Добро не оставляйте на потом - Адриана Трижиани

Я рассказывал своим внукам историю о слонихе, которую мне рассказал когда-то мой тесть, Пьетро Кабрелли. Он услышал ее от одного человека, когда много лет назад был в Индии. История заканчивалась смертью слонихи, но спустя годы я решил изменить концовку, чтобы не огорчать детей, и оставил слониху в живых. Дорогие мои, вы сами творите свою судьбу. В ваших руках и концовка вашей истории, и начало новой, ведь она начинается каждый раз, когда рождается ребенок. Бог всегда знает, что делает.

Олимпио сложил листок и убрал его обратно в конверт.

Он наполнил кормом миску Ардженто и кинул жевательную косточку Беппе. Взял на кухне с подноса кунжутное печенье Иды Касичьяро и откусил кусочек, проходя по квартире и выключая везде свет. Потом поднялся по лестнице в спальню. Присел на край кровати и доел печенье. Прошел в ванную и, не глядя в зеркало, почистил зубы.

Олимпио вернулся в спальню, откинул покрывало к изножью кровати. Сбросил тапочки и лег на свою половину. Протянул руку, ощупал соседнюю половину, принадлежавшую Матильде. Пятьдесят четыре года подряд он целовал на ночь одну и ту же женщину, а теперь ее не стало. Он часто задавался вопросом, каково это – чувствовать разбитое сердце, но ответить не мог, потому что подобная боль была ему незнакома. И вот он ее испытал. Его душили рыдания, он не смог их сдержать. Через какое-то время сел, вытер слезы рукавом пижамы. Вдруг услышал, что в дверь скребется Беппе. Он включил свет, поднялся и впустил пса, следом за которым, к его удивлению, вбежала Ардженто. Собака и кошка никогда не оставались на ночь в их спальне. У пса было место под лестницей, а кошка, насколько он знал, бродила по дому, пока не устраивалась на книжной полке.

Олимпио посмотрел на питомцев. «Что же нам теперь делать, а?» – произнес он вслух. Он вернулся к кровати, но, вместо того чтобы лечь на свою половину, подошел к стороне Матильды. Забрался под одеяло и выключил свет. Заложив руки за голову, уставился на темный потолок, словно на пустую театральную сцену. Вскоре на сцене появилась юная Матильда. Он присоединился к ней в момент их первой встречи. Перед ним разворачивалась история их любви. Он вспоминал, во что она была одета, как двигалась, ее запах и улыбку. Она была единственной женщиной, с которой он мог поговорить, и, полагая, что это может стать ключом к счастливому браку, он всегда старался поддержать разговор. Всю свою жизнь он любил только одну женщину, и другой такой не было на свете.

Вдруг Беппе запрыгнул на кровать и положил голову на грудь Олимпио. Хозяин принялся осторожно гладить собаку и тут почувствовал, как по нему прошлись четыре кошачьи лапы. Ардженто заняла место на подушке у самого изголовья кровати. Трое осиротевших вскоре уснули и проспали вместе до восхода солнца.

38

– Держи, Nonno. – Анина откинула для деда столик на спинке переднего кресла.

– Не надо со мной нянчиться.

– Это ты должен со мной нянчиться. Проверь свой билет. Сегодня двадцать восьмое августа. В этот день я должна была выходить замуж за Паоло Улиано.

– Может, повернем обратно?

– Не в обозримом будущем.

Олимпио улыбнулся.

– Ты читала контракты, которые я тебе оставил?

– Да. У меня есть вопросы.

– Надеюсь, я смогу на них ответить.

– Не сможешь ты, ответят юристы. С тобой легко работать, Nonno. Ты прямо говоришь то, что думаешь.

– Неужели? Твоя бабушка называла меня упрямым ослом. И я точно могу им быть. Я же родом из Ломбардии, из семьи фермеров. Когда я приехал в Тоскану, твой прадед Сильвио взял меня на работу. Обучал всему. Так что начинал я так же, как и ты.

– А когда он ушел на пенсию?

– Он так и не ушел. Но я тоже его кое-чему научил. Сильвио огранял камни семь дней в неделю. Если у него не было своих заказов, он брал работу у других ювелиров, чтобы не сидеть без дела. Я пытался объяснить, что такая передышка – это бесценное время. Время, когда мастер мечтает. Обдумывает. Воображает. Беспрерывная работа стачивает его силы, а не только камни. Ты не представляешь, каких трудов мне стоило уговорить его выключить станок.

– И что, в итоге выключал?

– К концу жизни тесть понял, о чем я ему говорил. Я частенько видел, как он прогуливается по набережной, останавливается попить из фонтанчиков. Он играл в карты в саду Бонкурсо с другими стариками. Думаю, он понял, что если не поднимать голову от станка, то не увидишь, что происходит вокруг. И пропустишь жизнь.

Когда Олимпио и Анина забрали свой багаж и прошли таможенный контроль, в Глазго было уже за полдень. Встреча с новым покупателем ожидалась не раньше следующего утра. Они оставили багаж в отеле и отправились знакомиться с городом.

Солнце то и дело выглядывало из-за сиренево-голубых, словно барвинки, облаков. Район Глазго вдоль северного берега реки Клайд представлял собой беспорядочную смесь симпатичных кирпичных домов, заводских построек и современных магазинов. На заднем плане возвышались небоскребы с зеркальными окнами, в которых отражался городской пейзаж.

Отворив бронзовые двери, дед и внучка вошли внутрь собора Святого Андрея. Неф был залит золотистым светом из окон, расположенных под сводчатым потолком. Бледно-желтые стены, полы из светлого мрамора и дубовые скамьи вместе напоминали освещенное солнцем пшеничное поле.

– Чувствую себя внутри обручального кольца, – поделилась ощущением Анина. – Столько золота.

Они перекрестились и преклонили колени перед главным алтарем. Анина направилась к нише, где стояла статуя Пресвятой Девы Марии. Какое-то время она смотрела на безмятежную фигуру Богородицы с раскинутыми руками, стоящей на синем земном шаре и одной ногой попирающей гипсового змея. Анина порылась в кошельке в поисках мелочи. Олимпио ждал в стороне, пока внучка бросала монетку в прорезь шкафчика, чтобы зажечь свечу. Она опустилась на колени, закрыла глаза и сложила руки в молитве. Через несколько мгновений встала и перекрестилась. Повернувшись к деду, спросила:

– Nonno, не хочешь поставить свечку?

– Ты поставила за бабушку?

– Конечно.

– Тогда можем идти, – сказал Олимпио, но вдруг какая-то мысль пришла ему в голову, он нахмурился и, похоже, передумал. Он полез в карман, достал монетку, бросил ее в шкафчик и зажег свечу. Опустился на колени, чтобы помолиться.

– Nonna это оценит. – Анина похлопала деда по спине.

– Это не за нее. – Олимпио встал. – За Доменику. Твоя бабушка так и не стала прежней после того, как мы потеряли ребенка. Эту боль она носила в себе до самого конца.

Анина вышла вслед за дедом на улицу.

Рядом с собором за каменной оградой располагался церковный сад. Чугунные ворота были открыты.

Олимпио остановился у входа и прочитал вслух со своего телефона:

– Сад был спроектирован Джулией Кьярини, архитектором из Рима. – Он убрал телефон в карман, сцепил