Анатомия Меланхолии - Роберт Бёртон

Societas erroris et dementiae pariter absurditatem et admirationem tollit [Количество глупцов и безумцев позволяет им притязать на то, что они-то как раз разумны{350}]. Теперь дело обстоит не так, как это случалось в древние времена (по крайней мере, если основываться на суждении Туллия)[426] в Риме, например, с Г. Фимбрией{351}, тщеславным, легкомысленным, безумным малым, о котором все придерживались и соответствующего мнения, за исключением лишь тех, кто был так же безумен, как он; повторяю, теперь при таких же обстоятельствах никто бы не обратил на это никакого внимания[427]

Nimirum insanus paucis videatur; eo quod

Maxima pars hominum morbo jactatur eodem{352}.

Потому лишь не все называют его сумасшедшим,

Что и другие, не меньше, чем он, сумасшествием страждут.

Но предположим, что люди все же замечают это и кому-то со всей очевидностью докажут, что он безумен, и он с этого момента сам осознает свое безрассудство — будь то в поступках, жестах, речах[428], тщеславных прихотях или проявляющихся в мании строительства, бахвальстве, спорах, мотовстве, азартной игре, любовных домогательствах, бумагомарании, пустословии, за что он и стал посмешищем для других, и в чем заключается его сумасбродство, — и он с вами согласится, — но что из того?[429] несмотря на все свое красноречие, ты не сумеешь его изменить, напротив, он будет упорствовать в своем безумии вопреки всему. Ведь это amabilis insania et mentis gratissimus error{353} [безумие любезно его душе и приятнейшее для него заблуждение], оно столь ему дорого, столь усладительно, что отказаться от него — свыше его сил[430]. Он знает, вчем состоит его заблуждение, ноне станет искать способа отказаться от него; сколько угодно говорите ему о неизбежных последствиях — нищете, сожалениях, болезнях, унижении, позоре, убытках, безумии, — и тем не менее вместо благополучия «озлобленный человек предпочтет месть, сладострастник — свою шлюху, вор — добычу, обжора — желудок»[431]. Скажи эпикурейцу, алчному, честолюбивому, что его образ жизни до добра не доведет, и попытайся хоть немного отвадить его от этого, Pol me occidistis amici [Не спасли вы меня, а убили, / Други, клянусь!{354}], — он тотчас воскликнет, что ты его губишь, и подобно тому, «как пес возвращается на блевотину свою»[432], вновь примется за прежнее; никакие убеждения не возобладают, никакие советы не помогут, что бы ты ему ни говорил,

Clames licet et mare coelo

Confundas{355}

[Негодяй, баламуть хоть море, хоть небо:

Я — человек!],

surdo narras (это все одно что говорить глухому); хоть покажи ему, как некогда Одиссей Ельпенору и Гриллу{356} и всем остальным своим спутникам «этих оскотинившихся людей»[433], он будет по-прежнему упорствовать в своих причудах и предпочтет оставаться свиньей; хоть истолчи его в порошок{357}, он от своего не отстанет. Если он еретик или придерживается каких-нибудь извращенных взглядов, подобно некоторым из наших невежественных папистов, пытайся его переубедить, приведи ему примеры таких безрассудств и нелепой аффектации, свойственной сектантам подобного толка, вынуди его сказать: veris vincor [я склоняюсь перед фактами], сделай это таким же очевидным, как солнце, — он не откажется от своего заблуждения и останется таким же раздражительным и упрямым[434]; одним словом, как было сказано им, si in hoc erro, libenter erro, nec hunc errorem auferri mihi volo[435] [если я на сей счет заблуждаюсь, значит, мне так нравится, и я не желаю, чтобы меня этого заблуждения лишили]; я буду вести себя, как прежде, как вели себя мои предшественники и как ведут себя ныне мои друзья[436]; я буду сумасбродствовать за компанию. Вот и скажите теперь — безумны эти люди или нет?[437] Heus age, responde[438] [Ну-ка, ответьте мне теперь], считаете ли вы их смешными? cedo quemvis arbitrum [призовите какого угодно судью{358}] и пусть он решит: находятся ли они в sanae mentis [здравом уме], благоразумны ли, мудры, рассудительны? обладают ли здравым смыслом?

uter est insanior horum?[439]

[Кто из них двоих безумней?]

Что до меня, то я того же мнения, что и Демокрит, и считаю, что они заслуживают осмеяния, что это сообщество повредившихся в уме болванов, столь же безумных, как Орест и Атамант[440]{359}, что они вполне могут «скакать на осле» и всей компанией отплыть в Антикиру на «корабле дураков»{360}. Мне нет нужды чересчур утруждаться, чтобы еще каким-нибудь способом доказывать правоту сказанного мной, делать всякого рода торжественные заявления или утверждать это под присягой, — полагаю, вы поверите сказанному мной и без клятв; посудите сами прямо — ну разве они не глупцы? Я обращаю эти слова к вам, хотя вы и сами точно такие же глупцы и безумцы, как, впрочем, и я, коль скоро спрашиваю вас об этом, ибо, как говорил наш Меркурий в комедии?

Justum ab injustis petere insipientia est[441].

Нелепа просьба честная к нечестному.

Предоставляю, впрочем, судить об этом вам самим, какого вы на сей счет мнения?

Однако, принимая во внимание, что я взялся прежде всего показать, что королевства, провинции и семьи точно так же впадали в меланхолию, как и отдельные люди, я перейду теперь к более детальному их рассмотрению, и то, о чем я рассуждал доселе несколько хаотично и в общих словах, я докажу теперь обстоятельно, с помощью более конкретных и очевидных аргументов и свидетельств, хотя при этом и сжато.

Nunc accipe quare desipiant omnes aeque ac tu[442],

Так вот и послушай,

В чем же безумие тех, кто тебя обзывает безумцем,

Свой первый довод я почерпнул у Соломона, я вынул эту стрелу из колчана его изречений: «Не будь мудрецом в глазах твоих» (Притч. 3, 7); и еще: «Видал ли ты человека, мудрого в глазах его?» (Притч. 26, 12); Исайя скорбит по поводу таких людей: «Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою!»