Серия "Афган. Чечня. Локальные войны". Компиляция. Книги 1-34 (СИ) - Беляев Эдуард Всеволодович

— Дри-и-и-ш! (Стой!)

В ночной тишине от этого крика становится не по себе. Холодок тонкой струйкой сползает по спине вниз. Не хватало получить пулю в лоб от перепуганного афганского часового. От волнения, что там говорить, не только персидские, но и русские слова забыл.

Хватаю Тахира за руку.

— Родненький, ответь что-нибудь! Он же, придурок, нас со страху пристрелит.

— Запросто. Да не тряси за руку. У меня самого пятки вспотели. Надо же так орать?!

Громко, по-русски, начинаем материть часового. С русским матом афганцы еще с декабря 1979 года хорошо знакомы. Из темноты появляется фигура перепуганного часового. Увидев, что перед ним действительно шурави, он радостно здоровается.

— Салам, салам, — отвечает Тахир. — Впереди есть посты?

Афганец говорит, что еще два поста, но нам лучше заранее себя обозначить. Это мы, дорогой, и без тебя сообразили. Простились с часовым, дав ему пачку сигарет — так, на всякий случай… Другим часовым также дали по пачке сигарет.

В дежурку добрались к одиннадцати часам. Нам объяснили, что представительского автобуса уже не будет. По плану последний борт прилетел из Газни часа четыре назад. Тахир попробовал дозвониться своим знакомым, но безрезультатно. У меня тоже ничего не получилось. Все готовились к встрече Нового года.

— Что будем делать? — Тахир с прищуром смотрит на меня.

— Даже и не думай, — говорю я, глядя на него в упор.

Мы неплохо понимали друг друга. Его вопрос означал: «Надо ехать на такси».

— Даже и не думай, — повторил я, качая головой. — За один день истратить весь запас нервных клеток? Мне еще служить и служить. Не поеду, и точка.

— Нет так нет, — спокойно говорит Тахир. — До утра как-нибудь перекантуемся. Тема закрыта.

— Тахир, не обижайся. Ты — вылитый афганец. А я, хоть с бородой, хоть в чадре — шурави.

К этому времени я уже отпустил бороду.

— Думаешь, мне охота по ночному Кабулу на такси судьбу испытывать? — продолжает рассуждать Тахир.

— Ну, хитрый таджик, ты и зараза! Вроде меня и не напрягаешь, а свою линию гнешь… Хорошо. Едем на такси. Но с тебя бакшиш…[161] нет, два — за моральный ущерб.

— Заметано, — улыбается Тахир.

Честно говоря, перспектива провести ночь в аэропорту меня тоже не устраивала.

Такси поймали без проблем. Перед посадкой Тахир бросил мне:

— «ПМ» держи наготове. На всякий случай. Я пустой. По-русски лучше не говори.

— А где твой пистолет? Что на склад сдавать будешь?

— Я его когда-нибудь брал?

Действительно. Зачем нужна эта пукалка? Словом нужно убивать. Словом!

Сели в такси. По дороге Тахир с водителем о чем-то разговаривают на пушту. Вдруг он обращается к нему на английском языке. Таксист качает головой — мол, по-английски не понимаю. Тахир, поворачиваясь ко мне, тоже по-английски что-то говорит.

Что за цирк? Но интуитивно отвечаю:

— Ес оф кос, — зачем-то добавляю: — май лител френд. — И уже по-персидски: — Фарда, пандж саат бадаз зохр (завтра, в пять часов вечера)…

— …Санек, «май лител френд», — это гениально! Я чуть от смеху не описался. Хоть понял, о чем речь? — спросил меня Тахир, когда мы вышли из такси.

— Ни слова. Сам чего комедию разыграл, заподозрил что?

— Да, в общем, нет. Так, на всякий случай. Береженого бог бережет.

— Это правильно! Но со стороны мы, наверное, смотрелись как два идиота, решившие поиграть в шпионов. Кому рассказать — засмеют. Подумаешь, в час ночи по Кабулу на такси проехались…

— Лучше быть идиотами, чем покойниками.

— Очень правильная мысль. Надо запомнить. Нет, лучше записать.

Больше в Кабуле я на такси никогда не ездил. Ни днем ни ночью. Мне в Кандагаре и без этих поездок впечатлений хватало.

Глава 10

Джамшид

Утром проснулись бодренькие. Перекусили. Зашел комендант. Зарегистрировались, вечером было не до того.

В Представительство добрались к девяти часам утра. Отметились в дежурке — и по делам. Я — в кураторский отдел, сдать годовые отчеты, Тахир — в отдел кадров, узнать насчет рейса в Союз. Договорились встретиться в представительском магазине. Тахир обещал помочь загрузиться, потом в дуканы за шампанским и новогодними подарками.

В отделе было человек семь. В основном ребята из провинций. Тоже сдавали отчеты. Кому эти отчеты нужны?

Поздоровался. Один из присутствующих показался мне знакомым. Только собрался с ним поговорить, как в кабинет почти ворвался мужчина лет пятидесяти, в костюме и при галстуке.

— Кто из Кандагара?

Я встал. Представился, как положено, по форме.

— Как ты попал в Кабул? — начальствующим тоном с явным раздражением спрашивает он меня. И, не дожидаясь ответа, почти кричит: — Что себе позволяете? Совсем в провинции от рук отбились… Героев из себя строят… Мы еще разберемся, как ты в Кабул прилетел!

— Во-первых, не «ты», а «вы». Я с вами на вилле в Кандагаре чай не пил. Да и в Кабуле не собираюсь. Во-вторых, сел в самолет и прилетел.

Начинаю «закипать».

— Сел в самолет и прилетел, — передразнивает меня человек в костюме. — Кто вам разрешил? Мы о вашей безопасности заботимся, а вы летаете без разрешения на чем попало.

Лучше бы я этого не слышал.

— За нашу безопасность печетесь? — сжимаю кулаки. — Да наша безопасность у нас между ног стоит.

Не замечая, как кто-то хихикнул, продолжаю наседать:

— Легко заботиться, сидя в теплых кабинетах… Лучше бы с машинами помогли. Не машины — развалюхи! На них ездить нельзя. И телеграммы, которые вам посылают, нужно читать, хотя бы иногда. За две недели ни на одну мы не получили ответа. Что прикажете делать?

Явно не ожидая такого напора, он начинает оправдываться:

— Вы считаете, что только в провинциях работают. А не знаете, сколько в Кабуле работы?

— Ну-ну, мы пахали, я и лошадь, — огрызаюсь я. И тут меня понесло: — Вы сами кто будете? Расшумелись, как на митинге. Представьтесь!

— Я начальник кураторского отдела полковник Дураков. Сейчас же напишите объяснительную записку о своем поведении. — Он переходит на визг.

Спокойным тоном, а сам еле сдерживаясь, отвечаю:

— Писать я ничего не буду. Готов изложить ситуацию лично руководителю Представительства генералу Зайцеву. Виноват — накажет. Нет — вам придется извиниться, публично.

— Завтра в девять утра быть в Представительстве!

Дураков вышел, громко хлопнув дверью. Я сел на стул, мысленно зачем-то ругая Тахира. Вспомнились наставления Витька-пограничника: «Санек, в нашей службе два препятствия: надолбы и долбо… Если первое препятствие можно обойти, то второе — даже и не пытайся». Прав был Витек.

И так времени в обрез, а тут еще с начальством надо будет объясняться, а я этого не люблю. А кто любит?

Но объясняться не пришлось. В отличие от Дуракова, Зайцев был нормальным руководителем. С ним я встречался два раза. Первый раз — через полтора года после описываемых событий он вручал мне афганский орден «За храбрость». Второй раз — в апреле 1988 года. Он мне очень помог срочно вылететь в Союз по семейным обстоятельствам. У меня тогда была сложная ситуация. Валидол жевал горстями, добираясь до Ташкента…

— Ну, кандагарец, ты даешь! У вас все такие шумливые?

Поднимаю голову, стоит парень, с которым я собирался поговорить. Протягивает мне руку.

— Алексей, из Герата. Так что? Все такие горячие?

— Все. Только я самый смирный.

Оба улыбнулись.

— Меня Александром звать. Алексей, говоришь? Из Кемерова, да? — спрашиваю я его.

— Из Кемерова… Откуда знаешь? Мне твое лицо тоже знакомо.

— Я в Кемерове в 1980 году в командировке был, мы с вами по одному объекту работали.

— Точно! Вспомнил! Серьезное было дело; кажется, два Управления были задействованы?

— Три, — уточняю я, — да еще на контроле в Москве. Я на этом деле зрение почти потерял, и приобрел гипертонию.