У смерти на краю. Тонечка и Гриша - Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик
У смерти на краю. Тонечка и Гриша читать книгу онлайн
Война — великая разлучница. Там, где она прошла, теряется всё и все. Армии теряют людей и технику, бойцы теряют друзей и однополчан, а мирные жители теряют своих близких и дальних родственников — отцов и сыновей, жён и матерей, детей и родителей… И даже когда война уходит в прошлое, её страшные сёстры — разруха и разлука — ещё долго гуляют по истерзанной земле.
Но есть она — непобедимая и неподвластная войне, соединяющая души и сердца людей, помогающая им найти друг друга даже за тысячи километров — Любовь!.. И вот именно о ней эта книга. О Тонечке и Грише, об их большой Любви, не давшей им потеряться и вновь соединившей через долгие годы войны!
Тонечка подошла к зеркалу, глянула на себя, ужаснулась. Как не соответствует её отражение в зеркале помпезной роскоши рамы и красоте отделки комнаты. Какая она, Тоня, измученная, бледная, с ввалившимися глазами, как плохо, просто ужасно она одета. Зеркало откровенно шипело ей: «Уходи! Ты здесь чужая!» — «Уймись, — сказала Тоня зеркалу. — Мы здесь хозяева».
И комната вмиг притихла, чувствуя власть и силу духа новой хозяйки.
Прежде всего остального Тоня разведала, где тут вода и кухня. Познакомилась с другими женщинами, пока закипала вода. Наносив горячей воды в комнату, она устроила в тазике импровизированную «купальню». С каким восторгом они вымылись после долгой дороги! Тонечка разложила вещи. Готово!
Спустился вечер.
Быстро войдя в комнату, Григорий Сергеевич вдруг замер у порога. Он смотрел — и не верил своим глазам.
Вот же оно!
Сбылись его мечты и надежды. Ключ, который он с того страшного дня 22 июня 1941 года носил в кармане «на счастье», наконец открыл ему заветную дверь!
Вот оно, счастье! Полное и безоглядное!
В комнате было уютно и чисто.
Спиной к нему, перед большим зеркалом на стуле сидела Верочка. Её чисто вымытые волосы тёмным плащом закрывали всю девочку. За спиной Веры стояла Тонечка в светлом платье и тоже с распущенными волосами. Красиво льющиеся каштановые волны превращали его жену в сказочную русалку. Быстро мелькает белая округлая ручка, расчёсывая Верочку частым гребнем. На спинке стула висит лента. А позади мамы стоит маленькая и худенькая Лизочка, беленький эльф, с пушистой головкой в льняных кудряшках. Она нежно разбирает пряди маминых волос, скорее играя, чем помогая той.
Все три отражались в зеркале и напоминали старинную картину, виденную Григорием Сергеевичем однажды в музее.
На стук двери они обернулись — и…
Тонечка повисла у него на шее, пряча счастливое лицо на его груди. Он гладил её волосы, ощущал нежное женское тело, прильнувшее к нему, в голове звенело и мутилось. А дочери с воплями восторга скакали вокруг.
Григорий Сергеевич сморгнул непрошеную слезу.
Всё случилось как мечталось.
Он стоял, и из души его изливалась горячая благодарность. Кому? Он не верил в Бога, но в тот момент был готов поверить.
Спасибо Тебе, Кто бы Ты ни был!
Пришёл август, и Мусенковы торжественно въехали в свою собственную большую двухкомнатную квартиру. В только что отремонтированный дом для преподавателей.
Строительство в городе шло стахановскими темпами.
Столько домов было разбито-разрушено, столько людей оставалось без крова, что дома разрешали заселять даже при незавершённых восстановительных работах. Люди въезжали в квартиры без рам, в дома — с пробитыми лестничными пролётами, въезжали в надежде, что вскоре достроится, доделается. А пока как-нибудь они проживут.
Вот и «преподавательский» дом был недоделан. Перил на лестницах не было. Совсем. Сбоку от ступенек открывался чёрный провал вниз… Ходить было страшно, пока не привыкли. Но подумаешь, мелочь какая — перила! Есть печи и окна, есть крыша, что же ещё надо?
Готовить приходилось, конечно, на керосинке.
Мебель Мусенковым тоже дали казённую. Семьи военнослужащих того времени вещами себя не обременяли. Потому что…
Не было у них ни денег, ни вещей. Нечем было обременять себя.
Да и ладно. Лишь бы все были живы, здоровы и сыты.
А жили тогда до крайности скудно.
Современный читатель и не поверит.
Летом девочки бегали босиком, берегли сандалики для школы. Из материи, что выдавали Григорию Сергеевичу на портянки, Антонина сшила, предварительно эту материю покрасив, школьные костюмы девочкам для будущих занятий физкультурой.
И зимней одежды почитай что не было.
Война высасывала из страны всё.
Всё было только для фронта, всё — для победы. А лёгкая промышленность полностью заглохла. В стране гигантскими темпами развивалось только тяжёлое машиностроение и военное строительство. Купить для семейных нужд было нечего, да и не на что!
Но Мусенковы благодарили судьбу.
Они все вместе, все живы!
Григорий Сергеевич полностью отдался преподаванию.
Тонечка выкладывается, чтобы выходить своих девочек от последствий постоянного голодания в Приморье. Хорошо, что тут много фруктов и они так же дёшевы, как и в Нежине. Один раз даже съездили в сады за город, собрали много вишни, как было весело! Ездили большой группой, но и с охраной. Каменец-Подольский стоит на границе с Западной Украиной, а там «бандеровцы» бушуют.
31. Каменец-Подольский. Чары лета
Григорий Сергеевич идёт домой.
Какая упоительная ночь! Синий бархат августа просто подхватывает тебя и возносит туда, где переливаются, подмигивают звёзды, где мамонтовым бивнем желтеет месяц. И ты паришь в свете звёзд, раскинув руки, и голова твоя кружится от летних запахов и ожидания счастья. Мягко и лениво шелестят листьями кусты сирени во дворе. В отдалении перелаиваются собаки. Из полурастворённого окна их квартиры льётся электрический свет. Григорий Сергеевич улыбается, поднимаясь по тёмной лестнице без ограждений…
Тонечка заглянула к девочкам. Те уже набегались и крепко спят у себя в комнате. Лизочка свернулась калачиком под простынёй, Верочка разбросала руки и ноги, как морская звезда, — простыня скомкана. Тонечка встряхнула простыню, тихонько укрыла Верочку. Покачав головой, ласково переложила Лизочку на бочок. Та пробормотала что-то во сне. Тонечка вышла, плотно прикрыв дверь.
Наступал её час.
Гриша сидит за маленьким столом и читает при неярком свете настольной электрической лампочки. Вместо абажура — старая пожелтевшая от тепла газета. Лампочка слабая, поэтому в комнате царит мягкий полумрак. Гриша в бесплодной попытке сосредоточиться в который раз пробегает глазами одну и ту же строчку. Но взгляд его, как магнитом, притягивает картина, повторяющаяся ежевечерне. Хорошо знакомая, но всегда чарующая его.
Тонечка причёсывается перед сном.
Свеженькая, умытая, в простой сорочке в мелкий цветочек, Тонечка сидит, свесив ножки, на краю разобранной постели. Она полностью поглощена своим женским таинством. Аккуратно, по одной, вытащив из «короны» волнистые шпильки и разложив их на табурете, покрытом белой салфеточкой, Тонечка встряхивает головой. На плечи падают тяжёлые косы… Неспешно, тоненькими пальчиками Тоня начинает расплетать сначала одну, потом другую. Блестящее покрывало волос тёмной волной обливает её сидящую фигурку.
Тонечка священнодействует.
Костяным гребнем, смоченным в особом травяном настое, она проводит по всей длине прядей. Волосы переливаются в слабом электрическом свете. Сто взмахов гребнем — перебросив свою гриву через левое плечо, сто взмахов — через правое.
Тонечка самозабвенно пришёптывает, что-то приговаривает.
От
