На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

выглядел глупо. Интуиция меня не обманула. Мерзавец, как я и предполагал, прибрал к рукам общую кассу и был таков. Я тихо застонал и дрожащей рукой взъерошил золотистые кудряшки.

Однако жизнь в образе Джо Кули имела то преимущество, что никогда не позволяла переживать о чем бы то ни было слишком долго. Едва усядешься поудобнее и начнешь себя жалеть, как случается что-нибудь еще похуже, и поневоле приходится переключаться.

– Ну ладно, приятель, – сказал лакей, – давай, поворачивайся.

– Простите?

– Старуха велела тебя привести.

Вот тут-то я и перестал думать о Чаффинче. Душа у меня ушла в пятки.

– Она хочет меня видеть?

– Ну да, – пожал он плечами.

– Не сказала зачем?

– Нет.

– А про лягушек она не упоминала?

– Нет, не слышал.

У меня зашевелилась слабая надежда, что карающая длань еще не занесена. Войдя в комнату мисс Бринкмайер, я обнаружил ее в постели. Рядом стоял мистер Бринкмайер. Одежда с кровати исчезла, так же, как и ботинки со зловещим содержимым. Куда их убрали, неизвестно, во всяком случае, было ясно, что беда пока прошла стороной, и я сразу оживился.

– Так-так, – с жизнерадостной улыбкой произнес я, потирая руки. – Как дела, как… э-э… самочувствие?

В лицо мне с сочным чавканьем ударилось что-то мягкое. Больная запустила в меня грелкой. Тут я понял, что несколько переборщил с оживлением. С ним всегда следует быть осторожней.

– Оставь свои ухмылки и хихиканье! – раздраженно бросила старуха.

Ее брат, по обыкновению, выступил в роли миротворца.

– Она очень нервничает, – извиняющимся тоном объяснил он. – Такое потрясение…

– Еще бы! – поддакнул я, убрав улыбку, не встретившую восторгов публики, и делая теперь ставку на сочувствие. – Когда тебя швыряют в бассейн, нервная система неизбежно страдает. Когда я это увидел, то сказал себе…

Мисс Бринкмайер, которая после меткого броска бессильно упала на подушки, снова вдруг села.

– Ты что, все видел?

– Да, а как же.

– Ты смог бы опознать того негодяя?

– Демона, – поправил мистер Бринкмайер, любивший точность. – Должно быть, тот самый, о котором писали в газетах.

– Ты сможешь опознать этого демона? – повторила она.

– Само собой, – уверенно кивнул я. – Такой мелкий, плюгавый, лицо тонкое, как у женщины…

– Чушь! – фыркнула Бринкмайерша. – Он был здоровенный, как горилла!

– Да нет, что вы!

– Пф! – отмахнулась она с той характерной теплотой, которую всегда обнаруживала в моем присутствии. – Мальчишка – просто идиот!

Мистер Бринкмайер снова решил прибегнуть к дипломатии.

– А может быть, – прищурился он, – это и была горилла?

– Ты тоже идиот, и еще похуже!

– Я просто вспомнил, – продолжал он, – что Метро-Голдуин-Майер как раз снимает что-то про Африку…

– Боже мой, что за чушь, – вздохнула она.

– Вот одна из их горилл и сбежала… Так или иначе, полиция скоро приедет и во всем разберется.

– Как же, разберется она, – хмыкнула мисс Бринкмайер, которая явно не питала особого доверия к представителям властей. – Ладно, что теперь говорить. Разговор о другом: Мичиганских Матерей я отменила.

– Как! – воскликнул я, потрясенный радостной новостью. – Отправили их обратно в Мичиган? Отлично! Правильное решение.

– Не будь кретином! С какой стати мне их отправлять? Я просто перенесла прием на завтра, потому что сегодня не в состоянии ими заниматься.

– И на открытии статуи тоже не сможешь быть, – незаметно подмигнул мне Бринкмайер. – Вот беда-то!

– Ну конечно, не смогу. Остается только надеяться, что вы с мальчишкой все там не провалите… Теперь убери его. – Она с содроганием взглянула на меня и вновь устало откинулась на подушки. – Мне еще хуже делается от этой дурацкой физиономии. Отведи в комнату и не выпускай до самой церемонии.

– Да, дорогая, – закивал Бринкмайер, – очень хорошо. А ты постарайся как следует выспаться.

Мы вышли в коридор. Здесь он немного расслабился, оставив манеры любящего брата у постели больной сестры, а у меня в комнате расцвел сияющей улыбкой и отвесил мне шлепок по спине.

– Йо-хо-хо!

Удар был столь неожиданным, что от падения меня спас только комод.

– Простите? – удивленно обернулся я.

– Она не придет открывать статую! – радостно объяснил он.

– Я слышал.

– Ты что, не понимаешь? – Он попытался снова огреть меня по спине, но на сей раз я был начеку. – Это значит, что фрак и стоячий воротничок отменяются!

– О!

– И гардения тоже!

– О!

– И никаких гетр!

Его энтузиазм оказался заразительным.

– А поцелуй? – воскликнул я. – Его тоже не будет?

– Ну конечно!

– Достаточно ведь обменяться вежливыми кивками, правда?

– Само собой!

– А может, и всю дурацкую затею с букетом отменим? – с надеждой спросил я.

Однако заходить так далеко мистер Бринкмайер оказался не готов.

– Нет, – вздохнул он, – боюсь, эпизод с букетом придется сохранить. В женских колонках про это любят писать, а если сестра ничего не найдет в газетах, то сразу спросит.

Я мрачно кивнул. В президенты кинокомпаний дураков не берут.

– Да, вы правы.

– Но без поцелуев!

– Разумеется.

– Без воротничков, без гардений и без гетр! – Закончив разговор на этой счастливой ноте, он направился к двери. – Йо-хо-хо!

Оставшись один, я в радостном возбуждении принялся мерить шагами комнату. Разумеется, будущее все еще оставалось окрашенным в мрачные тона. Проклятые Мичиганские Матери никуда не делись, их просто отложили. Нос статуи оставался таким же красным. Две оставшиеся лягушки по-прежнему наслаждались свободой. Тем не менее я успел уже столько всего натерпеться, что был благодарен судьбе за любой подарок, и одной мысли о том, что мы не будем публично целоваться с Т. П. Бринкмайером, оказалось достаточно, чтобы заставить меня чуть ли не парить в воздухе от счастья.

Впрочем, в этом восторженном состоянии я пребывал недолго. Дверца стенного шкафа тихонько приоткрылась, и оттуда показалось лицо, которое, несмотря на свежевыбритую верхнюю губу, я не мог не узнать.

– Привет! – сказал Джо Кули, вылезая из шкафа. – Как делишки?

Меня охватила волна возмущения. Я еще не забыл тот оборванный телефонный разговор.

– Как делишки? – холодно переспросил я. – Лучше скажи, какого дьявола ты бросаешь трубку, когда я с тобой говорю? Так что насчет денег?

– Денег?

– Я сказал, что мне нужны деньги, чтобы выбраться отсюда.

– Ах вот оно что, ты хочешь денег?

– Разумеется, хочу. По-моему, я обрисовал ситуацию достаточно прозрачно. Если я не получу денег в ближайшие два часа, то окажусь на краю пропасти.

– Понимаю. У меня сейчас ничего с собой нет, но я сразу пришлю, как только смогу.

Я понял, как сильно заблуждался в отношении него.

– Правда?

– Ну конечно, – улыбнулся он, – можешь не сомневаться… Ну как тебе представление в саду? Повезло мне, что застал ее там. Я вообще-то не к старухе шел, а за записной книжкой… – Он внезапно замолк и прислушался. –