Мудрец сказал… - Лао Шэ

Приятели ехали в коляске и внимательно смотрели, как плывут по голубому небу серые с белой каемкой облака. Когда облака закрывали солнце, У Дуань вытирал пот и облегченно улыбался, а когда облака проплывали, радовался Мудрец. Так они, в данный момент мечтая о разном, но в общем стремясь к одному, доехали до землячества провинций Хунань и Гуандун, где должен был заседать женский союз.

Над воротами землячества висело цветное полотнище, на котором красовались вырезанные из бумаги иероглифы: «Да здравствуют женщины!» Было еще рано, и в зале, довольно просторном, суетились пока только устроители. Не обнаружив среди них Оуяна, друзья сели на первую попавшуюся скамейку. Вскоре Мудрец стал мерзнуть и спросил У Дуаня:

– Тебе не жарко?

– Жарковато!

– Тогда дай мне подержать твое пальто.

Пока они выясняли вопрос с пальто, в зале появился озабоченный Оуян.

– Ты почему так поздно? – окликнул его Мудрец.

Оуян поманил его к себе. У Дуань тоже встал, и они втроем вышли за дверь.

– Сядь, пожалуйста, в первом ряду и займи два места, – тихо попросил Оуян Мудреца. – Скоро явится Ван, и я велю ей сесть рядом с тобой! – Он повернулся к У Дуаню, который почти бросился ему навстречу, сияя улыбкой и надеясь, что сейчас ему сообщат очередную тайну. – А от тебя я жду помощи, так что не сиди сложа руки!

– Что я должен делать? – с готовностью воскликнул У Дуань.

– Встречать вместе со мной приходящих и носить лозунги.

Красный цветок, приколотый к европейскому костюму У Дуаня, казалось, обезумел: если бы хозяин не удержал его, он от восторга спрыгнул бы с груди. Но Мудрец не обратил на него внимания, вернулся в зал и послушно сел в первый ряд, положив шапку на соседнее место. Сердце шептало ему: «Сейчас она придет!» – и это было во сто крат приятнее, чем встречать приходящих или даже председательствовать на собрании.

Оуян Тянь-фэн и У Дуань сновали по залу, а Мудрец сидел и тщательно изучал собственные ноги; он с такой силой прижал их к полу, что туфли у него заскрипели. Народу в зале все прибывало. Мудрец положил руку на свою шапку, чтобы никто не занял место рядом с ним, и оглянулся. Каждая женщина, входящая в зал, заставляла его вздрагивать. Наконец появилась Ван с Оуяном, однако Мудреца это почти не обрадовало, потому что он тут же заметил Ли Цзин-чуня, сидящего несколькими рядами дальше. Мудрец торопливо отвернулся, уставился на черную доску над трибуной, но тут же почувствовал, что ведет себя глупо. Тогда он снова повернулся и, изобразив на лице улыбку, негромко сказал:

– Старина Ли!

– А, это ты, Чжао? Здравствуй, давно не виделись!

– Действительно давно. А ты пополнел!

– Правда?

– Да, и довольно основательно!

– Тебе не холодно в такой легкой куртке? – заботливо спросил Ли Цзин-чунь.

– Напротив, жарко! – ответил Мудрец, дрожа от холода. – Видишь, я весь потный! Ха-ха-ха! А ты член союза?

– Нет.

– Почему? Я могу дать тебе рекомендацию.

– Хочу сначала посмотреть, что это за союз, а уж потом решу…

Они замолчали. Не упуская из вида Ли Цзин-чуня, Мудрец поискал глазами Оуяна, суетившегося у входа, но Ван рядом с ним уже не было. Когда Оуян приблизился, Мудрец встал и скорчил недовольную мину.

– Сейчас она придет, не волнуйся! – чуть слышно произнес Оуян и убежал.

Почти все места были уже заняты. Мужчины и женщины здоровались, разговаривали, как вдруг в коридоре зазвенел звонок. Оуян снова подбежал и шепнул:

– Надо выбрать председателем госпожу Вэй Ли-лань!

– А кто это?

– Вон она, в синем костюме. – Оуян незаметно показал на молодую женщину, сидевшую в президиуме.

– Ее?! Мать родная! – Мудрец так высунул язык, что казалось, он навсегда останется торчать наружу. – Если эту уродину сделают председателем, я выйду из союза!

– Не болтай глупостей! – Оуян похлопал Мудреца по плечу и пошел агитировать остальных.

В действительности госпожа Вэй Ли-лань не была уродиной, хотя особой красотой не могла похвалиться. Довольно высокая, с круглым лицом без следов косметики и густыми бровями, она держалась очень прямо и оттого казалась не очень женственной, а строгий синий костюм усиливал это впечатление. Мудрец принадлежал к молодым людям нового типа, но его представления о красоте (если исключить ненависть к бинтованным ножкам) мало чем отличались от идеала древних, воспевавших вишневые ротики и ивовые талии. К тому же он надеялся на заседании женского союза поглазеть на женщин по-настоящему красивых, поэтому госпожа Вэй и повергла его в глубокое разочарование своей безыскусствен- ностью.

Умолк звонок, и кто-то из президиума предложил выбрать председателя. Из зала выкрикнули имя Вэй Ли-лань, она направилась к трибуне, а Мудрец, не желая смотреть на нее, опустил голову и раскаивался, что не захватил темных очков.

Пока новоиспеченная председательница произносила речь о целях создания союза, Оуян, свободно курсировавший по залу, шепнул Мудрецу:

– Сейчас будет выступать профессор Чжан. Надо бы к чему-нибудь придраться и согнать его с трибуны!

– О, это я сделаю с большим удовольствием! Но когда же Ван придет?

– Сейчас, скоро!

После председательши слово предоставили профессору Чжану, человеку лет сорока, с приятным лицом, тонкими бровями и добрыми глазами типичного ученого.

– Безобразие! – шепнул Мудрец своему соседу, совсем юному студенту. – С какой стати на заседании женского союза выступает мужчина? Надо согнать его с трибуны.

– Уважаемые дамы и господа! – начал профессор. Голос у него был негромкий, но каждое слово звучало отчетливо и ясно. – Я безмерно счастлив участвовать в учредительном заседании Союза защиты женских прав, потому что уделом женщин во все времена были только кухня и рукоделие…

– Ложь! – вдруг вскочила какая-то девица, потрясая кулаками. – Всем известно, что мы занимались шитьем, а не рукоделием!

– Бей его! – заорал Мудрец.

– Но разве шитье не входит в рукоделие? – громко и рассудительно возразил один мужчина. – И вязанье входит. Кроме того, слово «рукоделие» архаичнее, чем «шитье», а профессор говорит как раз о прошлых временах. Прежде надо подумать, а потом уже кричать!

В зале раздались одобрительные аплодисменты, похожие если не на гром, то по крайней мере на взрывы хлопушек. Профессор с улыбкой продолжал:

– Своих прав женщины добиваются не пустыми разговорами. Во время мировой войны, например, англичанки заменяли мужчин на любой работе, даже носильщиками служили. И естественно, что после войны уважение к ним возросло, потому что они до конца выполнили свой долг перед обществом, а в Китае женские профессии пока не развиты, я даже позволю себе сказать, что у нас вообще нет женских профессий.

– Это клевета! – пронзительными голосами закричали несколько тощих дам. – Как это