У смерти на краю. Тонечка и Гриша - Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик
У смерти на краю. Тонечка и Гриша читать книгу онлайн
Война — великая разлучница. Там, где она прошла, теряется всё и все. Армии теряют людей и технику, бойцы теряют друзей и однополчан, а мирные жители теряют своих близких и дальних родственников — отцов и сыновей, жён и матерей, детей и родителей… И даже когда война уходит в прошлое, её страшные сёстры — разруха и разлука — ещё долго гуляют по истерзанной земле.
Но есть она — непобедимая и неподвластная войне, соединяющая души и сердца людей, помогающая им найти друг друга даже за тысячи километров — Любовь!.. И вот именно о ней эта книга. О Тонечке и Грише, об их большой Любви, не давшей им потеряться и вновь соединившей через долгие годы войны!
Верина «классная» увлекалась историей родного края. Она рассказывала детям, что судьба их города была весьма непростой. Сначала, в древности, тут была часть китайского царства Цзинь. Потом люди надолго забросили эти места. Потом опять сюда пришли жить китайцы и корейцы. А в 1866 году стало тут русское село Никольское. Но село быстро переросло в город, благодаря его удобному расположению на перекрёстке различных дорог.
Вот что сказать даже о названии? При прежней жизни Никольск-Уссурийский называли так по маленькой церкви святого Николая. При советской власти, в 1934 году, был город назначен центром Уссурийской области. Это событие произошло уже на Марьиной памяти. Во вновь образованную область ввели почти все районы вдоль Транссиба.
— А Ванечка мой, — тут Марья сглатывала слёзы, — на Транссибе всю жизнь прослужил! Всё изъездил. Потом в депо работал. Много рассказывал. Позже, году в 1935-м, переименовали областной центр в город Ворошилов. Да… так вот. И улицы тоже переименовывали часто. Сперва-то путались с этими новыми названиями. Идёшь в гости — нет такого адреса. Уже другой! Потом приладились. Жили в Никольске-Уссурийском, оказались в Ворошилове… Что дальше-то будет? Ох что будет, а? Тоня? Как мне жить?
И опять слёзы и удушье, опять Тонечка выхаживает Марью, гладит по руке, утешает…
А своей тревоге воли не даёт.
Вырвавшись на свободу, как птички из клетки, пусть на один, но упоительный день, Тонечка и Вера весело идут по городу. Среди невысоких домов, окружённых палисадами, прямо на улице им иногда встречаются странные продолговатые камни с большой выемкой в середине — «каменные ступы древних людей». Так их назвала учительница. Торчат эти «ступы» прямо из земли или из травы, еле видны. Не споткнись!
Тротуаров в городе нет, в центре стоят невысокие дома в два этажа. Зато какие есть красивые, наверное купеческие!
Удивляются мать и дочь странной смеси: ладные, пышные «купеческие хоромы», а рядом корейский «ханок», китайская «фанза» и украинские белёные «хаты»! Удивляются мать с дочкой и смеси культур, наций и языков на улицах.
Поспрашивали и нашли Тонечка и Верочка знаменитую старую церковь святого Николая, в честь которой город долгое время и назывался. Одна старушка, засмеявшись, сказала:
— Этот город особый — военных и купцов. А те всегда к Богу ходили. Иначе им нельзя было.
Но Тонечка подумала, что про всё Приморье можно так сказать. Ещё до замужества своего она слышала разговоры о величественном соборе, самом большом и высоком на всём Дальнем Востоке, о Никольском соборе. Ахали, говорили о нём:
— Высоченная громада, 54 метра по кресту! А красив-то, внутри — просто Царствие Божие!
В газете писали, похож тот собор на московский храм Христа Спасителя, та же архитектура. Да как теперь выяснилось — та же судьба.
Спросили дорогу к нему у той старушки. Она вдруг потемнела лицом и, помолчав немного, сказала:
— Вы, милые, не ищите зря. Снесли тот собор. Взорвали в 1932 году. Уж и не хотел он падать. Крепко держался за землю, да куда там! Столько взрывчатки положили… Вот и грохнуло! Кирпичи-то фонтаном летели, людей сколько поранило!
Старушка была маленькая, юркая. Как-то вышло, что словами сказала она меньше, чем выражением лица своего.
— Военный штаб поставили на освящённом месте. Свято место пусто не бывает, так ли, милые? Раньше Бог служивых берёг, они ему собор и воздвигли. А теперь-то как оно будет? Соборная площадь — вот она, и штаб — вон, милые, стоит. На Соборной-то площади…
Вот вредная старушка. Тонечка сухо поблагодарила её, и пошли они с Верочкой дальше. Верочка пыхтела, а Тоня сердито думала: «А вот не дождёшься, богомольная старушка! Победит врага Красная армия! Вернутся все домой… и мой Гриша!»
Не увидели Тонечка с дочкой приморское чудо — собор, зато разглядели как следует другое, изумительное по красоте здание.
Театр?
Будто сказочные дворянские палаты стояли на Сенной площади. Высокие узкие окна, иные расположены по фасаду, как по ступеньке, зелёная малахитовая крыша, красивое чугунное литьё козырьков входов, затейливая кирпичная кладка.
Тонечка и Верочка остановились напротив, молча разглядывали. Неподдельным восторгом своим выделялись они среди угрюмых, спешащих по делам людей.
Поколебавшись немного, оглядев их с ног до головы и, видимо, вынеся благоприятное решение, к ним подошла статная пожилая дама в красивом костюме с белой костяной брошью у горла. Сильно тронутые сединой волосы её были забраны кверху в пышную причёску, какую носили раньше. Верочка с удивлением уставилась на неё: как не похожа незнакомка на других женщин, которых Верочка знавала. Девочка уловила тонкий, неземной запах духов, который вдруг распахнул перед ней дверь в какую-то иную жизнь. Недоступную. Красивую, но такую чужую…
— Вы, я вижу, интересуетесь, — медленно промолвила дама хорошо поставленным низким грудным голосом, пристально глядя на Тонечку. — Это редкость теперь. Как мне называть вас?
— Я — Антонина Степановна, Тоня. Мы с дочкой первый раз тут, и нам всё хочется увидеть. Ну, город… Это же театр?
Дама благосклонно кивнула:
— Это старый Народный дом. Вы знаете, что такое Народный дом?
Тонечка отрицательно покачала головой. Интересно, что это за дама? Тоня сразу же определила её именно так — дама — и почувствовала себя рядом с ней неловко, старалась прятать изработанные на земле руки, не смогла избавиться от странного смущения… Хотя собеседница и держалась дружелюбно, видимо, горела желанием что-то рассказать-поведать им с Верой.
Пожилая же дама заговорила — ясно, отчётливо выговаривая слова, жестикулируя как-то «на публику».
— Ещё до… — Тут дама как бы замялась, но сразу нашлась: — До всех событий купец Пьянков, ну тот, что «Торговый дом М. Пьянков с братьями», положил построить Храм искусств. Для вас, моя дорогая Антонина Степановна, для таких, как вы. Чтобы народ мог увидеть прекрасные спектакли и приобщиться к великой русской культуре. Поэтому Пьянков и начал возводить Народный дом. Ассигновал на постройку сто тысяч рублей! И как быстро вышло! За год всего! Проект лучшего архитектора! Виноградова! Боюсь, моя дорогая, Вам это имя ни о чём не говорит.
Тонечка слушала с интересом, немного внутренне поёживаясь от несколько снисходительного тона дамы, но соглашаясь признать её превосходство над собой.
Образованная и утончённая женщина, до которой расти и расти… И как умеет держать себя!
Трое, они стояли посреди
