Не слушай море - Саша Мельцер

Но мой взгляд все равно возвращался к двери и открывшемуся из нее виду. Мужчина выкарабкался из курток и сел, ошалело качая головой. Крис возвышалась над ним монументально, на мгновение тщедушного мужчину в потрепанных синих трениках мне стало даже жаль.

– Отвянь… Опять орет…

– Иди проспись! – гаркнула Крис так, что я вздрогнул. – Какого хера ты опять не на работе?! Людей в дом не привести! Опять срач!

– Я отмечал…

– Конечно, ты каждый день отмечаешь, алкаш чертов!

Она отбросила биту в сторону, и та с громким стуком сначала упала на пол, а потом откатилась в дальний угол. Мужчина часто и мелко дышал, словно загнанный кролик перед убоем, а Крис вернулась в кухню. Ее пальцы нервно подрагивали – я видел это даже с такого расстояния. Она вытащила из ящика пачку сигарет, быстро доставая одну. В Морельске что, все люди привыкли курить на кухне? Но комментировать я не стал, только молча следил за ее резкими, порывистыми движениями. Спичка у Крис не разгорелась с первого раза, и она перевела как минимум три штуки перед тем, как прикурить. Табачная вонь разнеслась по кухне сразу же, не оставив места чистому воздуху.

Чуть не пролив кипяток на столешницу, Кристина все-таки умудрилась тонкой струей из чайника попасть в кружку. Пакетик черного «Липтона» тут же окрасил воду в темно-коричневый цвет. Ароматизаторами не пахло, поэтому я придвинул металлическую сахарницу и забросил пару ложек в чай.

– Бутеры будешь? – предложила Крис.

Недоеденная кукуруза давала о себе знать: желудок урчал сильнее, требуя добавки, но я не был уверен, что смогу есть в этом доме. Я все равно кивнул, тем более Кристина, не дождавшись моего ответа, уже открывала холодильник. Сделав глоток чая, я чуть не обжег язык. В коридоре до сих пор слышались звуки падений и неудачных попыток подняться, а потом предположительно в ванной комнате зашумела вода.

Я поглядывал на часы, думая, когда прилично будет сказать, что мне нужно идти, и при этом не обидеть Кристину. Она уверенно острым ножом нарезала вареную колбасу, а батон из упаковки достала уже нарезанным. Смазав одну сторону хлеба майонезом, Крис выложила на каждый по два тонких ломтика колбасы, а потом поставила все на тарелку. Я взял один бутерброд и откусил.

– Вкусно, – неловко пробормотал я и быстро запил все чаем.

Крис села напротив, притянув коленку к груди и поставив на нее подбородок. Она тоже с аппетитом уплетала бутерброд. И я понял, что, даже если бы отказался, аппетит при такой-то картине все равно бы разыгрался.

Мы молчали. Даже шум моря не доносился до нас из-за плотно закрытого окна. Зато, шаркая старыми рваными тапками, в кухню зашел отчим Крис. Он был мужчиной средних лет – скорее всего, младше, чем выглядел, – с виду я бы не дал ему больше пятидесяти. Его нос был красным, щеки – такие же, а глаза маленькие и опухшие, еле заметные под тяжелыми веками. Как только он вошел, спиртным запахло еще сильнее.

– Вали к себе, – бросила Крис, но он будто и не услышал.

– Сходи за лапшой, – скомканно попросил он. – Херово мне.

Крис окинула меня взглядом.

– Родь, посиди. А то не схожу – пойдет сам, и еще раз ларек ограбит с водкой, да? – рыкнула она, а когда проходила мимо него, бортанула острым локотком в спину. Тот невольно подался вперед.

Компания была не из приятных, я проводил Крис раздраженным взглядом, но все равно остался сидеть. Мужик выглядел затюканным, непрезентабельно грыз ногти прямо за столом, и я почувствовал необъяснимый укол жалости. Поэтому и пододвинул тарелку с бутербродом.

– Поешьте… Должно быть, совсем плохо?

– Думаешь, я всегда таким был? – поинтересовался он хрипло, взяв с тарелки хлеб с колбасой.

Такую шарманку, мне казалось, произносили все алкоголики. Дед по отцовской линии тоже пил, и я до сих пор помнил яркое воспоминание из детства. Он, сидевший перед полупустой трехлитровой банкой мутноватого самогона, доказывал матери, что некогда у него все было хорошо, но к таким условиям привела его жизнь. Презрение в глазах матери я не забуду никогда, но сейчас надеялся, что в моем взгляде такого нет.

«Никакие условия не могут привести к такой паскудной жизни», – бросила она тогда. И я прикусил язык, чтобы сейчас за ней не повторить.

– Я вам верю, – с трудом выдавил я. – Вы ешьте, ешьте…

Он ел, жадно заталкивая в себя бутерброд так, что пятнышки майонеза остались в уголках его губ. Я сделал глоток чая, пытаясь запихнуть тошноту в себя обратно.

– Мы раньше с жемчугом работали, – кивнул он, смачно отрыгнув. – У нас свое производство было. Такой нонсенс. Представляешь, пацан? В Балтийском холодном море – жемчуг! Где видано?

– Не знаю. – Я замялся, стесняясь признаться, что с географией в школе было плохо. – Мне казалось, морской жемчуг в любом море есть.

– Как бы не так! – Он налил себе воды в стакан из заляпанного графина. – У нас здесь в основном что? Правильно, стекляшки да камушки красивые. А тут – жемчуг! Правда, недолго музыка играла. Запасы быстро закончились.

– А вы знаете почему? – Я уставился на него с интересом. – Или просто так, спонтанно?

Мужчина пожал плечами.

– Никто не знает толком почему. Я не один работал, у нас было предприятие с Эйдленом…

– Это папа Мишеля и Алисы?

– Уж не знаю, чей он там папа, вроде дочь у него была. Чисто дела вели, а потом жемчуг пропадать начал. Совсем мало добывали. Украшения стало не из чего делать, все загнулось. А потом, малец, и мастерскую подожгли! Даже в обувную было не переделать…

– И вы решили запить? – догадался я. – Вместо того, чтобы попытаться заново? Или устроиться на работу?

– Отвали, пацан, вот это не твоего ума дела. – Его взгляд мазнул по мне с раздражением, и я действительно замолк, решив не навлекать на себя пьяный гнев. Я знал, что обстоятельства ломают людей – отчима Кристины сломала потеря бизнеса, и он ударился в алкоголизм. Меня подломил переезд в Морельск и то, что пришлось вынужденно оставить в Москве все. Кристину – пьянство некогда близкого человека, от которого приходилось защищаться с битой.

Меня невольно бросило в мурашки, и, пытаясь скрыть слабую внутреннюю дрожь, я сделал глоток чая. Он уже остыл и даже перестал обжигать язык. Наконец в замке повернулся ключ. Я тут же поднялся, направляясь к выходу.

– Ты уже пошел?

– Мне правда пора… У нас скоро отчетный концерт в консерватории. Нужно готовиться, по субботним вечерам теперь репетиции. – Я начал