На доблесть и на славу - Владимир Павлович Бутенко
На доблесть и на славу читать книгу онлайн
Роман «На доблесть и на славу» завершает дилогию известного ставропольского писателя Владимира Бутенко, посвященную судьбе казачества в годы Великой Отечественной войны. Лихолетье развело по обе стороны фронта казачий род Шагановых. Красноармеец Яков в составе сабельного эскадрона проходит ратный путь до Будапешта, приумножая славу предков. Ранениями и собственной кровью смывает он клеймо «сына старосты». Также нелегкие испытания выпадают на долю его жены Лидии, арестованной смершевцем только за то, что была невесткой атамана.
Тяжелой оказалась стезя старшего поколения Шагановых и тех, кто поверил посулам гитлеровцев «даровать казачью вольницу». С документальной точностью и мастерством в романе рассказывается о скитаниях многих тысяч казачьих беженцев, о распрях атаманов, о пребывании Казачьего Стана в Белоруссии и Италии, о трагедии Лиенца, когда английское командование обманом заставило казачьих изгоев и офицеров принять горестный «венец правды».
– В какой мере можно привлекать неказаков? Вообще, стоит ли?
– Да. У Мино мы совещались с генералами-эмигрантами. Даже спорили! И решили не брезговать, корешовать со всеми, кто против большевиков. Даже с Власовым.
– У Краснова на этот счет иное мнение.
– А то как же! Гонор. Атаманство… Чушь собачья! Кто командует нами? Батько Гиммлер! Скажет: сливайтесь воедино. И никуда не денемся. Я фортелей Краснова – ого-го! – сколько перевидел. А сделает так, как немцы прикажут… Ну, будь здрав. Поступишь в распоряжение начальника штаба. Поглядим, на что ты гож.
Павел далеко не восторженным вышел от Шкуро. Разговор с ним вкратце передал Лучникову. Тот оживился, доверительно приглушил голос:
– С «батькой» не соскучишься! Сам как ртуть и нас тормошит, где надо и не надо. Но… Яркая личность! Покуролесил в Гражданскую войну на Северном Кавказе. Да и махновцев изрядно потрепал! Недавно он вспоминал, как в те годы встретил калмыцкий полк, ограбивший парфюмерный склад. Представь, они облили лошадей французскими духами. А вместо водки выглушили одеколон!
– Тогда и не такое бывало… А не хвастался Шкуро, как его корпус по домам с награбленным разбежался? Нахапали терцы и кубанцы, сколько могли увезти, – и бросили фронт! А добровольцы из пленных красноармейцев тут же обратно переметнулись. Да ты об этом и сам знаешь… Как бы эта история не повторилась! Наберем неказаков, всякой шантрапы, они при первой стычке в нас с тобой стрелять начнут!
– Не исключено. В душу чужую не залезешь, – ухмыльнулся Василь в седеющие усы. – Ну, оформляйся, и пойдем в этапный лагерь.
К удивлению Павла, этот пересыльный казачий лагерь оказался в десяти минутах ходьбы, на Кантштрассе. Размещен он был в трехэтажном здании бывшего «Танцевального дворца» киностудии УФА. Комендант лагеря есаул Паначевный провел по двум отведенным для казаков этажам. Подробно рассказал о потоке резервистов, среди которых преобладали подсоветские. Среди них отмечались даже офицеры, получившие высокие сталинские награды. Павел переговорил с некоторыми из них, пытаясь выяснить причины, побудившие податься в Запасной полк. В ответах сквозило одно: желание подальше вырваться из Германии, из военного пекла.
В комнатах, по-казарменному уставленных кроватями, была идеальная чистота. Наряду с разновозрастными казаками в этапном лагере находилось несколько казачек с детьми. Паначевный объяснил, что всех строевиков, через Запасной полк, направляют к фон Паннвицу, а семейных и негодных к службе – в Италию, в Казачий Стан. По всему, комендант лагеря радел о своих подопечных и на вопрос о том, как их кормят, ответил с недовольством: «Весьма скромно. Нередко – одним сухим пайком». Командный состав лагеря преимущественно составляли кубанцы. Что ж, «батько» Шкуро и тут не изменил своим пристрастиям.
Павел Тихонович принял приглашение Василя отметить поступление на службу дружеской пирушкой. Они зашли на квартиру к Лучникову, прихватили с собой Татьяну и поспешили к ближайшему ресторанчику «Винер Гринциг». По плотному полотну зонта постукивали капли. Сильный балтийский ветер задувал, осыпал ими щеки. И Павел, следуя за супругами, с грустью думал, что лишь низкая дождевая облачность и приближающийся ураган помешали противнику снова нанести авиаудар по столице. «Бабушкино лето» (так именовалось здесь русское «бабье лето») оборвалось в одночасье. Холодная сырость заставляла ежиться, вид вечерних улиц стал неприютен. Красными ранами пятнали тротуар листья кленов. Обостренней ощущалось одиночество. Это, главным образом, и побудило Павла «посидеть» с Лучниковыми.
Зал ресторана был тесен, очень напоминал австрийскую таверну. Не случайно и назван он в честь венского предместья! За тяжелыми дубовыми столами высились дощатые стулья, потолки и стены украшали искусственные виноградные гроздья. Кельнер, извинившись, проверил у посетителей продуктовые карточки и лишь затем принял заказ. Павел остановил выбор на «вюрстхен», длинных сосисках с капустным гарниром, шнапсе. То же попросил и Василий. А Татьяна захотела бокал светлого «Кромбахер» и сухарики. Выпили за встречу и начало совместной службы.
– Как грустно все случившееся с нами. Раньше заказывали «свиную ногу», айсбайн, а теперь довольствуемся малым, – произнесла Татьяна, отхлебнув пива. – Надежды на возвращение в Россию рухнули.
– Вот такие монологи я слышу каждый вечер, – с наигранным страданием проговорил Василий, наклоняясь к Павлу. – Женская логика неопровержима и… малоумна!
– Не рисуйся! – жестко бросила жена.
– Какая, к черту, рисовка! – обозлился Василий, наполняя рюмки шнапсом. – Тебе мерещится апокалипсис. Да, положение хуже некуда. Но мы ищем выход! Сегодня я узнал… Вам, мне близким людям, сообщу. Гиммлер принял Власова. И пообещал помочь с формированием двух дивизий РОА, усилить их авиацией и танками. Послезавтра, 14 ноября, в Праге намечен учредительный съезд Комитета Освобождения. Будет принята своеобразная Власовская библия. Шкуро считает, что скоро и казачьи полки перейдут в подчинение Власова.
– Я никогда не пойду на службу к красному генералу-перебежчику. Подчиняться бывшему большевику? – с пренебрежением спросил Павел.
– Позволь возразить! – Лучников, доставая портсигар, любовно покосился на свой погон с двумя голубыми просветами на серебряном поле и тремя крупными звездами. – Мы дослужились до штаб-офицерского чина. Оба войсковые старшины! И полное право имеем мыслить вслух и принимать любые решения самостоятельно. Конечно, и меня не прельщает РОА. Мужичье! Однако, согласись, у нас – общий враг. Власов пользуется среди красноармейцев популярностью. При открытом столкновении с РОА сталинские дивизии, благодаря нашей пропаганде, поддержат Власова и перебьют комиссаров! Война может принять обратный ход!
– А мне кажется – это бесплодные мечтания. Германия во вражеском кольце! И мы, эмигранты, становимся заложниками, – вздохнула Татьяна.
– Да, надежда невелика. Но она пока оправданна, – убежденно проговорил Лучников.
– Пустая затея. Поздно немцы прозрели! – Павел бросил на стол кулак. – Слыхал, что отвечали сегодня бывшие красноармейцы? Хоть один из них захотел служить у Власова? Больше скажу. Прошлой весной, в Дабендорфе, мне рассказали, как десять курсантов школы РОА предпочли вербовочной работе возвращение в концлагерь. Вот где коммунистическая закалка! Это – тогда, когда фронт шел по Курской дуге. А теперь Советы уже на Висле! До Берлина рукой подать. Зачем же красноармейцу к нам перебегать? Ему и с политруком хорошо.
– А я абсолютно уверен, что война затянется. Русский народ и казаки способны на бунт!
Василий умолк, привлеченный, как и другие посетители, спором у входной двери. Плечистый бородач, в потрепанном пальто и обвисшей шляпе,
