины Шнифт. Так спросил, для приличия.

— Ах, стоит ли перегаживать такой чудесный вечер ретро-воспоминаниями? — Лина неожиданно впилась в его губы таким поцелуем, что ее белоснежные зубки со стуком соприкоснулись с прокуренными зубами Шнифта.

И не ответить на такой поцелуй было бы верхом мужского невежества…

Айс сидел в скверике, курил и ждал. Ему было все-таки интересно: не побежит ли кто из его новых друзей, только что с таким чувством обменявшихся с ним рукопожатиями, на вечерний доклад к майору Казаряну. И он таки дождался: в окнах трехкомнатной квартиры на втором этаже с небольшими интервалами погас свет, и они слились с общим темным фоном давно уже уснувшего здания. Тогда он встал с лавочки, потянулся, сказав сам себе: «Стареешь, что ли, Грунский, неужели все человеческое тебе уже чуждо?» — и пошел выбивать себе до утра номер в Доме приезжих.

А майор Казарян, договорившись с нужными людьми в местном РОВД об оказании ему, в случае чего, необходимой поддержки, пихнул им пару мешков лаврушки — женам для борща, — узнав заодно адрес местного крупного перекупщика. И заявился с остальным товаром прямо к нему домой. Дядя Жора — здоровенный выходец из солнечной Одессы, бывший портовый биндюжник, выскочил из своего домика в трех уровнях, едва заслышав у ворот рычание «КамАЗа»: оптовых продавцов он ценил и уважал.

— Послушай, дорогой, шоб я так жил, если ты приехал к дяде Жоре не из красавца Аястана? — заорал он выскочившему из кабины майору, взглянув, ясное дело, сперва на номера машины. — Тело к телу — ближе к делу! Шо имеешь предложить?

— Лавровый лист! — ошарашенный таким приемом Казарян тоже невольно залыбился, заразившись веселым настроением хозяина. А тот тянул его уже в дом.

— Пошли, друже, отдохнешь с дороги, подзаправишься, чем Бог послал, а ты, землячок, — подозвал он водителя, — выгружай товар пока вот сюда, во двор под навесик! Не обижу, не обижу, будь спок! — тут же усек гримасу недовольства у того на лице и крикнул в дом: Ирочка, покажи человеку место под товар!

Из дому тут же выскочило такое симпатичное создание на длиннющих стройных ножках, что у майора слюнки потекли, что уж тут говорить о водителе, который сразу сграбастал три мешка, демонстрируя этой козочке свою мощь… Через полчаса, за которые собрали на стол две молоденькие украинки в расшитых кофточках с вырезом до пояса, выгрузка была закончена.

— Ируся, проводи человека до выезда за город! Вернешься рейсовым! — скомандовал дядя Жора. — Да захвати пакет приготовленный, за городом и покормишь его как следует! Или ты с нами, за столом? — невинно спросил он у водителя.

— Нет-нет-нет, что вы! — тот даже руками заслонился. — Простой машины, вечернее время… — и, узрев по ту сторону кабины мелькнувшую на ступеньке загорелую икру, заторопился еще больше, — так я поехал?

— С богом! — проводил его хозяин. — Зараз ему Ирка так поддаст, что он до утра отходить будет! Ничего, хай помнит мою доброту!