Под покровом ночи - Элизабет Гаскелл

в узком кругу друзей, хотя время от времени они устраивали у себя подобные встречи. Впрочем, каноник продолжал посещать их – примерно раз в две недели – и сидел час с небольшим, украдкой поглядывая на часы, прежде чем откланяться: у проницательной мисс Монро сложилось впечатление, будто он уходит, потому что должен, а не потому, что хочет уйти. Иногда мисс Монро принимала его вместе с Элеонорой, иногда одна, если Элеоноры не было дома; в последнем случае мисс Монро замечала – или ей это только казалось, – как он с тоской смотрел на дверь всякий раз, когда снаружи доносились какие-то звуки. Он явно избегал любых упоминаний о Хэмли, и в этом мисс Монро видела дурной знак.

После долгой череды однообразных лет, когда ни одно событие не задевало впрямую частной жизни Элеоноры, за единственным – но каким! – исключением в виде свадьбы мистера Корбета, произошло нечто глубоко ей небезразличное. У себя дома скончался мистер Несс. Элеонора узнала об этом от мистера Брауна, священника, жившего неподалеку от Хэмли, за которым послали слуги мистера Несса, когда наутро обнаружили, что хозяин задержался в постели не по причине крепкого сна, а по причине сна вечного.

Мистер Браун, друг и душеприказчик покойного, письмом известил Элеонору о том, что, согласно завещанию мистера Несса, ей назначается пожизненная рента от дохода, который сможет принести оставшееся от покойного скромное имущество за вычетом некоторых обязательных выплат, и что для вступления в наследство ей необходимо по возможности скорее приехать в пасторат Хэмли, чтобы распорядиться, как поступить с книгами, мебелью и всем прочим.

Элеонора боялась ехать, однако не могла уклониться, хотя бы из чувства любви и долга к умершему другу. За все шестнадцать или семнадцать лет жизни в Ист-Честере она почти не выезжала из города, а новомодный способ передвижения внушал ей необъяснимый страх. Да и вообще, вернуться в Хэмли – в места, с которыми она простилась навсегда! У нее не было привычки говорить о своих переживаниях, но мисс Монро всегда умела читать ее молчание, и в день, когда к ним с очередным визитом пришел каноник Ливингстон, истолковала прочитанное в очень точных и резких выражениях. Она любила рассказывать ему про Элеонору и подозревала, что он любит слушать про нее. Но на сей раз он зачем-то принялся успокаивать ее, провоцируя этим еще большее раздражение. Путешествовать по железной дороге ничуть не опаснее, чем в почтовой карете, требуется лишь некоторая осмотрительность, только и всего! В среднем число несчастных случаев со смертельным исходом на железных дорогах ничуть не больше, если принять во внимание несопоставимое количество пассажиров тут и там. Да, спору нет, возвращаться после долгой разлуки туда, где прошла твоя юность, очень больно… Мисс Уилкинс нашла кого-нибудь, кто сможет заменить ее в приходской школе? По его сведениям, эта неделя числится за ней. Мисс Монро была просто вне себя от его невозмутимости и рассудительности. Через несколько часов он частично реабилитировал себя в ее глазах, когда ей вручили записку от миссис Форбс, ее доброй приятельницы и матери девиц, которых мисс Монро учила уму-разуму. Миссис Форбс писала, что от каноника Ливингстона ей стало известно о предстоящей Элеоноре трудной поездке и что она, миссис Форбс, хорошо понимает, как важно для Элеоноры и мисс Монро быть вместе в час испытания, поэтому мисс Монро может недели две или три полностью располагать собой – это более чем устраивает миссис Форбс, так как в последнее время «Джини сильно вытянулась, и доктор прописал ей морской воздух – чем раньше, тем лучше; словом, почему бы не передвинуть летние каникулы на весну, если всем это только на пользу». Не возник ли у миссис Форбс тот же вопрос, который волновал мисс Монро и который она предпочла бы оставить при себе, а именно: что стоит за хлопотами каноника об Элеоноре – обычная для доброго христианина забота о ближнем или нечто более личное? Не имея возможности разрешить свои сомнения, мисс Монро довольствовалась глубокой благодарностью: в любом случае дружеское участие дорогого стоит.

Сойдя с поезда на железнодорожном вокзале милях в десяти от Хэмли, они сели в дилижанс и доехали до почтовой станции, где их уже дожидался Диксон.

Старый слуга, одетый как на праздник, чуть не пустил слезу, когда вновь увидел их обеих в привычном окружении, и, пытаясь скрыть волнение, поднял совершенно пустую суету вокруг их багажа. К неудовольствию станционных носильщиков, которые годились ему в сыновья, Диксон заявил, что сам отвезет тележку с вещами в пасторат, хотя годы брали свое и пару раз ему пришлось сделать остановку, чтобы отдышаться; дамы терпеливо стояли рядом и подробно обсуждали перемены в облике домов и расположении деревьев, желая дать ему побольше времени. Все равно в пасторате, который должен был стать их временным пристанищем, никто их не ждал. Почтительные слуги в черном траурном платье все приготовили к их приезду и передали Элеоноре записку от мистера Брауна, где говорилось, что он решил не беспокоить их – пусть отдохнут с дороги – и наведается к ним утром; тогда и расскажет, чтó, по его мнению, нужно сделать, разумеется, если мисс Уилкинс одобрит его план.

План был довольно прост: уладить некоторые юридические формальности, отобрать для себя какие-то книги и предметы обстановки, с тем чтобы остальное поскорее выставить на аукцион, поскольку новые жильцы захотят, вероятно, что-то отремонтировать и переоборудовать в старом пасторском доме. Элеонора погрузилась в дела и выходила только в церковь. Мисс Монро, напротив, целыми днями бродила повсюду, отмечая происшедшие за время их отсутствия перемены в городской жизни, – все перемены были не к лучшему, с ее точки зрения. Многие местные жители изъявляли желание встретиться с Элеонорой (в частности, ее арендаторы, мистер и миссис Осбалдистон), но за редким исключением, которое составляли преимущественно люди незнатные и небогатые, она никого не принимала, ссылаясь на свою занятость. Шестнадцать лет – большой срок; почти все, кто знавал ее отца в его лучшие дни, либо умерли, либо ушли со сцены; способных перемещаться осталось двое, их Элеонора приняла, еще одного-другого, совсем уже дряхлых и прикованных к дому, она собиралась проведать перед отъездом из Хэмли. Каждый вечер после работы у мистера Осбалдистона к ней заглядывал Диксон под предлогом помощи с упаковкой книг, в действительности же просто потому, что они оба нуждались друг в друге, связанные тайной, о которой никто и никогда не должен узнать. По негласному уговору оба понимали, что в какой-то день до своего отъезда Элеонора посетит Форд-Бэнк.