Не слушай море - Саша Мельцер

– Подумаю, окей? – Я налил себе кипятка в кружку, а потом кинул чайный пакетик. Мне хотелось перевести тему, чтобы не думать о схватке с Эйдленом. Он явно сильнее, а у меня шансов маловато. – Кстати, как отчим?

– Все еще в наркологичке. Если честно, не интересовалась его судьбой, – равнодушно отчеканила она. Отчим явно это заслужил, поэтому я не стал взывать к ее совести.

Мы опять замолчали. Крис листала книжку, шелестя страницами, а я медленно размешивал сахар, то и дело брякая ложкой о бортики кружки.

– Знаешь, лучше быть глухим, но живым, – внезапно сказала Кристина. – Это я про затычки. А так подумай, конечно. Ты сам волен выбирать, как тебе действовать, о избранный сиреной.

Она ехидно улыбнулась, и я не смог сдержать смешок. Ее слова звучали весело, но внутри все равно все заскреблось. Лучше быть глухим, но живым. Лучше бояться, но быть живым. Не появляться в консерватории, но быть живым. Никогда не петь, но быть живым.

– Лучше рискнуть, – решил я. – Авось выгорит.

– Ты всегда на авось живешь?

– Получается, так.

Я не знал, хорошо это или плохо, поэтому замолчал и сделал глоток чая. Чем ближе время подходило к шести вечера, тем отчетливее я понимал: скоро нам придется вломиться в дом Эйдленов. Я примерно помнил расположение дорожек на придворовой территории и очень посредственно – расположение комнат в доме. В прошлый раз, когда Алиса привела меня в дом, я был не в себе: совсем ополоумел от ее морока и своей любви. Но тогда, в первый раз, замысловатые коридоры хорошо отложились в памяти.

– Мы все сможем. – Я похлопал читающую Крис по руке. – Пойду подремлю. Голова не варит, а хочется быть в здравом уме.

– Давай, – кивнула она, даже не взглянув на меня.

Я поражался ее стойкости: Крис не поднимала головы от книжки уже больше двух часов, все выискивая новые детали, которые мы могли пропустить. Меня же клонило в сон. Но в последнее время это стало моим обычным состоянием: в кошмарах я снова встречался с Алисой и Мишелем. Казалось, что это были их послания, так и сигнализирующие: «Мы близко. Жди своей гибели».

Улегшись на маленькую софу и поджав ноги к груди, я закрыл глаза. Сон одолевал меня быстро, подкрадывался и захватывал разум в свой плен. Кошмары были липкие и тягучие, как паутина, которую старательно плели вокруг Эйдлены. Я не сомневался в том, что они хотели меня дестабилизировать: аппетит почти пропал, я плохо спал и держался только на литрах кофе и сладкого чая.

О пении и речи не шло. Голос сипел. Изменения заметил даже отец. «Уж не заболел ли ты, часом?» – спросил он утром, но я не удостоил его ответом. Просто пожал плечами, сделав вид, что совсем не понимал, в чем дело. Но я знал: постепенно мой голос утекал к Мишелю. Тот пиявкой высасывал силы, только вот как у него это получалось? Интересно, на остальных жертв он воздействовал также? Или сразу топил, а только со мной решил поиграть, как кошка с куском сала перед тем, как сожрать?

Спина во сне вспотела, и когда я открыл глаза, то лежал во влажной футболке на мокрой простыне. Волосы на лбу слиплись от испарины: стоило помыть голову, но сил не было. Вероятное воздействие Эйдленов оказалось до того сильным, что буквально валило меня с ног.

На часах было почти пять, а за окном начали сгущаться сумерки, когда Крис заглянула в комнату.

– Нам лучше свалить, пока Виталя не вернулся. Так что давай сгребайся, и поедем.

С отцом встречаться нам точно было ни к чему. Я нацепил на себя неприметную темно-серую толстовку и удобные спортивные штаны с флисовой подкладкой. На улице мороз лютовал. А к вечеру и вовсе отметка термометра опускалась до минус пятнадцати: для прибрежного городка с морским ветром – невиданный мороз. Я не знал, как Крис собиралась ехать на мотоцикле по такому гололеду: все дороги превратились в каток – хоть сейчас надевай коньки на ноги и вперед. А тут мотоцикл! Но без колес никуда, поэтому, накинув на голову капюшон толстовки, я вяло вышел из комнаты и потянулся за пуховиком.

Крис была в боевой готовности. Тоже неприметно одетая, она завязала шарф так, что остались видны только глаза.

– Едем? – осведомилась она, закинув рюкзак на плечо. – Только сначала в сервис, мотик забрать. И горелку.

Крис захлопнула квартиру и закрыла своим ключом. Я тенью следовал за ней, двигаясь вперед. Мы бесшумно спустились по лестнице, миновали тяжелую подъездную дверь и скрылись за поворотом аккурат в тот момент, когда послышался визг тормозов. Выглянув из-за угла, я увидел подъехавшую к дому разваливающуюся «девятку» отца. Он закрыл ее на ключ и побежал в подъезд, мельком глянув на окна. Не зря мы в кухне оставили включенным свет.

Отца мне было жаль, но я ни на секунду не сомневался, что мы поступили правильно. Он бы нас никогда не понял, а может, даже и осудил.

До гаража Крис мы добирались почти бегом. Мороз безжалостно кусал за щеки, ноги почти сразу замерзли в ботинках, а ладони окоченели, и я спрятал их в карманы пуховика. Пришлось надеть отцовский старый: мой после моря стал совсем непригодным, и его пришлось выбросить.

Металлическая дверь сервиса, видать, примерзла и не открывалась. Мы вдвоем тянули за ручку, чтобы отодрать ее от рамы, и только тогда она поддалась.

– Черт, – пробормотала Крис. – Надеюсь, не сломали. Платить неохота.

– Никто не узнает, что это мы, – отмахнулся я. – Ты видишь тут камеры?

Крис неопределенно мотнула головой, а потом пошла в угол, где стояла огромная махина, укрытая черной плотной тканью, похожей на ту, из которой делают чехлы для одежды. Сдернув ее, Крис откинула материю в другой угол, а я увидел потертый драндулет. Ему только люльки сбоку не хватало, чтобы выглядеть совсем уж по-стариковски. Но, решив не обижать Крис, которая долго на него копила, я провел пальцами по кожаной сидушке и постарался улыбнуться.

– Вот это железный конь!

– Ты плохо врешь. Сама знаю, не очень. Но что есть! Потом заработаю на получше.

– Не парься, отличный байк. Главное, что ездит, – улыбнулся я. Крис сняла с полки два шлема, старые, без пластиковых щитков, и протянула мне один.

– Для безопасности. Все-таки гололед.

Я нацепил шлем на голову и сел позади Крис, которая уже уместилась за рулем. Двигатель, недовольно фырча, завелся только с третьего раза. Кристина на первой