Ужасы жизни - Маша Гаврилова

Близкие друзья могут пропасть в любой момент. Сложно представить такую хаотичность в романтических отношениях: они размеренны и ужасно протоколизированы. Вот было бы весело, если бы на следующий день после свадьбы жёны и мужья массово исчезали из жизней друг друга навеки. Я хотела бы посмотреть на такой мир.

Не то чтобы я стремлюсь к тому, чтобы дружба стала похожей на романтические отношения. Нет, напротив. Хочется кричать, что дружба – не придаток к романтическим отношениям. Она просто другая, не менее сложная и не менее болезненная (ну иногда).

Все мои близкие дружбы раньше превращались в обсуждение романтических отношений. Каждый день приходилось слушать и докладывать, как там у нас/вас дела. Это самое скучное занятие, в котором нет для меня никакой радости. И я знаю, что для многих близость дружбы определяется именно этим. Рассказывать о своей любви – синоним доверия. Но это не совсем так для меня. Такая дружба кажется неполноценной и удушающей.

Мне практически нечего сказать о романтических отношениях – у меня их почти никогда не бывает, а влюбленности приходят и уходят. Интересно зафиксировать моменты прихода и ухода, но больше ничего не интересно. Если всё время обсуждать чужие отношения, то на развитие своих времени просто не останется. Невесело жить в стагнированной дружбе.

Бывает и другое – тоталитарная дружба, как называет ее Настя. Такая дружба требует полноценного погружения в жизнь друга или подруги. Погружения такого, что не факт, что удастся всплыть обратно. Мне кажется, что я принадлежу своим подругам. Или что мы стали чем-то нераздельным. Нельзя сказать, что мы зависим друг от друга – опыт показал, что мы справляемся с жизнью по отдельности. Но всё же мне бывает тесно в этих отношениях. Я часто принуждаю себя к исполнению дружеского долга, делаю то, что не хочется. Это ответственно, но разрушительно.

Иногда дружба оборачивается провалом – когда дружеские чувства невзаимны. Как-то раз я нашла себе хороших друзей, которые очень подходили мне ценностно и энергетически. Я подумала: «Ну всё, будем дружить». Но ничего не вышло. Они прокрастинировали нашу дружбу, не писали и не звонили, и я оставила все попытки с ними сблизиться.

Варя часто говорит: «У меня много друзей». Я тоже так могу сказать про себя. Более того, я горжусь своей способностью заводить новые дружбы. Чуть меньше я горжусь умением поддерживать отношения, это бывает трудно, когда друзей так много и все очень интересные и любимые. Дружба для меня жизненно необходима – это моя вода, и я наверняка состою из своих друзей на семьдесят процентов. Так уж я устроена.

Однажды близкая подруга сказала мне, что поняла страшно важную вещь. Разница романтической и дружеской любви для нее в том, что дружеское расставание можно пережить, а романтическое – нет. Если честно, я не до конца поняла эту мысль. Кажется, она имела в виду, что друзей заменить можно, а любовь не получится. Тогда я этого не поняла, а сейчас понимаю. Понимаю, что она ошиблась. Она ни в чем не ошибается, но в этом ошиблась.

7. смерть

В конце дракон всегда умирает. Когда он умер, я потеряла всё. Ф. говорит: «Если бы со мной случилось такое, я бы не смогла ничего делать». С нами происходят похожие вещи. Но Ф. об этом не стоит знать. Я стараюсь заняться делами, чтобы отвлечься от смерти дракона, и ничего не получается. Ф. говорит: «Такое случается только раз в жизни» с придыханием. Я говорю: «Такое случается только раз в жизни» с облегчением. Второй смерти дракона мне не пережить.

Варя рассказывает, что Туве Янссон называла свою возлюбленную мой дракон. Но не ту, с которой провела остаток жизни. В конце отношений с женщиной-драконихой, пишет Варя, Туве сказала: «Мне снова придется отпустить тебя на волю в неведомый мир, где обитают прекрасные драконы». Дракон – это утрата или освобождение?

Когда дракон умирает, всё вокруг тоже умирает. Сначала у меня появляется насморк – ничего страшного. Потом горло отказывается издавать звуки – такое тоже бывает. Затем герпес – им вообще латентно болеет девяносто пять процентов людей на планете. Я слабею, устаю, мое нездоровье усиливается. Появляется повышенная температура; она проводит со мной много времени. Я часто плачу и чувствую себя всё хуже. Начинают болеть части тела, с которыми раньше не было проблем. Я превращаюсь в кусок боли, бетонную плиту горя. Лекарства не делают лучше. Мне лишь хочется положить голову на чье-нибудь плечо, но даже этого я, видимо, не заслужила. Болезнь протекает вяло и долго, затем уходит из тела и приносит чувство очищения. Но плакать и убиваться я продолжаю. Лучше никогда не узнать драконьего тепла, чем потерять его навсегда.

Появляются новые люди. Мы говорим об отвлеченном, видимся нечасто и только по делу, по-светски целуемся в щечку при встрече. Меня радует эта новая хилая дружба. Звезды больше не взрываются внутри, и я не думаю, что это поменяется в будущем. Варя говорит: «Наверное, этот вариант подходит тебе. Но не мне». Сложно сказать так сразу, подходит или не подходит. Дружба это не одежда; из драконьей шкуры шубы не сошьешь.

Благодарности

Арине – без тебя ничего бы не было

Оле – за многократное чтение одного и того же, поездку в Стамбул и смех над всеми шутками, даже самыми несмешными

Наташе – за трепетные чувства к моим текстам, даже самым дурацким

Варе – за веру и добрые слова

Гоше – за безусловную поддержку

Соне – за безмятежность

Дине – за спорные решения

Вике – за всех нарисованных драконов и существ

Лайме – за терпение и большой труд

Насте – за лучшую аннотацию

Ане – за глаз-алмаз

Саше – за воздух

А также спасибо журналу Незнание, где был впервые опубликован текст «Санта-Дыня».