Пэлем Вудхауз - Том 13. Салли и другие

Мгновение я не мог сообразить, кто это. Потом вспомнил.

��О, а, да. Вы не успели мне подробнее рассказать о нем, только, что он пришел в отчаяние.

��Это в самом начале, до того как они с Сильвией помирились.

��Они, значит, все-таки помирились?

��Да. Она заглянула ему в душу и поняла, что никого другого для нее не существует.

Я уже упомянул, что в то утро сообразительность моя достигла высшей точки, и в этих ее словах я уловил отчетливый призвук про-персивальских (на сегодняшний день) настроений. Я мог, конечно, ошибаться, но думаю, что не ошибался. И эти настроения я оценил как благоприятные, заслуживающие дальнейшего внедрения. Как справедливо заметил Дживс, в людских делах бывают спады и подъемы, на гребне приносящие удачу.[63]

��Послушайте,�� говорю я ей.�� Вот какая мысль мне пришла в голову: почему бы вам не выйти за Перси?

Она вздрогнула. Очнулась. Затрепетала. Ожила, словно ощутила под килем струение жизни. В ее глазах, устремленных на меня, я без труда заметил свет надежды.

��Но ведь я обручилась с вами,�� возразила она в том смысле, что готова, кажется, убить себя за такой глупый поступок.

��Ну, это несложно исправить,�� успокоил я ее.�� Отмените помолвку, и все дела, вот вам мой совет. Зачем вам в доме такой хилый мотылек, как я, вы нуждаетесь в родственной душе, в друге, который носит шляпу 9-го размера и будет сидеть с вами, держась за руки, и говорить о Т.С. Элиоте. Перси как раз отвечает всем этим требованиям.

Флоренс слегка задохнулась. Свет надежды разгорелся еще ярче.

��Берти! Вы согласны меня освободить?

��Ну разумеется. Само собой, горькая утрата, и все такое прочее, но считайте вопрос решенным.

��О Берти!

Она повисла у меня на шее и наградила меня поцелуем. Неприятно, конечно, но что поделаешь, с такими вещами приходится мириться.

Так мы стояли, без слов заключив друг дружку в объятия, когда тишину нарушил как бы взвизг местной собачонки, должно быть, стукнувшейся носом о ножку стола.

Но только это была не собачонка. Это был Перси. Он стоял в дверях, весь напружинившись. И неудивительно. Ведь, если любишь девушку и, входя в комнату, застаешь ее в обнимку с другим парнем, испытываешь ужасные страдания.

Овладев собой ценой огромного усилия, Перси произнес:

��Продолжайте, прошу вас. Извините, что помешал.

И громко сглотнул. Он явно не был готов к тому, что Флоренс, вдруг оторвавшись от меня, прыгнула к нему почти с такой же ловкостью, как я прыгал от Сыра Чеддера.

��Э-э, не понял,�� сказал он, держа ее на весу.

��Я люблю вас, Перси!

��Это правда?�� Лицо его на миг посветлело, но за этим сразу же последовало затемнение.�� Вы же помолвлены с Вустером,�� мрачно заметил он и посмотрел на меня так, словно, по его мнению, половина всех бед человечества происходит из-за таких людей, как я.

Я зашел за стол с другой стороны и взял еще один тост. Холодный, конечно, но я вообще-то люблю холодные тосты, было бы масла побольше.