На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

чего терпеть не мог; и мы бы предположили, что он только порадуется любой помехе. Однако, когда дверь распахнулась и влетел Чиннери, Бак не обрадовался, а раздосадовался, даже разозлился. Он думал, что у себя в кабинете пользуется некоторыми привилегиями, что убежище его неприкосновенно, вроде алтаря.

Соображение, что гость вторгся в святилище, чтобы поднять вопрос о 500 фунтах, оказалось ошибочным. Лунообразное лицо Чиннери стало пепельно-серым, глаза за очками смотрели затравленно. Словом, было ясно, что на уме у него вещи посерьезнее, чем замороженный заем.

– Эббот! – с порога крикнул он. – Я пережил шок!

Сэр Эббот чуть не сказал: «Ну и уматывай зализывать раны!» – но он воздержался, не столько из-за того, что его коробила всякая грубость, сколько из-за того, что было жалко времени.

– Этот тип тут! – продолжал гость.

– Тип? Какой?

– Господи, этот! Вывалился из гостиницы. Да, выпрыгнул, как черт из коробочки, – и где? В центре Старого Света, в английской глухомани, от которой ему полагалось бы находиться за тысячи миль!

И, плюхнувшись в кресло, Чиннери провел языком по губам, точно затравленный олень у ручья. Представьте себе оленя в роговых очках – и вот вам мистер Чиннери в эту минуту. Ландсир [37] с величайшей радостью взялся бы писать его портрет.

– Слушайте, Эббот! Вы знаете, как мне не везло в брачных делах. Я легко увлекаюсь, вот моя беда, и слишком мягкосердечен, не могу ответить даме: «Нет!» А в результате – выбор неудачен. Троим я плачу алименты, с четвертой тянется тяжба. Поэтому я из Нью-Йорка улизнул – дошли слухи, что моя четвертая пытается всучить мне повестку. И теперь этот тип примахал сюда! Подумать только, сюда! В самую глубинку Старого Света! Нет, в голове не укладывается!

– Да какой тип?

– Я не могу! – вскрикнул Чиннери. – Я не осилю еще одних алиментов! Никакое богатство не выдержит, а ведь я не так уж богат. Некоторые думают, что богат, но они заблуждаются. Тем более, случились непредвиденные расходы, – не упустил он случая стрельнуть в собеседника намеком. – Крупные расходы. А теперь еще этот тип…

Сэр Бакстон взревел, как лев у походного костра, которого он столь красочно живописал в своей недавно изданной книжке «Воспоминания охотника» (Издательство «Мортимер Басби», 15 шиллингов). Он был человек чувствительный, и намек его задел.

– Какой тип?

– Я же вам говорю! Тот самый, которого я увидел в деревне. Знаете, кто это? Клейщик. Американский чемпион. Хвастает, что у него промахов нет. И точно ведь, мерзавец, всех достает! Настоящая ищейка!

– Клейщик? – совсем растерялся сэр Эббот. Обои у него клеили всего две недели назад, он не усмотрел в рабочих ничего зловещего. Наворотили, правда, грязи, заляпали все, но так – вполне безобидны, разве что фальшиво насвистывали «Я телом и душой…» Словом, клейщики не совмещались с образом ищейки.

– Судебный исполнитель, – растолковал Чиннери, спохватившись, что разговаривает с невежественным иностранцем.

– О?! – воскликнул сэр Бакстон. – А?! То есть человек, который вручает повестку?

Чиннери передернуло.

– «Вручает повестку»! Разит без промаха. Да перед ним кто хочешь – кролик перед горностаем. Вы бы видели, как он зацепил меня, когда первая жена… хотя нет, вторая… Как он за мной охотился! Я лег на дно в Стэмфорде, штат Коннектикут, засел в отеле и думаю: уж тут ему ни в жизнь меня не отыскать. Посиживаю у окошка, попыхиваю сигарой, радуюсь, что обставил его, и – бамц! – вот он, материализовался, стоит на приставной лестнице. Бросает мне бумаги и орет: «Эй там, мистер Чиннери! Это – вам!» Нет, представляете? Так и кинул. Я протестую, так не считается, но суд постановил – очень даже считается, и все, конец делу. А теперь, иду я по глухой английской деревушке – и что же? Выныривает из гостиницы. Как он умудрился меня разыскать? Нет, не понимаю! Откуда он вообще разнюхал, что я в этих краях? Да уж, этот тип – как индусы из храма, не читали? Один субъект украл такой камешек, глаз у идола, – ну, украл, уехал, спрятался, и вдруг видит: из-за угла идут эти индусы, все трое.

Чиннери перевел дух. Сэр Бакстон мечтательно улыбался, вспоминая счастливые деньки юности.

– В мое время в Лондоне был знаменитый клейщик, такой Бэньян, – внес и он свою лепту. – Мы его прозвали Хорек. Помню, нагрел меня на 2 фунта 7 шиллингов и 6 пенсов, задолжал я за носки. Я был польщен. Кто он и кто я? Он – знаменитость, а я – так, зеленый юнец. Случилось это задолго до того, как я унаследовал титул.

Чиннери пребывал не в том настроении, чтобы углубляться во времена Эдуарда VII [38].

– Какой Бэньян? Нет, какой Бэньян? Я про Булпита.

– Булпита? – вздрогнул сэр Бакстон. – Так его зовут Булпит?

И тихонько застонал, прощаясь со всеми надеждами. Расспрашивая жену, он узнал, что брат ее начал карьеру поющим официантом, затем стал коммивояжером, но и тогда не отчаялся. Казалось бы, плохое начало для блистательной карьеры, но с американцами, думал он, и не разберешь. Половина миллионеров начинали мелкими сошками. Вот, скажем, Чиннери когда-то торговал на улице. Словом, вопреки всему, Бакстон цеплялся за мечту о любящем шурине с кругленьким счетом в банке.

Но теперь все его грезы рассыпались прахом. Да, за 25 лет Булпит вырос от скромного официанта до первой из судебных ищеек Америки, это делает ему честь и показывает, чего можно достичь упорством и предприимчивостью, но иллюзиям – конец. Даже сверхталантливые клейщики не особенно богаты.

Бак сидел среди обломков надежды, грызя ручку и раздумывая о том, насколько бы все повернулось по-другому, окажись его жена сестрой Генри Форда. В разгар его раздумий дверь распахнулась, и вплыла леди Эббот, ведя в кильватере Булпита.

Появление их приветствовал оглушительный грохот, будто рухнуло тяжелое тело. Произвел его Чиннери. Взвившись из кресла, точно загнанный олень, Чиннери весьма неудачно поскользнулся на коврике и к моменту встречи сидел на полу.

Эксцентричность его, пожалуй, удивила бы иную женщину, но непробиваемая безмятежность леди Эббот не дала и трещинки. Она бровью не повела, будто так и заведено, чтобы дородные мужчины рыбкой сигали из кресел.

– Вот это Сэм, – представила она.

Сэр Бакстон, все еще в мыслях и сожалениях, тускло взглянул на гостя. Булпит кинулся к нему с протянутой рукой.

– Приятно познакомиться, лорд Эббот!

– Экх-м, как поживаете? – промямлил сэр Бакстон, не в силах оторваться от радужных картин.

– На все сто!

В этот момент Булпит приметил, что на ковре – инородное тело, и, всмотревшись в Чиннери, издал радостный возглас.

– Вот так