Питер Найт - Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов»

В момент озарения системный аналитик Мэтт Шей, участвующий в создании бомбы, проникает в суть этих взаимосвязанных систем производства и потребления: «Он размышлял над своим параноидальным поведением на вчерашней вечеринке в честь боеголовки. Он чувствовал, что перед ним промелькнула какая-то ужасающая система связей, где нельзя отличить одно от другого — банку с консервированным супом от заложенной в машину бомбы — потому что они изготовлены одинаковым способом одними и теми же людьми и в конечном счете соотносятся с одной и той же вещью» (U, 446).

Во Вьетнаме Мэтта настигает еще одно прозрение, когда он замечает, что «баллоны [с агентом «Оранж»] напоминали жестянки с замороженным соком Minute Maid, увеличенные безумными стараниями Управления ядерного оружия» (U, 463). То, что поначалу кажется всего лишь видимым сходством, порождением одурманенного сознания, годы спустя становится мучительным нравственным вопросом, заявляющим о себе, когда Мэтт ждет восхода в пустыне, раздумывая об уходе с работы, связанной с бомбой: «Как уловить разницу между апельсиновым соком и агентом «Оранж», если одна и та же огромная система связывает их на уровнях, недоступных нашему пониманию?» (U, 465). Мэтт начинает понимать, что «все в конце концов связано, или только кажется, что связано, или кажется лишь потому, что так и есть на самом деле» (U, 465). Он проникает в глубоко лежащие связи между не связанными, на первый взгляд, друг с другом сферами экономики, «недоступные нашему пониманию», при помощи ряда вербальных и визуальных ассоциаций. Подсознательное ощущение Мэтта, что «все сходится в какой-то неизвестной точке» (U, 408) далеко от преувеличенно конспирологических разоблачений преступных действий и тайных взаимных интересов экономики военного и мирного времени». Далеко эго ощущение и от традиционной формы системного анализа, усвоенной Мэттом во время учебы, ибо в условиях глубокого проникновения логики рынка во все сферы общественной жизни выделить автономные системы невозможно.[530]

Хотя силовое поле военно-промышленного комплекса и не изображено в «Подземном мире» во всех подробностях, его метафорические точки схождения предлагают альтернативную и лежащую на уровне подтекста историю возникновения глобализованной экономики в отличие от очевидного интереса романа к окончанию «холодной войны». Список брендов и пересекающихся деловых интересов начинается с происходившего в 1950-х годах эпизода с «раскрашиванием в полоску» машины в подворотне и заканчивается сложной транснациональной операцией, которую Виктор Мальцев проворачивает в 1990-х для того, чтобы избавиться от токсичных отходов, используя переделанное ядерное оружие: ««Чайка» связана с государственным комплексом вооружений, с лабораториями, где ведутся работы над бомбой, и судостроением» (U, 788). Непрерывное присутствие этих форм взаимосвязи на протяжении всего времени, охваченного романом, указывает на то, что открытая идеологическая борьба, которая велась в эпоху «холодной войны», была всего лишь неким вставным номером по отношению к тому, что было — и остается — в буквальном смысле бизнесом несмотря ни на что.

Хотя отдельные связи, просматривающиеся в «Подземном мире», можно встроить в стройное повествование о квазикон-спирологическом сговоре корпораций в условиях глобализованной экономики, в романе есть и много других связей, которые не хотят вписываться туда с такой же легкостью. Возьмем пример с металлическими бочками сока Minute Maid. В отрывках, приведенных выше, связь между оружием и предметами домашнего обихода, хотя и прослеживается больше на символическом, чем на фактическом уровне, все же наводит на правдоподобное предположение о том, что и то и другое является частью какой-то более крупной системы производства. Но о чем мы должны подумать, обратив внимание на другие упоминания апельсинового сока в романе? Мимоходом мы узнаем, что основатель рекламного агентства Чаки Вейнрайта мечтает о том, чтобы ему поручили рекламировать Minute Maid, в тот день, когда решает подарить бейсбольный мяч своему неблагодарному сыну, который потом погибнет во Вьетнаме. А в превосходном финале романа личико уличной девчонки Эсмеральды появляется на рекламном щите под рекламным плакатом — чего же еще? — апельсинового сока Minute Maid.

Но как раз эти проявления странной связи заставили некоторых обозревателей критиковать роман за его чрезмерную па-раноидальность. Джеймс Вуд утверждает, что в конечном счете роман воспроизводит параноидальное мировоззрение человека вроде Гувера и в результате ««Подземный мир» отдает литературу на откуп мистицизму, который ему следовало бы отбросить».[531] Майкл Дибдин делает похожий вывод о том, что роман Делилло «в итоге предлагает ложное подтверждение параноидальным страхам, которым он адресован, будучи открыто управляемым от начала до конца».[532] Во многих отношениях эти критические высказывания повторяют давнишнее неодобрение конспирологических произведений за то, что они «скрывают очевидное под покровом непонятного».[533]

Итак, в каком-то смысле озадачивающие связи в «Подземном мире» можно и в самом деле считать параноидальной мистификацией реально существующих социально-экономических отношений. Однако в романе полно различных примеров взаимосвязи, и лишь некоторые из них подразумевают внушительные угрожающие силы, неподвластные нашему контролю. Их нельзя отбросить как простые теории заговора, если рассматривать их в совокупности. В этом лабиринте романа список зловещих пересечений оказывается долгим. Здесь вырисовываются странные параллели, часть из которых попадает в тему. Своими латексными перчатками сестра Эдгар и Марвин Ланди напоминают о страхе перед микробами, которым страдал Гувер (домохозяйка Эрика в 1950-х годах питает похожую страсть к своим «рубероидным» перчаткам). Гувер и Альберт Бронзини оба интересуются Брейгелем. Во время бейсбольного матча Пафко стоит у стены, а есть еще Берлинская стена и мемориальная Стена в Бронксе, посвященная погибшим местным жителям. Хотя и разным способам, Ник и Клара причастны к переработке отходов, и оба в разное время посещают Уоттсские башни в Лос-Анджелесе. Предательство Ника, когда он не женился на Кларе в 1950-х, с некоторой разницей повторяется, когда Ник, будучи женатым, изменяет жене с женщиной, с которой знакомится на встрече свингеров, и возвращается, когда жена Ника крутит роман с его другом Брайаном Глассиком. А в соответствующих заведениях их сына находится умирающая мать Альберта, и много позже туда же попадает и умирающая мать Ника.

К числу странных удвоений, которые сложно классифицировать, относятся и упоминания здания Фреда Ф. Френча, замеченного Кларой с крыши в 1970-х годах. Оно напоминает ей кульминационный момент рассказа о двойном свидании в машине, на которое Клара как-то в юности отправилась со своей подругой Рошель. Вдобавок в этом здании — кто бы сомневался — работает руководитель рекламного агентства Чарльз Вейнрайг. Еще на Северо-Восточном побережье отключается свет. В тот момент там находится Ник: он возвращается в Нью-Йорк после многолетнего отсутствия. Об этом происшествии для сравнения упоминает Симс, когда они с Ником говорят о занижении количества чернокожих в США.

Роман пронизан едва уловимыми синхронными моментами, при этом основной каркас книги задается объединяемыми на первой странице хоум-раном*[534] Томпсона и испытаниями советской ядерной бомбы, этими двумя взрывами, услышанными во всем мире. Еще есть эпизод, когда Марвин и его жена, пытаясь отыскать ключ к разгадке истории бейсбола в Сан-Франциско, ждут прибытия судна Чаки Вейнрайта из Аляски, но вместо этого они получают лишь забитую всякой дрянью мусорную лодку. Кроме того, в романе есть странные повторы и случайные намеки. Водитель такси, добровольный участник арт-проекта в пустыне, упоминает Убийцу с техасского хайвея, хоум-видео про кровавые злодеяния которого в разное время смотрели Ник, Мэтт и старый Альберт Бронзини, тогда как у юного сына Ника возникает запоздалая одержимость Убийцей с хайвея благодаря вебсайту (между прочим, потом он подсядет на вебсайт Эсмеральды). Похожим образом номер журнала Time с изображением Клары неожиданно появляется в домах нескольких персонажей. Наконец, героин фигурирует в жизни официанта Джорджа, жены Ника Мэриан и Ленни Брюса.

Несмотря на то, что ромам расползается во все стороны, в нем наблюдается тревожащая экономия персонажей, на которую накладывается переплетение жизней многих героев. Так, помойный партизан Детвилер, организующий нападение на мусорный бак Гувера, потом, в 1990-ые годы, предстает как консультант по отходам и коллега Ника Шея; Клара тоже была на черно-белой вечеринке у Трумана Капоте, прерванной помойными партизанами. Или, к примеру, мы случайно узнаем, что в планах Джейн Фариш, продюсера ВВС, работающего над проектом об отходах, для которого она берет интервью у Ника, снять документальный фильм о Кларе. Мы также узнаем, что Космонавт 157, молодой художник-график, разыскиваемый агентом Клары, оказывается Исмаэлем, предводителем специализирующейся на металлоломе банды в Бронксе, на защиту которого уповает сестра Эдгар.