Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман

толкают человека в мясорубку огромных размеров ногами вперёд. Уже наполовину затолкали, а потом вдруг взяли и вытащили. Вот и остались от ног жалкие обезображенные отростки.

Второй мужик был постарше Франца и очень словоохотливый.

– Что ты там всё время пишешь, – спрашивал он Франца.

– К семинару готовлюсь, – говорил Франц, – сразу после операции.

– А ты кто по профессии?

– Математик.

– Да, ну? – словоохотливый выпучил глаза, – настоящий математик? Вот это мне повезло – никогда в жизни не видел живого математика.

– А мёртвого видел? – вставил безногий.

– Нет, я в том смысле, что прожил всю жизнь, а математика никогда не встречал. Для меня вся математика в школе осталась,… синус там какой-то. А что такое синус, хоть убей, не вспомню. А тут – профессия математик. Что ж ты делаешь? Синус считаешь?

– Когда-то на вычислительном центре работал, потом математическим моделированием занимался, сечас немного преподаю, семинары веду…

– Живой математик! Это надо же… Семинар, синус…

На следующий день Франца увезли на операцию с самого утра. Перед операцией появился специалист с компьютером, установил на груди у Франца какую-то штуковину и подключил проводки к своему лэптопу.

– Готово! – сообщил он после несколких нажатий на клавиши, – отключил твой дефибриллятор, после операции сново включу.

Операция длилась несколько часов. Сначала удалили временный мочеточник, а потом почистили мочевой пузырь от камней. Из мочевого пузыря было выведено две дренажных трубки – мочевой пузырь надо было промыть так, чтобы никакой, даже самой мелкой каменной крошки не осталось внутри. Камни оказались достаточно большими и, прежде чем их вытаскивать, их надо было раздробить.

– Когда домой отпустите?

– Месяца через два.

– Как, через два? – Франц был потрясён.

– Дней через десять сделаем вторую операцию, а там как пойдёт…

– Какую вторую операцию?

– Почку тоже надо почистить. Там серьёзные камешки.

Франц понял, что семинар его накрылся медным тазом. Когда Тамара его навестила, Франц попросил её позвонить шефу инженерного общества и сказать, что семинара не будет в ближайшие месяцы.

Вместе с Тамарой приехал в больницу и младший сын со своей супругой. Они приехали в Косвиг навестить Гошкину тёщу.

– Ты знаешь, Гоша, – сказал Франц, – а ведь твой шар может быть первым прибором для связи с тонким миром.

– Какой шар?

– Ну, тот, что ты мне подарил. Шар висит в электромагнитном поле.

– И как им пользоваться?

– Шар можно раскрутить не прикасаясь руками. Я пробовал. Нужен сильный магнит. Поводишь им около шара и тот начинает вращаться. Когда я «откинусь», ты шар себе забери, а я оттуда буду его раскручивать.

– Об этом ещё рано говорить, – смущенно сказал Георг, – и долго он крутится?

– У меня неделю крутился без остановки. Висит себе в воздухе и потихоньку вращается. Один раз крутился, крутился, вдруг замер и начал вращаться в другу сторону.

– Без твоего участия?

– Без моего.

– А потом остановился?

– Да нет. Так и крутился ещё несколько дней. Маманька наша, – Франц паказал пальцем на Тамару, – заставила остановить.

– Надо было ролик снять.

– Я Мишку нашего попросил – он снял. Самое интересное, что шар вращался с ускорением.

– Это как?

– Сначала делал оборот на шесть секунд, а дня через два, перед тем, как выключить, стал вращаться за пять секунд оборот. На ролике всё заснято.

– А откуда он энергию черпал?

– Дело в том, Гоша, что эксперимент был поставлен не корректно. Я в эти дни комнату проветривал. Его могло движением воздуха подталкивать, например. Он же у меня на столе стоял прямо перед окном. Выйду из больницы, попробую всё повторить более корректно.

В этот момент пришла медсестра и вручила какой-то документ. Франц, не читая, пердал его сыну.

– Что там?

Гоша быстро пробежал его глазами.

– Просят подписать, что ты согласен. Если во время операции что-то пойдёт не так, то почку придётся удалить.

Франц подписал документ.

Через десять дней сделали вторую операцию. Снова отключали дефибриллятор. Потом анестезиолог не попал шприцом в нужное место и на запястье вздулась шишка величиной с теннисный шарик. Врач принялся выдавливать содержимое шишки назад в шприц, и было очень больно. Но тут на Франца надели маску и всё исчезло. Он опять не видел снов. Да и увидеть не мог – наркоз отключает сознание и подсознание.

Операция продлилась более десяти часов. Франц отходил после наркоза очень тяжело. Его рвало так, что казалось все внутренности вывернутся наизнанку. После этой операции требовался период реабилитации и Франца отправили в другой корпус. В голове был полный туман.

Зима кончилась. Наступила двадцать третья весна в Германии. Франц вдруг ясно вспомнил предыдущие дни.

Сначала не могли включить дефибриллятор – мужик с лэптопом застрял где-то в пробке, он ехал из другой больницы. Потом заходил хирург. Потом Франца мыли. Шрам на боку был ужасающих размеров – почти тридцать сантиметров, но абсолютно не болел. А к двум существующим дренажным трубкам добавилось ещё три. Все они выходили из левого бока и каждая из них заканчивалась специальным мешком для сбора жидкости. На мешках была нанесена шкала, чтобы можно было определять, сколько жидкости вышло из пациента. «Две трубы направо, три – налево. Точно распяли на кровати», – шутил про себя Франц. Реабилитационная палата была рассчитана на троих, но одна койка была свободна.

* * *

– «Пролог кончился, начиналась реальность жизни», – …

* * *

На крыше реанимационного корпуса находилась вертолётная площадка и, несмотря на отличную шумоизоляцию, иногда было слышно, как прилетает или улетает вертолёт.

Через два дня Франца перевезли назад в отделение урологии, где палата была уже на двоих. Соседом оказался ветхий дед и, кажется, ещё и глухой. Прямо за обширным окном находился квадратный городской сквер. С одной стороны сквера стояла стена жилых домов какой-то полуготической архитектуры. Листвы на деревьях не было, и стена домов, лепившихся друг к другу, хорошо просматривалась из окна Франца. Оставалось дождаться, чтобы сняли швы и вытащили ненавистные дренажи. Франц обложился книжками и тетрадками, которые принесла из дома Тамара, и принялся творить.

Удивительно глубоко шагнула современная физика. Стандвртная модель (СМ) позволяла моделировать события начала развития Мироздания буквально, до мельчайших первых мгновений своего существования. Ничего тогда не было. Был один какой-то кварковый бульон. О какой геометрии можно было говорить…?

Франц кое-как сел на кровати, тихонько переложил дренажные трубки от левого бока на правую сторону, взял три дренажа в одну руку, два – в другую и медленно поднялся. Потом тихонько двинулся к туалету. В туалетном зеркале он себя не узнал. «Всё, стригусь налысо и начинаю новую жизнь, а то на чёрта стал похож», – подумал Франц, рассматривая незнаковое отражение в зеркале. В этот же день он заказал к себе в палату парикмахера.

Через пару дней в палату постучали, что немало удивило Франца – здесь все появлялись без стука. Соседа навещали бесчисленные дети и внуки и шастали туда-сюда, а медсёстры были вообще, как у себя дома. И вдруг кто-то стучится.

Сначала Францу